Мой лучший враг

Ручеек – граница нашего военного поля. За реку заходить нельзя.

– Пойдем влево, – сказал Стас. Я послушно поплелась за ним.

Идти вдоль ручья было еще холоднее, у меня уже начали стучать зубы. Мне хотелось, чтобы война побыстрее закончилась. Втайне я мечтала о том, чтобы меня убили и можно было пойти домой, где так тепло и сухо.

– Ты слышишь голоса? – спросил Стас меня через пару минут. Я остановилась и прислушалась.

– Нет, я ничего не слышу. Хотя… – и я услышала тихие голоса и смешки.

– Мы нашли их лагерь! – Стас посмотрел на меня с улыбкой. – Пригнись, мы будем ползти.

И мы подползли к вражескому лагерю.

– Это не они! – удивленно сказала я, раздвинув кусты каких-то колючек.

Возле ручейка у костра сидели взрослые мальчишки. Они были на несколько лет старше нас. Они прислоняли ко рту целлофановые пакеты. С каждым вдохом и выдохом пакеты то сжимались, то надувались снова. В нос ударил запах дыма и чего-то резкого, неприятного, похожего на запах краски.

– Что они делают? – шепотом спросила я.

– Нюхают клей, – ответил Стас.

Я во все глаза смотрела на ребят. Я знала, что некоторые нюхают клей, чтобы расслабиться и поймать глюки, но никогда не видела, как это делается.

– Пойдем отсюда, – сказал Стас.

Но тут один из взрослых ребят посмотрел в нашу сторону.

– Эй! – крикнул он.

Бежать было поздно. Мы растерянно переглянулись, сорвали пакетики с краской с груди, выбросили их, чтобы нас не засмеяли, и вышли из своего укрытия.

– Привет, – один из парней подошел к нам. Он был одет в грязные джинсы и рваную толстовку. Он улыбался, и от его улыбки я поежилась – все зубы у него были коричневые.

Он осмотрел Стаса, а потом посмотрел на меня.

– Привет, – пискнула я в ответ. Улыбка у него была страшная, но вот глаза мне показались очень добрыми.

– Чего вы подглядываете? – спросил он.

– Мы не подглядываем, – оправдывался Стас, – мы просто ищем своих… ребят и подумали, что это они здесь сидят.

Он кивнул.

Я дрожала от холода. Парень посмотрел на меня и сказал:

– Вы замерзли. Постойте с нами, погрейтесь у костра.

– Нет, спасибо, нам нужно идти… – начал было Стас, но я дернула его за рукав:

– Пойдем, погреемся, пожалуйста! Я замерзла.

Стас с сомнением оглядел странную компанию. Он не доверял им и хотел побыстрее убраться отсюда. Но я так замерзла, что мне было все равно, как они выглядят и чем тут занимаются. Мне хотелось к огню… и парень смотрел так по-доброму, сам звал нас к костру.

– Ну, пойдем, – нехотя согласился Стас. Мы с улыбкой направились к огню и стали знакомиться с ребятами.

То наше знакомство вызвало цепную реакцию – именно эти мальчишки сожрут моего Стаса. Того Стаса, которого я знала раньше. А то, что они прожуют и выплюнут, – будет тем, в кого он превратился теперь…

Если бы я только знала, чем кончится наше новое знакомство, я бы без колебаний убежала бы оттуда, пока еще была возможность. Если бы мы ушли оттуда тогда, пошли бы другой дорогой и никогда не наткнулись на эту странную компанию, все могло бы быть по-другому. Но прошлое не вернуть.

Мы не знали, что таких ребят стоит бояться. Мы никогда раньше по-настоящему не сталкивались с опасностью и даже не знали, что у опасности могут быть удивительно добрые глаза… и плохие зубы.

Глава 9

– Мы к тебе придем, – кричит в трубку Серега.

– Нет, не надо, – испуганно отвечаю я. Я сижу на больничной койке и нервно перебираю пальцами прядь волос. – Я выгляжу не очень… Не хочу пугать.

Это правда. Врач придет после обеда… Значит, когда заявятся мальчишки, я все еще буду с этой уродливой повязкой на глазу. Они меня засмеют. Придумают всякие клички, а потом эти дурацкие клички подхватят другие, и от них не отделаешься за многие годы. Нет уж!

Я слышу в трубке какое-то шебуршение. И грубый голос Ромки где-то вдалеке:

– Дай сюда.

И снова шебуршение. Видимо, Рома перехватывает трубку.

– Привет, гасконец! – весело кричит в трубку Рома.

– Привет.

– Мы придем.

– Нет.

– Не спорь. Тебя все равно никто не спрашивает.

– Я не скажу номер палаты.

– Ха! Ты думаешь, это нас остановит? Мы найдем тебя везде. От нас не спрячешься.

– Но я выгляжу не очень.

– А когда ты выглядела очень? Я что-то не припомню, – слышу в трубке грубый хохот Ромки. Не знаю, обидеться мне сейчас или засмеяться. Наверное, последнее. В этом все мои друзья – что бы ни случилось, они никогда и никого не пожалеют. Наоборот, будут смеяться и издеваться. Когда они увидят меня, то не будут склонять надо мной свои обеспокоенные лица. Они будут ржать. Вот такие у меня друзья. А все почему? Потому что им доставалось от Стаса в свое время столько же, сколько и мне, а то и побольше. Они закалились, принимая все происходящее как само собой разумеющееся. Они не жалеют себя и никого не жалеют, поэтому они такие грубые. Но я привыкла.

– Ладно, давай только без этого, – морщусь я. Опять хохоток в трубке.

– Ну что? Говори номер палаты.

– Сорок первая. Четвертый этаж. Отделение травматологии, – вздыхаю я.