Ты мне не босс!

Пользуясь тем, что Саша дает мне целых сорок минут на сборы, я наконец нормально привожу себя в порядок. Делаю укладку, наношу макияж с эффектом «без макияжа» и не спеша натягиваю чулки и новый деловой костюм.

Когда мы заходим в приемную, меня ждут сразу два сюрприза: во-первых, Демида все еще нет на рабочем месте, а во-вторых – в центре стоит окруженный сотрудниками Коля.

– Ты все-таки не послушал меня, – вздыхаю, даже не пытаясь изобразить, что рада его видеть.

– Все будет путем, Катюш, – улыбается он. – Ты здесь, а значит, завод в надежных руках. Вижу, ты уже познакомилась с Саньком.

Николай кивает своему другу и бесцеремонно спрашивает:

– Ну как тебе моя Катерина? Я же говорил, что девочка просто огонь! Профи в своей области!

– Огонь, огонь, – словно болванчик кивает Марченко, и я радуюсь, что на мне надета не вчерашняя одежда. Если учесть, что накануне я уехала с Марченко, а сегодня он же меня и привез, не хватало еще, чтобы сотрудники подумали, будто мы ночевали вместе. Впрочем, очень скоро я понимаю, что зря переживала…

В приемную входит Вяземский и, поздоровавшись с присутствующими, обращается ко мне с крайне глумливой улыбкой:

– Ты с утра так спешила на работу, что даже одежду свою забыла в моей спальне.

И пока все по очереди переводят взгляд с его лица на мое, в меня летят моя юбка и чулки.

Чувствую себя героиней дешевой голливудской мелодрамы. Пара десятков глаз прикована сейчас ко мне и вороху одежды в моих руках. На долю секунды в голове мелькает мысль, что можно соврать, что вещи не мои, но, во-первых, все видели их вчера на мне, а во-вторых, Вяземский явно не позволит мне так легко отделаться.

– Да ладно, блд, – разочарованно протягивает Коля. Из его уст это звучит практически как знаменитое: «И ты, Брут?»

– Это не то, о чем ты подумал, – начинаю оправдываться, но, судя по взглядам, лишь усугубляю ситуацию. Это меня еще больше злит, и я гневно выплевываю: – По-твоему, мне нужно было улечься спать с Назаром?

Демид прыскает от смеха, но, кажется, кроме меня, этого никто не замечает: все взгляды по-прежнему направлены на меня. Меня же уже несет:

– Нечего таскать по корпоративным квартирам всяких девиц с ревнивыми мужьями в анамнезе!

Только выпалив эту фразу, осознаю, что наш разговор все больше походит на сцену ревности, поэтому делаю глубокий вдох и уже спокойнее добавляю:

– Это долгая история, и несмотря на то, что тебя она не касается, я могу все объяснить.

– Погодите, – встревает Марченко. – Это как-то связано с красными стрингами?

– Да! – с благодарностью выпаливаю. Хоть кто-то провел логическую связь между этими событиями.

Правда, облегчение мое длится недолго. Стоит мне посмотреть на лица окружающих, я понимаю, что все сказанное за последние пару минут характеризует меня… скажем так, не с лучшей стороны.

Забытые в квартире Демида вещи, какой-то Назар, с которым я могла бы спать, и вишенкой на торте «красные трусы». Добавить к этому ревностно-разочарованный взгляд моего друга, и налицо – профурсетка, изменившая одному брату с другим. Как в эту картину вписывается Марченко, который увез меня вчера и привез утром, не знаю, но не сомневаюсь, они что-нибудь придумают.

Уверена, Демид счастлив. Но делать его еще счастливее и начинать оправдываться я не собираюсь. С силой сжимаю челюсти и, нацепив на лицо привычную маску холодной стервы, объявляю:

– Вчера я полночи изучала соцсети местной благотворительной организации, – делаю особый акцент на «полночи», чтобы хоть как-то перенаправить их мысли с моего пребывания в квартире Вяземского в нужное русло.

– Сердце планеты? – уточняет одна из девушек. Кажется, вчера мне ее представили как спеца по продажам. – Я подписана на них везде, даже деньги перевожу стабильно на всякие сборы. Честно говоря, до всей этой ситуации с утечкой у них там три калеки сидели в комментах. Но после сенсации несколько блогеров сделали репосты их статей… и понеслось.

– Да, я тоже заметила, что такая активность лишь на постах, связанных с заводом, – улыбаюсь, радуясь, что у нас сошлись мысли. – Сейчас у них висит важный опрос.

– Я видела, – грустно кивает девушка, – типа сколько нашему городу понадобится времени, чтобы восстановилась экология после утечки.

– Именно, – подхватываю. – Поэтому нужно, чтобы каждый зашел в их группу и проголосовал за второй вариант «Скоро мы об этом не вспомним».

– Я не могу, – трагично произносит Алехандро. – Они меня забанили.

– Господи, что такого надо было сделать, чтобы экоактивисты добавили тебя в черный список?

– Наверняка, дикпики им слал, – усмехается Демид.

– А если учесть, что они там все поголовно веганы, небось подумали, что этот гребаный мясоед им шлет сосиски, чтобы подразнить, – поддакивает Коля.

Фыркаю от убогого семейного чувства юмора и выжидающе смотрю на Сашу.

– У них просто чувства юмора нет, – оправдывается он. – Они там вечно топят за то, чтобы искоренить потреблядство. Ну, типа чтобы люди не покупали кучу ненужных шмоток, а ходили в одном и том же. Пару месяцев назад они создали опрос, мол, что вы делаете с рваными носками: сразу выбрасываете или штопаете, чтобы продлить жизнь изделию? А я в комментариях спросил, почему нет третьего варианта: хожу в рваных?

– И за это они тебя заблокировали? – удивляюсь я.

– Я ж говорю, чувства юмора у них нет.

– Потому что, блин, это не смешно, – возмущается Антонина. – Они там важные темы поднимают. Я, например, не знала, что биоразлагаемый пластик еще хуже обычного! Все эти производители биопакетов нас дурят! На самом деле он, наоборот, распадается на микрочастицы и остается в почве и водоемах!

– Он даже в дыхательных путях скапливается, – подхватывает девушка из отдела продаж.

– Какой ужас, – с сарказмом изрекает Николай и, видимо, устав проявлять заботушку о матушке-природе, подхватывает меня под локоток и тащит в мой кабинет. Вот из-за таких, как он, нашу планету и ждет экологическая катастрофа!

– Не забудьте проголосовать за второй вариант, – ору напоследок и, только когда за нами закрывается дверь, возмущаюсь: – Что ты творишь?

– Что у тебя с моим братом? – игнорируя мой вопрос, интересуется он.

– Ничего, разумеется, – шиплю я, гадая, что на него нашло. Между нами с Колей никогда ничего не было, поэтому повода для ревности, по идее, быть не должно. Но тем не менее он сейчас смотрит на меня как на предательницу.

– Точно? – Друг заглядывает в мои глаза. – Просто… ему достается все, понимаешь? Все!

– Завод достался тебе, – пытаюсь воззвать к его разуму. У меня, конечно, нет братьев и сестер, но о ревности между ними я наслышана. Вот только мне всегда казалось, что это проблемы родителей, а не друзей-коллег.

– И он всячески пытается его отобрать! – не унимается Коля. – Ради этого он готов пойти на всё!!

– Я так понимаю «всё» – это даже соблазнить меня? – мой голос так и сочится скепсисом. А еще этот разговор начинает меня жутко раздражать. Друг так об этом говорит, будто его бедному брату придется пойти на великие жертвы, чтобы вступить в какие-либо отношения со мной. Я что, уродина, по его мнению?

– Значит, так, Коля, давай договоримся сразу, – вздыхаю я. – Моя задача здесь – реанимировать твой завод. Моя личная жизнь тебя явно не касается.

Не то чтобы я действительно планировала спать с его братом, но и Николаю решать, с кем мне «дружить», а с кем нет, не позволю.

– Да я же о тебе беспокоюсь, дурочка, – оправдывается Николай. – Я просто знаю, каким может быть мой брат, когда ему что-то нужно… Он потом вернется в Москву к своей невесте, а ты…

Не дав ему возможности заикнуться о моем разбитом сердце, я перебиваю его:

– У твоего брата есть невеста?