Красная строка. Сборник 3
– Владик, пошел бы к Дане, погулял с ним – выдергивала его бабушка.
– Ага, сейчас дочитаю страничку, – отвечал внук и продолжал читать еще несколько часов подряд.
Вечерами он нехотя выходил на школьное поле к Даниле и его друзьям. Владик побаивался не то мяча, не то дико кричащих пацанов, сносящих все на своем пути. Плохо пасовал и не умел стоять на воротах, ошибался в силе удара, а когда ему улыбнулась удача, и пришлось бить пенальти в пустые ворота, мальчик разогнался, поскользнулся на траве и упал, так и не ударив по мячу.
– Вот слабак! Больше не выходи на поле, не позорь меня, – со злостью выговаривал Данила по дороге домой.
Владик шел молча. Его душили слезы, но разрыдаться при брате он не мог.
2
Кроме футбола у Данилы была еще одна страсть: рыбалка. Пару раз в неделю он заводил будильник и вставал в пять утра. На цыпочках прокрадывался на кухню, чтобы не разбудить родителей, брал несколько бутербродов, приготовленных еще вечером, бутылку с водой и бесшумно выходил из посапывающего дома. На пороге уже стояла удочка, ведро для рыбы, сачок и баночка с приманками.
Иногда папа брал его с собой в город, мальчик заходил в магазин для рыбаков с нескрываемым интересом рассматривал новенькие спиннинги, блестящие воблеры и блесны. Заслушивался разговорами мужиков, выбирающих очередные снасти. С наслаждением смотрел на большую надувную лодку, представляя, как однажды станет взрослым, купит ее и поедет удить рыбу.
Влад не раз просился с Даней на рыбалку. Мечтал, как закинет удочку и поймает огромную рыбину, какую брат никогда не ловил. Данила постоянно отнекивался: то забыл позвать с собой, то решил пойти на рыбалку в последний момент, даже соврал, что однажды заходил за братом, но не смог разбудить.
– Хочешь, я за рыбалку дам тебе планшет на две недели?
Предложение оказалось заманчивым. У брата был новенький планшет в кожаном чехле. Сенсор работал замечательно, не то что у Дани (его китайский фальсификат тормозил и уже давно просился в мусорное ведро). У Владика было закачано не меньше десяти стрелялок и гонок, работающих без интернета.
– По рукам! – согласился Даня.
Вечером Данила крутил в руках планшет, умело водил по экрану и изучал приложения.
– Вот это вещь, я понимаю! – с завистью вздохнул, – идем утром на Дарьевский мост, там хорошо клюет.
Мальчик ушел с футбольного поля раньше обычного. До глубокой ночи просидел в комнате, не расставаясь с игрушкой.
3
– Данька! Данька, вставай! – разбудил его голос. Цепкие и холодные пальцы сдавили теплое плечо и выдернули из сна.
– Ну что еще, – недовольно пробормотал мальчик.
– Данька, ты же обещал, что мы идем на рыбалку…. Я тебя с шести утра жду! – выговаривал Владик.
– Я проспал… – сел на постели и заметил, что часы показывали восемь, – ладно сейчас соберемся и пойдем.
Владику хотелось кинуться на брата и бить кулаками по его спортивному телу. Но мальчик лишь молча сжал кулаки, ногти до крови вжались в мягкую кожу ладони. Даня медленно, как бы издеваясь над братом, собрал снасти, нарезал пару бутербродов, взял хлеба, потому что червей забыл накопать.
В девять утра они тронулись на речку. Солнце ярко светило и согревало южным теплом. Легкий ветер трепал волосы мальчиков. Влад представлял, как вытянет огромную рыбину, а потом сделает фотку и отправит маме.
Даня хотел спать и думал лишь о том, как бы отстоять пару часиков на мосту, чтобы несносный брат – зануда и слабак – отстал от него. А потом вернуться домой и снова играть в стрелялки.
– Ты всегда на мосту ловишь? – спросил Владик.
– Ага. Иногда хожу в другие места, но это далековато, придется еще два часа топать.
К полудню солнце жарко палило. В ведре плавали две маленьких рыбешки. Улов оказался незавидным, фотографировать было стыдно. Разговор не клеился. Владик пытался рассказать о том, как мама водила его в Эрмитаж и военный музей, а папа вывозил в лес, где они собирали голубику.
– Нашел чем хвастаться! А мы клубнику собираем ведрами, – ответил Даня, – скоро пойдем домой. Печет сильно, да и клева нет, – продолжил мальчик.
– Ты хорошо плаваешь? У нас бассейн в школе есть, тренер даже нырять меня научил, – снова пытался завести разговор Владик.
– Ой! Нужен мне твой тренер! – с завистью ответил Даня, – я и сам научился нырять. Даже сальто могу делать.
Владик уже вынул удочку и готовился уходить, как у Дани заклевало.
– Клюет, клюет! – закричал он, пытаясь вынуть рыбину, но нечего не получалось, – ух ты здоровая какая!
Влад схватил сачок и быстро подал Даниле.
– У меня в шортах телефон. Сними, как я ее вытаскиваю. Только быстрее, пока не удрала, зараза.
Владик вынул смартфон из кармана, включил камеру и начал снимать.
– С другой стороны сниму сейчас! Вот так видос будет! – крикнул он Дане и неожиданно поскользнулся. Телефон выпал из рук и упал в реку. Мальчики замерли, молча наблюдая, как он тонет в темной воде. В этот же момент рыбина соскользнула с крючка.
– Прости, прости, Даня! Мы тебе новый купим! – виновато говорил брат.
– Слабак! Даже снять видос нормально не можешь! – со злостью кричал Данила, толкнул Влада в плечо! – Размазня! Бери и доставай его!
– Я не слабак и не размазня! – сказал Влад. Перелез через перила и нырнул в реку.
– Стой! Там же коряги торчат! Разобьешься! – Закричал Данила. Но ступни Влада уже скрылись под водой.
Мальчик с ужасом смотрел на мутную реку, вспоминая, как в прошлом году здесь разбился его друг – Колька. Он также нырнул с моста, ударился головой. Кольку вытащили из реки, смогли спасти, но он остался инвалидом.
Мальчик еще несколько секунд смотрел на волнующуюся воду, но Влад не выныривал. Даня сел на край моста, аккуратно опустился в реку, вдохнул полную грудь воздуха и нырнул. Глаза невыносимо резало, в мутной воде ничего не разобрать. Руками он нащупал глинистое дно, рядом острые коряги. Воздуха не хватало, и Даня выплыл, снова набрал полную грудь. Опять темнота. «Только найдись, только выживи!» – молил про себя.
Наконец рука нащупала что-то мягкое. Даня схватил брата за футболку и поплыл наружу. Владик начал судорожно хватать ртом воздух, цепляться за брата. Даня вспомнил о правилах спасения, подхватил мальчика рукой под подбородок и с трудом доплыл до глиняного берега.
Они сидели рядом друг с другом.
– Я не нашел твой телефон. Прости! – наконец, заикаясь, сказал Владик, – запутался шортами в коряге, воздуха стало не хватать… и больше ничего не помню… Спасибо, что спас!
– Никогда так больше не делай! Ты не слабак, слышишь, не слабак! – закричал Даня, размазывая слезы по щекам.
Владик ничего не ответил. Его била крупная дрожь, но не от холода, а от страха.
Дмитрий Шостак
Прогулки по воде
Закрывая дверь своей квартиры, Евгения Дмитриевна вспомнила о забытом кошельке и так резко вернулась назад, что столкнулась с собственным запахом. Это был запах старомодных духов, слегка неприятный запах изо рта, запах пудры и, как ей показалось, нафталина. Впервые за свои 43 года Евгения Дмитриева осознала, что слышит этот запах уже давно. Это был запах одинокой старости. Уже в лифте у неё навернулись слезы. Настроение было испорчено окончательно где-то между пятым и четвертым этажом. Идти на фирму не было никакого желания. Евгения Дмитриевна очень серьезно относилась к алкоголизму, и сейчас это было вполне обдуманным решением. Депрессия, как голодная акула, услышав запах негативных мыслей, накинулась на Евгению Дмитриевну, растерзала все хорошие воспоминания, не оставила не одного, и сейчас вся жизнь ей казалась пустой, неудавшейся. Еще примешивался комплекс возраста, мол «куда мне, уже поздно что-либо менять». Во всем городе не нашлось бы более несчастного человека, чем стоящая сейчас у винного прилавка Евгения Дмитриевна.
После пары рюмок коньяка вся эта история уже не казалась такой трагичной, что ей, собственно, ещё нужно было. Маленькое производство по разливу минеральной воды всегда приносило небольшие, но для скромной жизни в небольшом городке, приличные деньги. Единственное, что удручало, это плохие отношения с дочерью, но здесь поступаться принципами она не хотела. Вообще, надо сказать, принципы играли важную роль в её жизни. Евгения Дмитриевна считала, что благодаря её принципам она смогла встать на ноги, когда её бросил муж с трёхлетней Настюшей, организовать производство воды. Да много еще было «побед» благодаря принципам. Но одного она не добилась – найти подходящего мужчину ей так и не удалось. И Евгения Дмитриевна решила: раз у неё не было счастливого замужества, так уж дочке она его организует. Максим ей сразу не понравился, скорее оттого, что он художник. Творческие люди, как ей казалось, мужья ненадежные, непостоянные, как и их ремесло – сегодня на коне, а завтра… И хотя они встречались уже около года, своего отношения к нему мать так и не изменила, что служило причиной многих скандалов. «Ну, ничего, будет у меня дочка замужем за нормальным парнем, а не за этим. Ничего, перебесится», – думала Евгения Дмитриева, сидя с рюмкой коньяка перед телевизором, где розовощекие и холеные герои разыгрывали нешуточные страсти несуществующей жизни. И сейчас вся эта утренняя истерика казалась такой глупой и абсолютно не достойной внимания, что захотелось вспомнить, с чего она началась. Ах да, запах. И снова, словно дежавю, всплыл этот запах. На этот раз она отчетливо поняла, что впервые услышала его в тот вечер, когда она разругалась с дочерью и та уехала к Максиму. Это случалось и раньше. И она всегда возвращалась, но в тот вечер был этот запах, даже не запах, а чувство, что сейчас что-то изменилось. На следующий день, когда мать была на производстве, дочка вернулась домой, чтобы забрать вещи, оставив записку, что будет жить у Максима, и что не хочет, чтобы мать вмешивалась в её жизнь. Тогда эта записка возмутила её. Возмущение и сейчас осталось, но в нем уже не сквозило той беспринципной правотой, как в первый раз. И тут осознание, словно пуля, вонзилось в мозг: «А ведь я могу потерять единственного близкого человека из-за своих глупых амбиций». Последняя робкая попытка не думать об этом, а продолжать смотреть сериал, была разбита начавшийся рекламой. И уже не отдавая себе отчета, она понеслась по бурной реке мыслей и предположений, где за каждым поворотом разбивалась одна иллюзия за другой.
Этой ночью её мучила бессонница. Нет нечего страшнее бессонницы во время депрессии. Ночью, когда разум находится в сумеречном состоянии, слетают все защиты и предрассудки. В таком состоянии злые мысли, не сдержанные ничем, терзают тебя всю ночь. Все её достижения: приватизированная двухкомнатная квартира, производство, дом в деревне, машина – все эти материальные эквиваленты счастья в современной жизни были поддельными, они не приносили прежней радости. А дочь? Евгения Дмитриевна поняла, что никогда не сможет принять своего будущего зятя, к которому она сама не «приложила руку». Она бы хотела принять, но все её существо противилось бы этому. Она уже не искала ответы на возникающие вопросы, а с тупой покорностью продолжала разрушать свою, казалось бы, счастливую жизнь.
К рассвету, сказав себе: «Действительно, ночь – время откровений», она уснула. И приснилось ей озеро, невероятно гладкое, а наверху луна. И будто, луна была Властительницей всего, на что падало её сияние. А от горизонта до горизонта было только озеро, отражение луны и она. Невероятное чувство единения с водой, с луной ощутила Евгения Дмитриевна, и в этот момент она пошла. Под ногами расплывались круги, и луна светила все ярче и ярче. Сознание, что к луне и воде она может обращаться как к сестрам и в то же время как к себе самой, так поразило Евгению Дмитриевну, что в этот момент она проснулась.
Из-за стресса, похмелья и бессонной ночи завтракать особенно не хотелось. За пустым чаем пришла мысль: «А не поехать ли мне на дачу, в середине июня там так хорошо, хоть проветрюсь». И тут она вспомнила сон. С тоской посмотрела в окно и пошла одеваться. Нужно было съездить на производство, предупредить, кого следует и завести документы с печатью.
Закончив все дела в бухгалтерии, Евгения Дмитриевна спустилась в цех по разливу. По-хозяйски обводя взглядом помещение, остановилась на емкостях с «сырьем». Сырье. То, что в них содержалось, не было просто сырьем. Это было живое, единое с ней существо. Евгения Дмитриевна вернулась в офис и дала указание к её приезду изменить надписи на емкостях – написать «Вода» с большой буквы. Так и не поняв до конца побуждений своего поступка, она вышла на улицу.
По приезду в деревню Евгения Дмитриевна собрала кое-какую еду в корзину и отправилась на озеро. Оно вовсе не такое, как ей представлялось по пути сюда. Никакого сходства с озером из сна не было. С накатившей волной отчаянья Евгения Дмитриевна справилась, озеро хоть и не отличалось изумительной красотой, но все же было милое. Как бездомный щенок, вроде и брезгуешь к нему прикоснуться, но и нравится тоже. Подойдя поближе к кромке воды, она задумалась: «А что я тут вообще делаю? Стоило ли ехать из города, ведь от внутренних проблем не убежишь?» На душе снова стало тревожно. Но почему-то разрыдаться и пойти в ближайший магазин за вином, желания не было. Наоборот, здесь на чистом воздухе захотелось вызвать себя на дуэль и разобраться наконец, в чем же суть этого смятения. Этот вопрос она решила адресовать воде. Произнеся его про себя, она взглянула под ноги и встретилась со своим отражением. Это был вызов. На неё смотрела слегка толстоватая, но симпатичная женщина. Она получила даже больше, чем ответ. В её жизни не было достойного мужчины. И сейчас глядя на свое отражение, она поняла, что не так уж всё и упущено. «А если не получится? Зачем еще раз разбивать себе сердце? Хм… А чем я, собственно, рискую? К телевизору с рюмкой коньяка я всегда смогу вернуться. Значит, решено, первый этап – подготовительный».
Следующие две недели сильно преобразили Евгению Дмитриевну. Свежий воздух, здоровое питание и утренние пробежки подтянули фигуру, сняли отечность с лица, появился даже румянец. Каждое утро она бегала к озеру, оно уже не было чужим, каждая деталь его пейзажа была родной и любимой.
По приезду в город её встретили те же проблемы, которые она оставила, уезжая. Производство уже полгода не росло, а в городе появились, серьезны конкуренты. Плюс взаимоотношения с дочерью. Начать Евгения Дмитриевна решила с дочки. Обиды уже прошли, и захотелось встретиться. Как раз подоспела годовщина знакомства Максима и Насти, и её решили отметить у мамы. Весь день Евгения Дмитриевна провела в подготовке, и она касалась более её самой, нежели приготовления еды и внешнего вида. Евгения Дмитриевна искренне хотела подавить в себе желание узнать, на что они будут жить, если распишутся, как скоро будут иметь детей, а главное – на какие деньги будут их содержать. Почти полностью поборов себя, она стала ждать. Одно Евгения Дмитриевна не учла: изменившись внутренне, она не изменилась в глазах дочери. Вообще, надо сказать, зачинщицей раздоров была Анастасия. Максим в них участия не принимал и, держась нейтральной позиции, пытался хоть как-то примерить Настю с мамой. В этих скандалах Максим выступал в роли предмета спора. Дочка, споря с матерью, каждый раз приписывала все новые и новые достоинства, мать с каждым разом находила всё более ужасные пороки и недостатки. Когда тема о Максиме была исчерпана, наружу всплыли подростковые и детские обиды дочери, а матери начали припоминаться неблагодарное поведение и жестокость молодости к старой женщине. И не было видно ни конца, ни края эти раздорам. Все же попытка примирения была сделана.
Уже после этого вечера, находясь в разных концах города, и мать, и дочь пришли к одному и тому же выводу: «Вместе нам жить нельзя». Нет, скандала не было. Было кое-что похуже: тягучее молчание, пустые разговоры. Не прошло и часа как молодые, решив не портить себе такой вечер, уехали. «Но, ведь я её люблю, вот только как ей это показать?». И почти одновременно, в разных концах города, мать и дочка подумали одну и ту же мысль: «Мы любим друг друга, но наша любовь невозможна, если мы вместе долгое время». Когда Евгения Дмитриева уже держала радиотелефон в руке, он вдруг зазвонил. (У вас так бывало, захотелось позвонить близкому человеку, уже встали даже с кресла, как он сам тебе звонит?) Трудно сказать, что это был откровенный разговор, но слова не были важны, тогда мать и дочь общались совсем на другом языке. Этой ночью Евгения Дмитриевна тоже не могла заснуть, но причиной тому были не страхи, сомнения, неудовольствие – это было переполненное любовью сердце.
Цветы и Бабочки. Сказки и Рассказы для детей и о детях
Елена Вадюхина
Цветы и бабочки
Наказ короля
Жил-был король. Всю свою жизнь, он, как и его отец, дед, прадед и все его предки, укреплял государство, присоединял новые земли, воевал с соседями и заботился о своих подданных, и надеялся, что заслужил их любовь, но оказалось, что они его не любили, а только боялись. Он сам в этом убедился: оделся простолюдином и пошел по стране бродить, стал разговоры заводить с простым народом про короля, и ничего хорошего не услышал. «Уж, чего только я для них ни делал, – рассуждал король, – а они меня не любят, это от того, наверное, что я некрасивый. Уж сколько поколений моих предков женились по политическим соображениям на всяких страхолюдинах, вот от того и выродились мы». Призвал он после этого своих сыновей и наказал им жениться на самых красивых девицах, пусть даже не принцессах, и даже не знатного происхождения, а кто найдет самую красивую невесту, женится на ней, и она родит красивого сына, тому он и отдаст престол. Два сына женились на девушках, которые казались им красивыми, и которых они любили, а третий поехал по всему королевству искать писаную красавицу. Но каждый раз, когда он встречал новую красавицу, она казалась ему лучше прежней, и, дай, думает, поищу еще, и, казалось, нет этим красавицам числа.
Как-то раз попал он со своей свитой в грозу, остановились они в одном большом полуразрушенном доме, принадлежащем бедному рыцарю. На стол стала подавать еду и напитки дочь рыцаря. На ней было платье фасона, которого уж лет сорок как не носили, видно, бабушкино платье надела, но и в этом платье она казалась принцу красивее всех и благородней. Прекраснее ее не сыскать на всем свете. Принц и посватался к ней. Отец красавицы не чаял такого счастья, ведь он не мог дать дочке никакого приданого. Мария, так звали девушку, уехала со свитой принца, и вместе с ней уехала ее любимая служанка Анна, веселая, покладистая и красивая девушка.
Красавица-невеста так понравилась королю, что он, не дожидаясь рождения внука, отдал корону сыну, а сам уехал на покой в отдаленный замок порыбачить, выспаться наконец вдоволь и забыть обо всех государственных делах. Так Мария стала королевой. Еще неделю назад она бегала по лугу, собирая букеты луговых цветов, а теперь ей кланяется целая площадь народу, и она должна родить наследника престола, да еще и красавца. Анну тоже выдали замуж – за королевского садовника. Время шло, молодая королева ждала ребенка, но ей было тревожно, красив ли будет ребенок, а вдруг он будет также некрасив, как его отец… Она утешала себя мыслью, что о красоте ребенка трудно судить, пока он маленький, а когда подрастет, отец полюбит его и не откажется от своего чада. А вот если будет девочка, то что же сделает муж, выгонит их из королевства? Однажды в городе появилась ворожея, люди про нее говорили, что она все видит наперед, и королева втайне от всех велела Анне привести ворожею к себе. Старушка разложила карты и сказала, что у королевы родится девочка, и похожа она будет на отца. Бедная королева в отчаянии умоляла ворожею помочь ей чем-нибудь. Ворожея сказала ей, что уж тут ничего изменить нельзя, но что королева сможет подарить своему ребенку волшебный дар: волосы завьются, и вокруг дочки всегда будут распускаться чудные цветы и летать бабочки. «Что для этого надо делать?» – спросила королева. «Ты должна поехать на Лебяжье озеро, – сказала старушка и объяснила, как до него добраться, – и как только ребенок родится, искупай его в этом озере».
Когда стал подходить срок родиться ребенку, королева сказала, что поехала на богомолье, и отправилась вместе с повитухой и преданной служанкой Анной, которая тоже ждала ребенка, на Лебяжье озеро. И как только они приехали к озеру, у той и другой родились дети: у Марии хилая девочка, а у Анны здоровый и крепкий мальчик с длинными темными волосами. Но в мае вода холодная, и королева первая не решалась искупать ребенка, и попросила сделать это сначала Анну. Анна зашла в воду вместе с малышом, волосы у него тут же завились, а вода вокруг покрылась водяными кувшинками, и бабочки запорхали над младенцем. Мария осмелела и тоже зашла в воду, но ничего не случилось, видно волшебный подарок ждал только первого ребенка. Горько заплакала королева, и стала просить преданную служанку обменяться детьми, она обещала ей много: стать крестной матерью для девочки, всю жизнь помогать служанке, а мужа сделать главным садовником. «А самое главное, – упрашивала она Анну, – твой сын станет принцем, а потом королем». Анна согласилась, обещая все сохранить в тайне, повитуху королева тоже обещала щедро вознаградить, если та никому не проговорится о подмене, и они вернулись во дворец. Король был счастлив. Он не ошибся в жене, вон какого красавца-крепыша родила. И старый король остался доволен, теперь уж он спокоен за все следующие поколения королей.
Филипп и Марианна
Принца назвали Филиппом, а девочку Марией-Анной, в честь родной и одновременно ставшей теперь крестной матерью и той, что стала называться ее родной. Но Анна называла ее одним словом – Марианной. Она выкармливала своим молоком обоих детей, но всю свою материнскую любовь старалась передать Филиппу, а Марианну просто жалела. Дети росли вместе: играли вдвоем, ели и спали вместе, ловили бабочек и придумывали названия цветам, что чудесным образом появлялись в кудрях Филиппа. Когда девочка и мальчик подросли, стали жить по-разному: Марианна в доме садовника, а Филипп остался в королевских покоях.
Пришло время учиться, Филипп без Марианны учиться отказывался, королева была рада: появился повод учить детей вместе. Тут и выяснилось, что Марианна оказалась к учению способной, а Филипп и ленился, и учение ему не давалось. А у девочки не ладились домашние дела, как-то все нескладно у нее получалось.
Когда дочка в очередной раз опрокинула поднос с супом, отец не выдержал, и сказал матери, что не поймет, как это у них такая неуклюжая дочь выросла. Книжки читает, а ничего сделать не может, и не похожа она ни на отца, ни на мать. Марианна ушла обиженная, а когда проходила мимо кухни, то слышала, как мать что-то шепотом говорит отцу, она подошла к двери, надеясь услышать что-то о себе, и узнала тайну своего происхождения. Ноги ее подкосились, перед глазами все поплыло, она ушла в детскую комнату и ходила из угла в угол. Мысли ее путались, обида, негодование, печаль и удивление повергли ее в полное смятение. Она настоящая принцесса, но не нужна, ни родному отцу, ни родной матери, и приемные родители ее не любят. У них были еще дети, младше Марьяны, миловидные лицом, похожие на Анну, родители и улыбались им больше, и смотрели на них с большей лаской. Она всегда радовалась, что ее крестная мать королева благоволила к ней, а теперь оказывается, что та просто стеснялась ее, и если бы Марианна случайно не подслушала разговор приемных родителей, то и не узнала бы никогда правды о себе. С тех пор девочка стала избегать королевы, она перестала ходить на уроки, не носила красивые платья, подаренные королевой, сняла с себя украшения, в знак протеста даже прически делала самые строгие, и чепец надвигала низко на лоб. Улыбка исчезла с ее лица, она казалась всем бледной, унылой и скучной. Когда же изредка девочка видела короля, то прямо смотрела ему в лицо, надеясь, что ее родной отец догадается, кто она такая и полюбит ее. Но, ни доброго слова, ни внимания, ни даже приветливого взгляда она не дождалась от родного отца. Королю не очень-то нравилось, что королева стала крестной матерью дочери служанки.
Все свое время Марианна стала посвящать саду. Она не просто сажала и подстригала деревья, как ее отец, девочка ходила в королевскую библиотеку и читала книги о садоводстве, о растениях. Садовник стал ценить свою приемную дочь, не сразу, правда, но раз за разом он принимал ценные советы дочери, и в саду стали появляться и приживаться новые растения, собранные из разных уголков королевства и из других стран.
Чем реже видела Марианна Филиппа, тем больше скучала по нему, ведь это был единственный человек, кто сблизился с ней не по обязанности. Новых друзей у нее не появлялось, и ей не хватало Филиппа. В конце концов она поняла, что любит его без памяти. А Филипп этого не замечал. Рядом с ним, помимо прекрасных бабочек, порхали не менее прекрасные поклонницы, которые собирали выраставшие вокруг принца цветы, украшали ими прически, прикалывали к платьям и от этого становились еще привлекательнее. Они непрестанно восхищались и красотой принца, и его волшебным даром. Где уж ему было обращать внимание на невзрачную дочь садовника, хотя он по-прежнему относился к ней с детской привязанностью, считая ее, правда, чудной, вечно та что-то мудрит со своими книжками…