Порочное зачатие

– Если можно безналично, то сегодня, сейчас, – Ольга хотела было раскрыть дамскую сумочку, чтобы извлечь банковскую карту. Но Шуранов остановил её движение запретительным жестом.

– Не здесь. Как только мы закончим беседу, я поручу вас своей помощнице. Она всё расскажет и объяснит, – и вдруг хитро прищурил правый глаз. – Что, «уж замуж невтерпёж»?

– Если решение принято, зачем откладывать исполнение?

В знак согласия Шуранов несколько раз мелко покивал головой: так-так. И неожиданно спросил:

– Кстати, мадам, вы оральными контрацептивами пользуетесь?

Ольга удивилась, но ответила:

– Раньше пользовалась, но сейчас прекратила. Вот уже второй месяц ничего не принимаю.

– Тогда быстро не получится. Придётся подождать, пока нормализуется естественная овуляция. Так что торопиться нам с вами некуда. Я вас пока понаблюдаю, посмотрю, чем помочь вашему организму.

– Сколько ждать, доктор? – разочарованно спросила Ольга.

– Месяц-полтора. Не волнуйтесь, сами не заметите, как быстро они пролетят. Обещаю, скучать не придется. Будете ходить на процедурки, вести здоровый образ жизни, правильно питаться, принимать витаминчики… Давайте так: если вы действительно намерены внести деньги сегодня, то через час я жду вас в своём кабинете. Не в этом, а во врачебном – на втором этаже, комната двести пять. Мы с вами поговорим по душам и спланируем программку вашей жизни на ближайшие месяц-полтора. Согласны?

– Согласна. Через полчаса, доктор, я буду у вас.

Глава 5. Адам и Ева

– Я сделал всё, что мог, – Шуранов ободрительно улыбнулся и развёл руками. – Теперь пора приступать к основной процедурке. Хочу только напомнить, что я не Бог – результат зависит от вашего организма. Он у вас крепкий, надёжный. Теперь требуется немножко везения. Вы, мадам, везучая?

– Не знаю, доктор, не думала об этом. Сама везу много, а везёт ли мне? По крайней мере, своих целей я обычно добиваюсь.

– Тогда будем надеяться, что и на этот раз добьётесь. По моим расчетам, следующая неделька нам очень даже подойдёт. Давайте так: первую процедуру я вам назначаю на пятое марта. А контрольную на следующий день – шестого, – Шуранов сделал пометку в открытом на ноутбуке файле.

– Так скоро? – невольно воскликнула Ольга.

За прошедшие полтора месяца она втянулась в размеренную жизнь, наполненную заботами о собственном здоровье. Ольга перешла на здоровое питание, стала раньше ложиться спать, а по выходным не менее часа гуляла в парке. Жгучее желание действовать, чтобы как можно скорее получить результат, ослабело. Теперь Ольгу удовлетворяла гарантированная клиникой перспектива получить ребёнка в ближайшем будущем. Её главная цель не изменилась, но достижение было отложено на неопределённый срок, повлиять на который не представлялось возможным. Ольга жила в предвкушении и страхе близких перемен и невольно притормаживала время, чтобы успеть насладиться безопасностью прежней жизни, где она несла ответственность только за себя. И тут вдруг Шуранов волевым решением положил конец её безмятежному существованию.

– Неужели засомневались, мадам? – догадался Андрей Алексеевич. – Если захотите ещё подумать, то процедурка отложится минимум на три недели. До следующей овуляции.

– Нет, нет! – опомнилась Ольга. – Всё замечательно. А какие это дни недели?

– Разве это что-то меняет? – пристальный взгляд Шуранова словно испытывал твёрдость Ольгиных намерений. И тем не менее доктор скосил глаза на настольный календарь и ответил. – Понедельник и вторник. Подходит?

– Вы правы, Андрей Алексеевич, день недели ничего не меняет.

– Хорошо. Я вам настоятельно рекомендую эти два денька провести дома. В покое и без стрессов. Выспитесь как следует, погуляйте на свежем воздухе. Вы можете не пойти на работу?

Ольга знала, что сделать это, скорее всего, не получится. Обычно накануне Восьмого марта в офисе стояла предпраздничная суета: надо было распорядиться, чтобы разослали поздравления и отправили подарки, чтобы ничего не перепутали и своевременно сдали в бухгалтерию отчеты о расходовании представительских. Да и к самой Ольге в эти дни выстраивалась длинная очередь поздравителей. Можно, конечно, попросить Шуранова оформить больничный… Но ей не хотелось светить на работе свою связь с клиникой женского здоровья. Возникнут ненужные домыслы, сплетни.

– Я постараюсь, – с сомнением в голосе ответила Ольга.

– Да, вы уж постарайтесь, мадам, постарайтесь, как следует. А то знаю я вас, современных деловых женщин! Будете до последней минутки в офисе сидеть. А то ещё не сможете приехать на процедуру из-за какой-нибудь важной встречи.

– Нет, Андрей Алексеевич, обязательно приеду. Ребёнок для меня имеет высший приоритет.

– Рад это слышать, – Шуранов встал из-за стола, подошёл к Ольге и протянул ей широкую короткопалую ладонь. – Что ж, желаю вам везения, Ольга Александровна! Надеюсь, что и в этом деле вы достигнете цели.

***

На ослабевших трясущихся ногах Ольга вступила в тёмную комнату и чуть не упала: вместо ожидаемой твёрдости пола, её босые ступни ощутили пружинящую мягкость мата. На мгновение она потеряла равновесие, испуганно раскинула руки и коснулась стены, обитой чем-то уютно-плотным, тёплым, многослойным. Сразу вспомнилось, как именовали эту комнату посвящённые – «матка».

Помещение было не просто тёмным, а слепым: сюда не проникал даже самый ничтожный лучик света. Ольга инстинктивно до упора распахнула глаза, но это не помогло – темнота была непроницаема. По коже морозцем пробежал безотчётный страх.

Только однажды в детстве, лет шести отроду, она испытала похожее чувство, когда в бабушкином деревенском доме играла в прятки с соседскими детьми. Ольга спряталась в колченогом платяном шкафу, что доживал свой век в углу тёмной забитой ненужным хламом кладовки. Внутри шкафа, поверх кучи изношенного тряпья, было мягко, немного душно и непроглядно черно. Вначале Оле было весело от сознания, что никто не догадается, где её искать. Но уже через несколько минут густая чернота через отверстия невидящих, прохудившихся глаз стала проникать внутрь и заполнять тело страхом. Чёрный страх залил живот, поднялся по грудь, подступил к самому к горлу. Ольга начала задыхаться. Старый шкаф представился гробом, погребённым глубоко под землёй, откуда невозможно было выбраться. Спасения не было: она обречена умереть и лежать ненайденным ссохшимся трупиком в этой страшной домовине на куче пропахшего нафталином старья. От ужаса Оля закричала и, собрав последние силы, толкнула дверцу и выпала наружу. В кладовке тоже было темно, но под дверью, что вела в жилые комнаты, горела тонкая световая полоска – золотая ниточка надежды. Вот бы и сейчас увидеть хоть слабый спасительный отблеск!

Постепенно Ольга смирилась с вынужденной слепотой. Зато пробудились остальные чувства, работавшие вполсилы, пока самую важную информацию о мире добывало зрение. Обострился слух – казалось, ушные раковины задвигались, как у животного, разворачиваясь к источнику звука. Сквозь ватную тишину, сквозь грохот собственного частившего пульса, Ольга явственно различала в глубине комнаты дыхание другого человека.

Она втянула воздух расширенными ноздрями и ощутила запах самца, взволнованного предстоящим соитием. Сквозь искусственный парфюмерный аромат с кисловатыми нотками мощно пробивался призывный дух нетерпеливого мужского желания. Волоски на Ольгиной коже встали дыбом и превратились в маленькие антенны, принимающие недоступные пониманию сигналы. Сигналы тревоги. Сигналы вожделения.

Анализ новых ощущений так захватил Ольгу, что возникший из черноты голос застал её врасплох. Она невольно вздрогнула.

– Привет! – голос незнакомца был мягким – замшевым – как всё внутри комнаты-«матки». И где-то в толще звука дрожала тщательно скрываемая нота неуверенности. – Как к тебе обращаться?

Ольга несколько секунд подумала и решила назваться именем праматери всех женщин.

– Называй меня Ева.

– Хорошо, – согласился замшевый голос. – Тогда я буду твоим Адамом.

– Пусть будет так, Адам.

– Иди сюда, не бойся. Здесь безопасно, – голос шёл снизу: источник звука располагался на уровне Ольгиных бёдер.

– Говори что-нибудь, чтобы я двигалась в правильном направлении, – Ольга вытянула руки в пустоту и растопырила пальцы.

– Я здесь, Ева. Я здесь. Я жду тебя.

Слова Адама звучали то ли обещанием, то ли угрозой. Они волновали до умопомрачения. «Что я делаю? Это какое-то сумасшествие!», – билась в мозгу лихорадочная мысль. Тем не менее, Ольга с упорством зомби продвигалась вперёд крохотными неверными шажками, пока пальцы не наткнулись на горячую, чуть влажную от пота плоть. И тут же крепкая властная рука потянула её вниз, а замшевый голос, щекоча висок, произнёс над ухом: «Ну вот и ты!»

Ольга задрожала, как пойманный в ладони птенец. Прикосновения незнакомца казались одновременно и насилием, и лаской; они вызывали взаимоисключающие желания: вырваться, бежать и, в то же время, прильнуть теснее. Адам интуитивно почувствовал неуверенность и спросил напрямую:

– Ты не передумала, Ева?

– Нет! Конечно, нет, – Ольге самой хотелось верить в правдивость этого ответа.

– Ты доверишься мне? Я не причиню тебе боли.

– Да, я доверяю тебе, Адам.

Сильные ладони легли Ольге на плечи, жаркое возбужденное дыхание незнакомца пахнуло в лицо свежестью мяты.

– Я хочу посмотреть на тебя.