Маги Гипербореи

– Потому что на нижних уровнях есть воровской мир, который все это дело финансирует, на седьмом уровне есть маги, и они тоже дают деньги, а между вторым и седьмым уровнями хороших лошадей нет!

Арка поблагодарила возчика и, последовав его совету, добралась до конюшен, длинных каменных зданий, выстроившихся в ряд на окраине города, перед лугом, отделявшим башни от земляных валов. В загонах жеребята резвились вокруг кобыл, а те помахивали хвостами, отгоняя мух. Вдоль городской стены, служившей основанием купола, тянулась широкая песчаная дорожка. Всадники, воспользовавшись вечерней прохладой, выезжали здесь своих лошадей.

Арка позволила Карапузу пастись на краю поля и вошла в одно из строений. В нос ей ударил запах навоза и раздраженных конюхов: работники конюшен, торопясь закончить трудовой день, бегали по проходам между стойлами, насыпали в кормушки ячмень, бросали сено в загоны, торопились вымести сор и вынести навоз. На девочку никто не обращал внимания. Во всей этой суете Арка почувствовала, что слишком устала, чтобы привлекать к себе внимание. Наступала ночь, в столь поздний час никто ее не наймет. Когда последние служащие вышли из конюшни, она забралась в уголок и как подкошенная рухнула на кучу сена.

На следующее утро девочка проснулась вся искусанная блохами, зато с ясной головой. При нищенской оплате труда первого уровня потребуются месяцы, чтобы накопить двадцать семь гиперов, поэтому необходимо придумать другой план, который позволит Арке добраться до вершины города бесплатно.

Она выскользнула из конюшни, взглянула на Карапуза (конь ответил хозяйке сытым, сонным взглядом) и быстро зашагала в тени башен, обдумывая кое-какие идеи.

Первый ее план оказался не блестящим: дождавшись, когда торговец рыбой отвлечется, девочка спряталась в одной из бочек с треской, которую торговец собирался доставить на второй уровень. Свернувшись в клубок в липкой рыбе, Арка чувствовала, как ее везут на черепахе и как шлепают по воде плавники животного. Когда продавец подошел к подъемнику, рабочий объявил, что собирается проверить ввозимый товар. От этих слов сердце Арки ушло в пятки. Она выскочила из бочки, спрыгнула на берег канала и быстро убежала, распространяя вокруг себя острый запашок рыбы.

Вторая попытка тоже вышла так себе: Арка предприняла восхождение на башню, дабы достичь второго уровня лишь силой своих рук. Какая-то домохозяйка, привлеченная душком несвежей рыбы, высунула голову в окно и обнаружила, что девочка карабкается по стене, как грабительница. Арке пришлось спуститься, чтобы избежать пощечин, оскорблений и содержимого ночного горшка, выплеснутого ей на голову.

Теперь она воплощала в жизнь третью идею. Дня, проведенного в Гиперборее, девочке хватило, чтобы понять могущество преступного мира: головорезы средь бела дня требовали у торговцев выплату дани, проворачивали всевозможные темные делишки и важно разъезжали на больших черепахах с блестящими панцирями. Поскольку рабочие никогда не осмеливались спрашивать плату с владельцев таких животных, Арка решила, что достаточно украсть одну разукрашенную рептилию и верхом на ней бесплатно перейти на седьмой уровень. Итак, она нацелилась на золотую черепаху, перевозившую трех бандитов зверского вида, которых словно отлили из одной и той же грубой формы. Она последовала за ними, держась на почтительном расстоянии, увидела, как тройняшки причаливают, заходят в таверну промочить горло, и тут же прыгнула на панцирь зверя.

Усевшись верхом на золотую черепаху, девочка повернула голову и заметила владельцев рептилии: перебрасываясь шуточками, тройняшки садились за столик в нескольких шагах от окна таверны. Арка вдруг осознала всю опасность своего положения.

– Ну, вряд ли это намного труднее, чем править конем, – пробормотала она, хватая поводья.

Золотая черепаха немедленно взвыла и с оглушительным лязгом ударилась о край канала. Из таверны донесся скрежет отодвигаемых стульев, а Арка изо всех сил пыталась освоить новый способ передвижения. Ей уже удалось увести животное с пристани, когда дверь таверны распахнулась и на причал выскочили трое законных владельцев.

– Но… – протянул один.

– Какого… – начал было второй.

– Мама! Какая-то девчонка угоняет нашу черепаху! – завопил третий, оборачиваясь к таверне.

Арка наконец поняла, как заставить черепаху двигаться вперед: она взмахнула поводьями, и похищаемая черепаха послушно вошла в канал. Правда, она тут же врезалась в мост, и на панцирь дождем посыпались куски известки. Позади бандиты продолжали обсуждать происходящее:

– Надо ее остановить, она же ее убьет…

– Так возьмите еще одну черепаху, идиоты!

Арка зигзагом удалялась от таверны, и голоса спорщиков звучали все тише. Кто бы мог подумать, что править черепахой окажется так трудно: животное реагировало на движения поводьев совершенно непредсказуемо. Несколько раз Арка врезалась в другие лодки, так что на позолоченном панцире черепахи осталось несколько вмятин, но наконец почувствовала, что у нее начинает получаться. Собравшиеся на пирсах зеваки с изумлением указывали на маленькую девочку, управляющую роскошной черепахой. Арка щелкнула языком, прибавила ходу и обогнала три лодки, так что те закачались на поднятой черепахой волне. Когда она уже думала, что дело в шляпе, раздался возглас:

– ТУДА! Живее, мама, она сейчас сбежит!

Арка рискнула оглянуться. Шагах в пятидесяти от нее бандиты, указывая пальцами на беглянку, забирались на старую потрепанную черепаху, которой правила пышнотелая матрона, очевидно мать тройняшек. Она угнездилась на панцире, точно старая сова, готовая взлететь. Арка снова подхлестнула свою рептилию, и теперь та двигалась со скоростью лошади, пустившейся неспешной рысью. По пути она чуть не задела синюю черепаху, на которой сидели кучер и пассажир, одетый в пурпурную тогу. Последовавшие затем удары «бум!», «бах!», а также рассерженный крик: «Моя лодка! Чтоб вас, горе-возницы!» – подсказали девочке, что преследователи нагоняют. Бандиты были уже в нескольких футах от нее, но в последний момент Арка свернула в соседний канал, так что ее черепаха едва не опрокинулась. Бандиты гнались за ней по пятам:

– ТУДА, МАМА! Она поворачивает!

Арка услышала, как тройняшки сворачивают следом за ней. Прямо перед ней вырос низкий мост, пересекающий канал. Девочка прижалась к панцирю своей черепахи и почувствовала, как ее спина задевает нижнюю часть мостика. Спустя несколько мгновений ее преследователи также прошли под мостом. Последовало громкое «ба-бах!», а потом шумное «бульк!».

– Мама, Ари свалился в воду, он не умеет плавать…

– Тем хуже! Сыновей у меня трое, а черепаха с панцирем из чистого золота всего одна!

«Из чистого золота?» – мысленно повторила Арка. Вот почему животное никак не набирало скорость. Она едва избежала столкновения с торчащим из воды столбом. Позади нее семейка бандитов продолжала переговариваться:

– Альси, должна же от тебя быть какая-то польза! Займи мое место.

– Зачем, мама?

– Ха-ха, у меня есть идея! Никуда не сворачивай, Альси.

Это не сулило ничего хорошего. Арка обернулась. Мамаша поднялась на ноги, сунула руку за ворот блузы и, злобно ухмыляясь, вытащила из-за пазухи какую-то сферу размером с дыню. Арка сглотнула, увидев, как матрона размахивает руками, а шар сверкает в ее ладони. Затем тетка метнула снаряд, и он взорвался у девочки за спиной.

Из сферы вырвался какой-то фиолетовый туман, и на Арку мгновенно навалилась сонливость. Она отпустила поводья и почувствовала, что соскальзывает с панциря…

В следующую секунду грянуло оглушительное «БДЫЩ!», вырвав девочку из оцепенения. Она выпрямилась. Золотая черепаха по-прежнему плыла вперед. Арка поспешно схватила поводья и оглянулась. Фиолетовый дым наконец рассеялся, и девочка снова увидела преследователей. Их черепаха зигзагами отползала от покосившегося столба и ошалело мотала головой.

– АЛЬСИ! Почему ты врезался в столб? – рявкнула мамаша, отвешивая сыночку оплеуху.

– Ты же сказала никуда не сворачивать… – простонал Альси, прикрывая голову ручищами.

Арка рассмеялась. Со слезами на глазах она снова повернулась вперед и увидела глухую стену.

Канал заканчивался тупиком.

Преследователи перекрывали ей путь к отступлению, и Арка поняла, что ее план провалился. Она оттолкнулась от панциря и прыгнула на берег, бросив черепаху, а вместе с ней и надежду бесплатно подняться на седьмой уровень. Уже убегая по улице, она услышала крик матери тройняшек:

– МОЯ ЧЕРЕПАХА! АХ ТЫ ДРЯНЬ! Беги быстрее, девчонка, потому что, если я тебя поймаю, клянусь, ты мне дорого за это заплатишь!

Арка убегала, обдумывая слова матроны. До сих пор она пыталась добраться до седьмого уровня, не внося положенной платы в гиперах. Может, зайти с другой стороны и все-таки найти много гиперов, чтобы оплатить таможенный сбор?

Вернувшись к конюшням, девочка остановилась перед полем и какое-то время наблюдала за скачущими лошадьми, захваченная новой идеей. Все это время решение было у нее под носом, а она его не замечала.

Лофадь

Заходящее за куполом солнце раскрасило небо яркими красками, щебетали птицы-паруса, в воздухе витал сладковатый запах лошадиного навоза. Казалось бы, само мироздание старается улучшить настроение Лофадя, и все же в данную минуту он был не в духе, даже злился. Он стоял на беговой дорожке, в тени, отбрасываемой городскими крепостными валами, и уже в десятый раз пытался втолковать своему наезднику, почему во время состязаний тот не должен скакать слишком быстро.

С тех пор как двадцать лет назад Лофадь стал тренером четвертого уровня, его преследовали неудачи. Его лошади приходили последними или предпоследними, если им вообще удавалось завершить забег. Лишь его навыки ухода за животными позволяли Лофадю сохранять свое место на протяжении двух десятилетий. Он помогал появиться на свет великолепным жеребятам, которых потом продавал, сводя таким образом концы с концами. Если же он решал оставить какую-то лошадь, чтобы тренировать для скачек, неблагодарная скотина ждала до самого дня состязаний и в последнюю минуту подворачивала ногу или вдруг показывала норов и принималась плестись нога за ногу. С годами плачевные показатели Лофадя стали притчей во языцех в среде коневодов. Некоторые меткие шуточки даже перешли в повседневную речь: «Быстрый, как Лофадь» или «Будешь так ползти, тебя и Лофадь обгонит».

В довершение всех бед Лофадь был лысым, хромым и, самое ужасное, шепелявил – эти три изъяна делали его постоянной мишенью для насмешек. Он говорил пришепетывая, и в его собственных конюшнях над ним открыто издевались все кому не лень. На тренировках молодые наездники покатывались со смеху, когда Лофадь орал на них: «Да подхлестни немного свою плоклятую кляфу, ты, недоумок!» Прозвище Лофадь появилось из-за его неспособности четко произнести слово «лошадь». С тех пор он старался не употреблять это злосчастное слово, а вместо него использовал всевозможные жаргонные словечки: коняга, кляча, бурка, одер, савраска – говоря о животных, которым посвятил всю свою жизнь.

Итак, дожив до пятидесяти лет и добившись незавидного статуса всеобщего посмешища, тренер решил уйти на покой. Состязание василевса через три дня ознаменовало бы конец его карьеры. И, чтобы уйти из профессии с полными карманами, что само по себе большая редкость среди тренеров и наездников, Лофадь планировал поставить все свои сбережения на то, что его лошадь придет последней.

Разумеется, он сильно рисковал, жульничая таким образом, а из-за его репутации неудачника плату обещали не бог весть какую. Однако он долгие годы тренировал лошадей четвертого уровня и теперь рассчитывал сорвать пусть небольшой, но все же куш: в конце концов, неужели ему не полагается хоть какая-то компенсация за впустую растраченную жизнь? Если, конечно, до начала гонки его наездник сумеет понять, почему не следует скакать слишком быстро.

Лофадь вытер блестящий от пота череп рукавом и огляделся, дабы убедиться, что никто не подслушивает. На беговой дорожке вдоль крепостных валов Гипербореи несколько ребят из конюшни выезжали лошадей, но они были слишком далеко и не могли слышать их разговор. Лофадь заметил Адаманта, крупного серого скакуна первого уровня, на котором ездил Калиос, самый злобный наездник в городе и многократный призер соревнований. Эта пара была фаворитом.

– Ну, Филиппиф, послуфай, послуфай меня внимафельно. Я ведь фсе тебе объяфнил, не так ли? Фы долфен посталаться и плоиглать этот забег. Понимаеф, фто я хофу тебе сказафь? Если плидефь пофледним, обеффаю, я отдам тебе дефятую чафть своего выиглыфа.

Упомянутый Филиппид был, что называется, горячая голова. Как и все молодые наездники, он мечтал выиграть Состязание василевса. В свое время Лофадь также лелеял эту надежду: получить одобрение всего города, снискать бессмертную славу, став одним из чемпионов Гипербореи… Но после рокового падения, в результате которого он охромел, Лофадь отказался от мысли самостоятельно подняться на вершину.

Филиппид упрямо набычился и крепче сжал поводья Трофея, молодого запаленного коня-трехлетки, которого Лофадь по глупости отобрал для скачек, вместо того чтобы оставить себе Адаманта. Тренеру уже начинало казаться, что он совершил еще одну ошибку, выбрав неопытного наездника. Предыдущий был куда сговорчивее.

– Да я выиграю эти состязания! – горячился Филиппид, взмахивая поводьями. – Я тренируюсь уже много месяцев, и даже Калиос говорил, что потрясен моей манерой езды… Разве это не доказывает, что у меня есть шансы?