Трилогия о мисс Билли

– Нет, спасибо, – вздохнула Мари, устало поднимаясь на ноги и на мгновение закрывая глаза рукой. – У меня страшно болит голова, но мне придется отправляться к маленькой Дженни Ноулз и учить ее играть гамму соль-мажор. Кроме того, вы мне уже помогли и все время помогаете, милая, – растроганно добавила она, – и это я виновата, мне не стоило вам жаловаться. Пожалуйста, не думайте обо мне больше, – она всхлипнула и выбежала из комнаты, а Билли удивленно и грустно посмотрела ей вслед.

Глава XXVIII

«Я собираюсь победить»

Почти все друзья Билли узнали, что Бертрам Хеншоу влюбился в Билли Нельсон, задолго до того, как это поняла сама Билли. Не то чтобы они считали это чувство серьезным – про него до сих пор говорили, что «это же Бертрам». Но для самого Бертрама все было очень серьезно.

Мир предстал перед Бертрамом совсем другим, чем был раньше. Раньше он был игрушкой, чем-то вроде блестящего шарика, который жонглер перебрасывает из руки в руку. Теперь мир перестал быть сверкающей побрякушкой. Он сделался огромным, серьезным и великолепным, потому что в этом мире была Билли. Жизнь в этом мире требовала от Бертрама множества усилий, потому что Билли смотрела на него. Мир мог стать подземным царством, пыткой, адом или благословенными небесами, в зависимости от того, что ответила бы Билли – «да» или «нет».

В День благодарения Бертрам понял, что сжигающее его пламя – это любовь. И тогда же он узнал ревность и страшно возненавидел Калдервелла. Ему было стыдно за эту ревность. Он говорил себе, что это не по-мужски, что это зло и неразумно, и думал, что сможет справиться с этим чувством. Иногда он даже полагал, что уже с ним справился, но при виде Калдервелла в маленькой гостиной Билли или его карточки на ее серебряном подносе он понимал, что до этого еще далеко.

Были и другие, которые тоже тревожили Бертрама, и в первую очередь – его собственные братья. Он твердил себе, что не очень беспокоится насчет Уильяма и Сирила, потому что Уильям не из тех, кто женится, ну а Сирил… все знали, что Сирил – женоненавистник.

Несомненно, его привлекала исключительно музыка Билли. Бояться соперничества со стороны Уильяма и Сирила не стоило. Но оставался еще Калдервелл, и Калдервелл был серьезным соперником. Несколько недель проведя в лихорадочной тревоге, Бертрам решил, что единственный способ успокоиться – это открыто признаться в своих чувствах и предоставить решение Билли. И тут Бертрам столкнулся с неожиданными трудностями. Он не мог найти слов для своего признания и просьб.

Он удивился и встревожился. Раньше Бертрам никогда не испытывал проблем с выбором слов – обычных слов. У Бертрама не раз была возможность заговорить с Билли: они гуляли, катались, и она всегда вела себя дружелюбно и внимательно его слушала, никогда не становилась холодной или сдержанной, всегда радостно улыбалась ему.

Через некоторое время Бертрам решил, что она слишком радостна и дружелюбна. Он предпочел бы, чтобы она стеснялась, краснела и проявляла робость. Он хотел бы, чтобы она удивилась или хотя бы встревожилась, чтобы перестала относиться к нему как к брату. Однажды январским днем, в ранних сумерках, он вдруг неожиданно решился.

– Билли, я хотел бы, чтобы вы не были такой дружелюбной! – воскликнул он почти резко.

Билли засмеялась, но через мгновение веселье на ее лице сменили стыд и тревога.

– Вы хотите сказать, что мы… не друзья? – спросила она. – Что вы боитесь, что я опять начну вас… преследовать? – Это был первый раз с того памятного вечера, когда Билли в присутствии Бертрама вспомнила, как охраняла его. Теперь она вдруг поняла, что только что давала этому мужчине «братские советы», и щеки ее покраснели.

Бертрам немедленно исправился:

– Билли, это была самая милая и чудесная вещь, которую когда-либо делала любая девушка, просто я был глупцом и не смог этого оценить, – голос не слушался Бертрама.

– Спасибо, – улыбнулась Билли, успокаиваясь, – но боюсь, я не могу до конца с этим согласиться.

Через мгновение она лукаво воскликнула:

– А почему тогда вы теперь возражаете против моей дружелюбности? Это не очень приятно!

– Потому что я не хочу быть вам другом или братом, или родственником! – внезапно со страстью ответил Бертрам. – Я хочу, чтобы вы стали моей женой! Билли, вы выйдете за меня замуж?

Билли засмеялась и смеялась до тех пор, пока не увидела боль и гнев в серых глазах напротив, тогда она мигом стала серьезной.

– Простите меня, Бертрам. Я не думала, что вы всерьез.

– Тем не менее это так.

Билли покачала головой.

– Но вы меня не любите, Бертрам. Просто вам хочется рисовать мой подбородок или мои уши, – возразила она, неосознанно повторяя слова, которые несколько недель назад произнес Калдервелл, – я всего лишь еще одно «Лицо девушки».

– Билли, вы единственное для меня «Лицо девушки», – с неожиданной нежностью ответил она.

– Нет-нет, – встревожилась Билли, – на самом деле это не так. Вы просто это воображаете. Этого не может быть!

– Но это так, моя милая. Мне кажется, я полюбил вас в тот вечер, когда увидел ваше очаровательное испуганное лицо рядом с мерзкой улыбочкой Сивера. Билли, я больше никогда нигде не бывал с Сивером, вы это знали?

– Нет, но я очень рада!

– И я рад. Вот видите, я уже тогда вас любил, хотя и не осознавал, а теперь я понял, что люблю вас.

– Пожалуйста, не говорите так. Это неправда. Это невозможно. И я… я не люблю вас в этом смысле, Бертрам.

Мужчина побледнел.

– Билли, простите меня за этот вопрос, но это очень много для меня значит. Есть… кто-то другой? – его голос дрожал.

– Нет-нет! Никакого другого.

– Это не Калдервелл?

Билли порозовела и нервно засмеялась.

– Нет, ни за что!

– Но есть и другие, и их много.

– Чепуха, Бертрам, нет никого, уверяю вас.

– Это, конечно же, не Уильям, и не Сирил. Сирил ненавидит женщин.

Билли покраснела еще сильнее и приподняла подбородок. Ее глаза странно блеснули, но она тут же стала прежней и медленно улыбнулась.

– Да, я знаю. Все говорят, что Сирил ненавидит женщин, – спокойно сказала она.

– Билли, я не сдамся, – тихо пообещал Бертрам. – Однажды вы полюбите меня.

– Нет-нет, я не смогу. Я не собираюсь выходить замуж, – запинаясь, ответила Билли.

– Не собираетесь замуж?!

– Нет. У меня есть музыка. Вы знаете, как я ее люблю и сколько она для меня значит. Я не думаю, что когда-нибудь появится мужчина, которого я полюблю больше.

Бертрам поднял голову, очень медленно поднялся во весь рост – шесть футов [6 - 183 см.] силы и красоты – и отошел от низкого кресла, в котором сидела Билли. В углах его рта появились новые морщины. Он очень нежно смотрел на девушку, но голос его прозвучал странно и обманул даже Билли.

– Значит, музыка. Холодная, бесчувственная музыка, черные значки на белой бумаге – мой единственный соперник. Предупреждаю вас, Билли. Я собираюсь его одолеть, – с этими словами он ушел.

Глава XXIX

«Я не собираюсь замуж»

Билли не знала, развлекло ли ее или поразило предложение Бертрама, но точно знала, что была раздосадована. Выйти за Бертрама замуж? Абсурд! Потом она решила, что это «всего лишь Бертрам», и успокоилась.