Пьяная Россия

И Марку снилось, что он, оседлав здоровенный мешок с кормом, жадно ест, сухие подушечки трещат у него за ушами, а кот жалобно следит за каждою горстью, которую он отправляет себе в рот. Марк, не вынеся скорби кота делал широкий жест рукой и обрадованный Мишка взлетал на мешок, весь погружаясь в корм, счастливый ел и ел…

Марк просыпался и хватался за тапку, угрожая. Кот, до того не сводивший с него пристального взгляда, тут же поспешно покидал комнату мальчика.

Впрочем, мать ему всегда поддавалась. Марк слышал, как буквально через минуту кошачьего гипноза, мать просыпалась, тащилась на кухню, насыпала ему в одну миску корм, освежала воду в другой и все это с прибаутками о бедном оголодавшем котенке.

Мать у Марка любила пожалеть. Она была добра ко всем. Это была полная тридцатипятилетняя женщина с очень приятным лицом, своими манерами она всем напоминала этакую добрую бабушку. Прибираясь в доме, она всегда что-нибудь напевала и ее голос удивительно нежный, совершенно очаровывал кота, и он неотступно следовал за нею повсюду.

Она его не понимала и только смеялась на его неуклюжие попытки привлечь ее внимание. Он специально прыгал на веник и, обхватывая его лапами, пытался на нем удержаться, когда она подметала пол в квартире. Также он ездил на швабре с мокрой тряпкой, пока мать не стряхивала его, ласково журя за шалости.

Но, когда она, оставив вязание, смотрела что-нибудь захватывающее по телевизору, кот обязательно забирался к ней на руки. И обретал долгожданное счастье, все чего он добивался от нее, а она не могла отказать ему в этом простом удовольствии.

Мать укладывала кота наподобие грудного младенца и, поместив так, начинала укачивать. Мишка был доволен. Под мерное покачивание он довольно скоро засыпал и сопел громко, без притворства, уткнувшись носом в ее полную грудь, видя сны и расслабившись до уровня тряпичной куклы.

Мать он любил и боготворил, часто выражал ей свою признательность, подходил и лизал шершавым языком ей руки, а когда она отнекивалась и отстраняла его, он находил способ обязательно лизнуть ее в ногу.

Он всегда встречал ее у входной двери, а она, не понимая его, думала, что он ждет только вкусненького и шла торопливо наливать в блюдечко ему клубничный йогурт, лакомство, которое он понимал превыше всего и разгружая сумки, говорила ему о том, что он слишком много ест.

Животные почти не умеют лгать. И Мишка был явным тому подтверждением. Выражением глаз и морды, своими поступками, он бессчетное количество раз высказывал свою безграничную преданность матери Марка и восхищение ею.

Марку много раз казалось, что кот даже голос изменял, мяукая с нею. Мать ворковала ему о чем-то, о своих каких-то делах, а кот отвечал ей преувеличенно мягко и певуче мурлыкая.

Отца кот не замечал. Он был для него нечто вроде мебели или скорее удобного кресла. После работы отец, плотно поужинав, обычно располагался на диване и Мишка тотчас же забирался ему на живот. Отец, недовольно что-то пробурчав, все-таки, не сталкивал Мишку прочь, а позволял расположиться. И оба, поглядев немного вокруг сонными глазами, крепко засыпали. Впрочем, происходило это каждодневное шоу с вариациями. То отец смотрел некоторое время новости по телевизору и естественно ругался, размахивал руками и из положения, лежа, вконец рассердившись, немедленно садился, а кот шипел на него недовольно, шерсть у него вставала дыбом и он, распушив хвост, уходил восвояси, забираясь с головою под покрывало на кровати у Марка. То отец шуршал газетой и читал, иногда находя интересные места, громко, с выражениями и смехом, адресуясь в основном матери, которая с кухни плохо слышала, отцу приходилось орать и кот негодуя на такое отношение к его персоне, видимо, в его глазах, весьма уважаемой, опять-таки слетал с колышущегося живота отца, выгибал спину дугой и вообще выражал всем своим видом негодование и презрение. В глазах у него читалось возмущение и недоумение, как же это может такое быть, чтобы ему, удобно устроившемуся на толстом теплом животе, не давали спать и кто? Мебель!

Впрочем, доставалось и Марку. Кроме утренних насильнических побудок он приставал к Марку с играми. Если ему хотелось играть, он просто подбегал и кусал Марка за тапку. И легче было уступить, потому что не раз уже отказывая, мальчик получал от кота такое… в виде разодранной обуви или лохматых клочков от ученической тетради…

У кота были странные вкусы. Он отвергал все магазинные игрушки, игнорируя пушистых искусственных мышек и звенящих шариков, предпочитая таскать за шнурки старую потасканную кеду Марка. Каждый раз, он трепал ее и бросая на пол, ждал, замирая, а вдруг, оживет.

Марк вынужден был от него прятать шариковые ручки и карандаши, так кот наловчился из ванной таскать зубные щетки. Щетки он подбрасывал в воздух, ловил, прижимая лапами, а потом гнал их мордой по всем комнатам, чтобы забить в конце концов под кровать или под шкаф.

Все газеты отца он, так или иначе, рвал и с наслаждением, разбегаясь, ездил в бумажных клочках, точно также ездят мальчишки на ледяной дорожке, разбегаясь и падая на колени.

Марк пытался его приучить к цивилизованным играм, к бантику на веревочке, но Мишка поиграв немного, быстро остывал, переходя к своим разбойничьим повадкам. И очень обижался, если Марк его ругал, а ругал он его довольно часто. От обиды кот переходил к неприкрытой враждебности и мстительности, затаивался где-нибудь под кроватью, а потом, вдруг, неожиданно выбегал и плевался, сильно смахивая при этом на редкостную змею. Марк просто не знал, что с ним делать, у него было такое впечатление, что он обзавелся младшим братом. И брат этот имел весьма противный характер. Он не мог отгородиться от кота, как это всегда делал дед, не мог просто не пускать его в комнату, сколько бы он не мяучил и не царапался под дверью, у Марка было довольно чувствительное сердце, и кот этим активно пользовался.

По совету Роберта, Марк решил наладить с котом телепатическую связь, и тем самым дать ему понять, что он им занимается и его понимает, так иногда некоторые более-менее умные родители наводят контакт со своим нервным ребенком и дают ему понять, как они любят его, жертвуя при этом своим собственным здоровьем и своей собственной нервной системой. Впрочем, многим родителям далеко до телепатии, далеко вообще до понимания сути своего чада, как правило, не являющимся их собственностью, даже, если они и родили его в муках, а пришедшему в их семью из другой жизни с уже спланированной адонайцами программой…

Марк выждал, когда кот уснул, как всегда, на толстом животе отца. Вышел из гостиной на цыпочках, заглянул в кухню, где безмятежно напевая, мать месила тесто для пирогов. Пришел в свою комнату, уселся на кровати и мысленно представил свой ежедневный утренний сон с огромным мешком корма, который он предлагает коту. Кот при этом светился от счастья. Открыв глаза, Марк чуточку напрягся, объяснив коту, что все это явь, он, мол, только что сбегал в магазин и купил мешок корма, вот он стоит посередине комнаты, а взглянув на дверь, Марк явственно увидел радостно вбегающего кота.

Тут же, Марк услышал возню, стук падения, возгласы и мяуканье из гостиной. Вбежали двое. Отец, с недоумением и кот с недоверием. Оба оглядывали комнату так, как будто ждали, действительно ожидали от нее чудес.

Оказывается, отцу привиделся явственный сон с мешком корма, в котором он, довольный жизнью и судьбой сидел и ел. Кот взглядом подтвердил, что и ему это же привиделось. Недоверчиво и с подозрением Мишка долго-долго глядел в глаза Марку, явно не понимая, как же это он мог, какой-то человечишка, наладить с ним контакт? Как?..

6

Кристина должна была стать очень красивой в будущем. Она и в девять лет выглядела настоящей красавицей. У нее были темные, каштановые волосы, густые и блестящие, очень своеобразно они закручивались в мелкие кольца. Кристине каждый раз приходилось долго воевать с ними, расчески у нее менялись каждую неделю, потому что даже самые крепкие из них неизменно ломались, застревая в гриве ее волос.

Иной раз ей удавалось сладить с ними и заплести в толстую тугую косу, но каждый раз непостижимым образом волосы высвобождались сами по себе, и уже часа через два голова у Кристины напоминала нечто между взрывом Вселенной и головой с кучей шевелящихся змей, словно у Медузы Горгоны.

Но чаще Кристина просто перевязывала волосы широким бантом и они пышным хвостом лежали у нее на спине, вызывая жгучую зависть у девчонок.

Черты лица у Кристины были почти законченными, во всяком случае, без труда можно было представить ее более взрослой, когда она станет весьма привлекательной девушкой. Вот только глаза останутся неизменными, ярко-зелеными с золотыми искорками, будто солнечные лучики, пойманные взглядом Кристины прочно окружили черные ее зрачки, чтобы нет-нет да и подстрелить кого-то с романтическим сердцем.

Впрочем, в плен ее взгляда сразу же попался один поклонник.

Парень сидел в четвертом классе уже третий год. Он был переростком, занимал сразу два стула на «камчатке». У него уже лезли усы, отдельные черные волоски торчали неровными клочками над его верхней губой и чем-то напоминали усы крысы. Он был невыносим.

Волосы у него почти всегда бывали грязные. Одежда вечно измятая, кроссовки затасканные до неопределенного серого цвета, сменку он в школу не носил.

Парня звали Васей, из неблагополучной семьи, он любил выпить пива и курнуть травки. Вася был тупицей. Ничего не читал, ничего не знал, не умел даже подойти к компьютеру и играл разве что в телефонные игрушки, слушал какую-то дикую музыку с визжащими и вопящими голосами. И всегда имел одну непоколебимую точку зрения, в основном сводящуюся к тому, что все учителя – козлы, отличники – стукачи, а прочие взрослые и дети – просто его враги.

В классе Васю боялись и заискивали перед ним, надеясь лестью отвести от себя беду. Он был ничтожеством, но все его страшились и с ужасом беспомощно наблюдали, когда он кого-нибудь загонял в угол и бил там, безжалостный и очень сильный.

При нем боялись получить пятерку и вздыхали облегченно, когда он прогуливал уроки, а проделывал он это довольно часто.

Вася вносил в традиции школы некое новшество, где главное – не ум и успеваемость, а физическое насилие и неуправляемая злоба. Наравне с хамоватым отношением к учителям и откровенным матом, он мог посреди урока смачно рыгнуть или громко пустить газы.

При девчонках он рассказывал о своих победах на сексуальном фронте и вслух оценивал каждую по пятибалльной шкале. Кристине он сразу поставил пятерку и стал активно ее преследовать, добиваясь зажать ее в угол и облапить, похабно прижимаясь к ней всем телом.

Такое он проделывал раньше с другими одноклассницами Кристины. Девчонки плакали, но поделать с ним ничего не могли в силу юного возраста и малых сил против великовозрастного болвана.

Вася уже превращался, в отличие от одноклассников из мальчика в долговязого и нескладного подростка, целиком состоявшего из длинных рук и неловких локтей, длинных ног и не умещающихся под партой коленей.

Его вовсю уже занимали тайны девического тела. Он желал эти тайны понять и раскрыть, во что бы то ни стало, взор его блуждал беспокойно по классу и неизменно застревал на стройной фигурке Кристины.

Она знала, жаловаться взрослым бесполезно, единственный, кто мог помочь ей в борьбе с омерзительным третьегодником – это Марк.

Проведя телепатический сеанс со своим котом, и научившись вставать на эмоциональную волну маленького Мишки, Марк почувствовал, что силен, наладить контакт с человеком, например, с подругой, то есть, с Кристиной.

После недолгих тренировок они услышали друг друга. Их целью стало постигать новое мастерство в духовном мире.

Иной раз, Марк, вдруг, вторгался в поток мыслей Кристины и советовал ей правильное решение задачи по математике. И она, а ей трудновато давались точные науки вообще, благодарила его, посылая ему образ букета цветов.

Они были настолько взаимосвязаны, что видели одинаковые сны. Роберт, правда, немного разочаровал их, рассказав, что эмоциональная связь с Карлсоном и с Дьяконом у него еще сильнее и кто первый уснет, тот и диктует остальным свой сон, как бы затягивая их в свои сновидения.

Они имели одинаковые пристрастия в еде и частенько препирались из-за желания Кристины полакомиться, к примеру, эскимо, в то время, как Марк желал бы другое мороженое, но из-за навязанного образа шел и покупал именно эскимо. Кристина только смеялась и проводила эксперименты, навязывая Марку желание полакомиться манной кашей. Он ругался, но ел, удивляя свою мать, привыкшую давным-давно не держать манную крупу вообще в доме и принужденную из-за Марка ее купить…

Они задумывались над немногочисленной одеждой и вдруг, выбирали какую-то одинаковую, хотя бы по цвету и потом, встречаясь, смеялись, рассуждая, а что, если бы один другому навязал что-нибудь несоответствующее обстановке, например, Марку бант на волосы, а Кристине мужской галстук на шею.

В момент нападения на Кристину, Марк среагировал на ее крик сразу. Он находился при этом дома, делал за столом уроки.

Отчетливо, он почувствовал, как Вася обхватывает ее потными руками, зажимает рот и прижимает к стене.

Марк слился с сознанием Кристины, раньше они об этом только говорили, но теперь рассуждать было некогда. Слияние двух сознаний в одно, прошло во мгновение ока и Кристина, потрясенная нападением третьегодника, не оказала Марку сопротивления. Легко, как будто, так и надо, Марк нанес поражающий удар в самый центр мозга насильника. Он ожидал потери сознания, но…

Все происходило в полутьме подъезда. Вася пошатнулся, отпрянул от Кристины, интуитивно понимая, что именно из-за нее он почувствовал внезапный прилив дурноты, будто обкурился или перепил. В ушах у него зазвенело, в глазах потемнело, тело обмякло, и он свалился на пол.

Кристина бросилась прочь, с омерзением отряхивая одежду, стремясь сбросить с себя даже пыль, привнесенную в ее благополучный мир похотливым третьегодником. Марк ее вел и на правах более сильного партнера гасил ее панику, Кристина так и не всплакнула, хотя хотела. Она только умылась и послала образ пылающего сердца Марку, убеждая его, что все хорошо, усиленно благодаря его за помощь.

Буквально через несколько минут, она уже была спокойна и эмоционально устойчива, будто ничего не случилось. Они с Марком сделали уроки, каждый у себя дома, но связанный с другим мыслями и чувствами. Потом она почитала Марку интересную книгу, а он сидел на кровати и слушал ее. Потом он что-то такое вычитал из занимательной физики. Они поперебрасывались фразами из иностранных языков, совершенствуя друг друга, и улеглись спать, чтобы видеть одинаковые сны.