Пробуждение женщины

– Можно, конечно, только ненадолго. Покидаю вас, дел много. В реанимации скажете, что главврач разрешил.

Войдя в палату, я увидел бледное лицо женщины. Под глазами появились синяки, видимо, от удара. Изо рта и носа торчали трубки, вызывающие неприятное чувство. Рядом стояли различные аппараты, которые контролировали работу всех систем. Понаблюдав за ней какое-то время, я сказал:

– Вероника, не знаю, слышите вы меня или нет, но я пришёл просить прощения за то, что сбил вас. Ей Богу, я не хотел и не знаю, как так получилось. Прошу вас, не умирайте. Мне не вынести ещё одной такой смерти. Марина, жена моя, погибла в аварии. За рулём, правда, был не я, меня срочно вызвали на работу. Если бы только я был рядом! Не мог простить себе, что не поехал с ней. Водителя посадил в тюрьму, хотя понимаю, что он был не виноват, так сложились обстоятельства. А ведь у него остались дети. Я тогда на это не обращал внимания. Думал, раз виноват, должен нести наказание. И вот теперь сам оказался в такой же ситуации. Не зря говорят, жизнь – бумеранг, то, что отправил в мир, возвращается назад. Мудрые были наши предки, жили в согласии с собой, с природой и с Богом, не нарушали законов мироздания. А мы думаем только о себе и своей выгоде, своими действиями всё больше и больше наносим вред земле, а значит, и самим себе. Ой, что-то на меня нашло сегодня, расфилософствовался я тут с вами. Вы только поправляйтесь. Я сделаю всё, чтобы вы жили. Привезу лучших врачей, куплю самые дорогие лекарства, только живите, не сдавайтесь, а я буду приходить.

Большой экран

Не знаю, сколько времени прошло, но у меня появилось чувство, что дышать стало легче, боль и усталость ушли. Мысли прояснились, сознание обратно вернулось в реальность. В какую? Этот вопрос не давал покоя. Я помнила большой экран и фильм с моим участием. Мне это приснилось? Или я брежу? И тут моё внимание снова что-то привлекло. Это был тот же самый большой экран. Оказывается, он никуда не делся, а я, наивная, думала, что это был сон или фантазия. Только я об этом подумала, как он засветился, и кадры побежали один за другим. Они мелькали как в калейдоскопе. В главной роли этого блокбастера снова была я. Вот я маленькая, а вот я уже в школе, здесь сцены из института, свадьба, муж, дети… И отношения, бесконечные отношения с разными людьми. И это были не просто сцены моей жизни, это были самые эмоциональные, самые болезненные события, которые оставили след в душе на всю жизнь.

Мы с младшей сестрой играли в прятки и я её сильно испугала, выпрыгнув неожиданно из укромного места. Она плакала. Отец за это поставил меня в угол на колени. Да не просто на колени, а на гречку. Как же мне было больно! Казалось, она въедается не только в тело, но и в мозг. Весь мир тогда рухнул. Я поняла, что он меня не любит, иначе не подверг бы таким испытаниям. Моя любимая мама пыталась защитить меня, но голос её был слишком слаб по сравнению с отцовским. Она, образованная интеллигентная женщина, которая работала учителем в школе и которую все уважали за её добрый нрав и сострадательное сердце, дома была жертвой. Не только ругательства, оскорбления, но нередко и побои доставались ей, а заодно и нам. Она молча терпела, тайком плакала. У меня в душе зрел бунт. «Нет, я никогда не позволю с собой так обращаться!», – думала я тогда. После этого случая обида и боль поселились в моём сердце.

Вот меня ругают на линейке в школе за то, что я купила пачку сигарет мальчикам. Как объяснить им, взрослым, что одноклассники согласились собирать металлолом только за сигареты? Наш класс тогда занял первое место, но мой поступок никто не оценил и я отгребла по полной. Меня выставили перед всеми на общешкольной линейке, осудив за проступок, не подобающий пионеру. Было вылито море слёз. Гнев занял место рядом с болью и обидой.

В институте один раз решила списать на экзамене, но преподаватель заметил и выгнал, поставив неуд. Пришлось пересдать, но стипендии уже не было. Мы с бабушкой жили на её небольшую пенсию целый семестр, было тяжело. Я чувствовала её немой укор и вина стала моим спутником.

И так после каждой сцены появлялось новое чувство, которое камнем оседало в моей душе. Набралось их целый ворох, которые я носила в себе все эти годы. И этот ворох вытеснил в дальний угол любовь. По сути, она даже не была видна, затерялась где-то в глубине моего тела. Я стала жертвой как и моя мама. Единственная разница, что я не позволяла обращаться с собой, как она. Но от этого было не легче. Мой муж также пил, как и отец, не буянил, нет. Он спокойно лежал на диване с книгой в руках, отстранившись от всех обязанностей. Его не интересовали ни домашние дела, ни успехи дочерей в школе, ни их поступление. Как оплатить услуги, выплатить кредит, сделать ремонт – всё решала я. Он приносил небольшую зарплату и на этом свою миссию считал выполненной. Я превратилась в терпилу и достигаторшу. Женщина ушла навсегда.

Я как будто заново проживала свою жизнь. Пятьдесят лет пронеслись за пятнадцать минут. Все события, а также чувства, связанные с ними, снова восстали из глубин памяти. Я плакала, потом плач перешёл в громкое рыдание. Было больно, было стыдно и обидно, где-то я чувствовала вину, а где-то горечь. Прожив всю гамму чувств, я была опустошена.

Фильм закончился. Я ещё долго сидела в оцепенении. Молча качалась из стороны в сторону, как в дурдоме. Не было уже ни чувств, ни эмоций. Ничего. Я не знала, что думать, как к этому относиться. Для чего мне всё это показали?

И тут какая-то неведомая сила подхватила меня и куда-то понесла. У меня даже не было сил сопротивляться и я с покорностью принимала всё.

Green building

Прошло три дня после аварии. На одиннадцать часов утра была назначена операция. Мысли мешали сосредоточиться на работе, нет-нет да и поглядывал на часы. Так, скоро обед. Должно быть, операция уже закончилась, пора звонить. Волнение предательски засосало под ложечкой.

– Аллочка, соедини меня с главврачом больницы, где лежит Вахонина. Хочу узнать, как прошла операция.

Не прошло и минуты, как он был уже на связи.

– Алло! Игорь Витальевич, добрый день. Это Овчинников.

– Добрый день, Всеволод Николаевич. Я уже сам собирался вам звонить. Как мы и предполагали, мозг цел, кровоизлияния нет. Почему она в коме, всё ещё остаётся загадкой. Состояние стабильное, рефлексы все восстановились, дышит самостоятельно.

– Её можно перевезти в столичную клинику?

– Препятствий не вижу. Профессор Тихончук сказал, что положит в своё отделение и будет наблюдать. Случай интересный. Сегодня подготовим все документы, завтра можно будет перевозить.

– Благодарю вас, Игорь Витальевич. Да, забыл сказать, аппаратура для вашей больницы уже закуплена, скоро доставят и установят.

Что ж, как говорится, назвался груздем – полезай в кузов. Слово мужчины – его честь, это я усвоил ещё в армии. Раз пообещал сделать для больницы всё возможное, пришлось выполнять. И не важно, чего мне это стоило. Не в плане финансов, нет. Необходимо было изучить вопросы медицинской аппаратуры, подключить специалистов. А это не только лишняя суета, но и уйма драгоценного времени. Да что уж там, всё уже позади.

– Теперь уже моя очередь благодарить вас, Всеволод Николаевич. Нашей больнице повезло. Хоть звучит кощунственно, но это правда. Государство на такое оборудование деньги ещё не скоро выделит.

– Не стоит благодарности. У нас благотворительный фонд заложен в бюджет, так что мне всё равно, куда будут направлены эти средства. Главное, чтобы это была реальная помощь.

– Да куда уж реальнее. Наши больные будут счастливы, в область на обследование не придётся ехать.

– Игорь Витальевич, если что нужно, обращайтесь. Сделаю, что будет в моих силах. А теперь извините. Спешу откланяться, дела.

– Понимаю. И ещё раз благодарю вас. Замечательный вы человек, Всеволод Николаевич. Удачи вам!

– И вам всего хорошего, Игорь Витальевич.

Вот и хорошо. Теперь она будет здесь. Мысли снова и снова возвращаются к той женщине, чем-то зацепила она меня. То ли чувство вины перед ней, то ли жалость, то ли что-то ещё. Хотя это всего лишь определения. Не хочется думать об этом. Знаю одно, мне будет спокойнее, когда она будет здесь, рядом. Всё-таки столичную больницу не сравнить с районной. Впервые за всё это время на душе стало легче. А не пойти ли мне в ресторан?

– Аллочка, закажи мне столик в моём любимом ресторане.

– Одну минуту, Всеволод Николаевич. Кстати, вам тут звонили со стройки, у них какая-то проблема.

– А что, мой заместитель не мог её решить?

– Он уже уехал туда, но нужна ваша помощь.

– Хорошо. Сейчас перезвоню.

Вот что значит быть директором, всё приходится решать самому. Теперь меня это не раздражает, хотя раньше злился, что подчинённые не могут решить простые вопросы сами. В последнее время даже был рад проблемам на работе, которые помогали отвлечься от мыслей о сбитой женщине. Что будет, если она умрёт? Как с этим я буду жить дальше?

– Алло! Петрушин? Овчинников на связи. Что там у вас произошло, Сергей Иванович? – спросил я прораба.

– Морозов опять задерживает поставку материала, срывает все сроки. И это уже не первый раз за этот месяц. Заказчик недоволен. Сказал, что если не уложимся в срок, оплату производить не будет.

Не доверять Петрушину я не мог. Опытный и надёжный прораб, работает с момента основания фирмы. Человек старой закваски, умело руководит строительством, смотрит, чтобы всё делалось на совесть. О таких говорят: «Человек на своём месте». До этого момента все заказчики оставались довольны качеством работы и сроками выполнения. И если Петрушин не мог урегулировать вопрос, значит, дело серьёзное. Фирма может понести не только финансовый убыток, но и потерять авторитет. А в наше время это дорогого стоит.

– Сергей Иванович, а вы звонили поставщикам? – с надеждой спросил я.

– И не раз. И я звонил, и Винников к ним ездил, всё бесполезно, говорят всякую туфту. И ослу понятно, что вешают лапшу. Материалы у них на складе есть, знакомый водитель сказал. Почему нам не отгружают – не известно. Так что без твоего вмешательства не обойтись, Всеволод Николаевич.

– Понял тебя, Сергей Иванович. Буду разбираться, – сказал я и положил трубку.

День не задался с самого утра. Я надеялся на чудо с Вахониной, но пока увы. Тут ещё эти поставщики. Для строительства экологически чистых домов нужны такие же материалы. Чистую продукцию производить дорого и невыгодно, поэтому таких фирм мало. Основатели главным образом думают о быстрой прибыли, всё остальное их мало волнует. В девяностые, двухтысячные люди строили дома из того, что можно было достать. Сейчас больше думают об экологичности, пользе для здоровья и окружающей среды. Поэтому фирмы, производящие чистую продукцию, на вес золота. Мы дорожим ими и идём на все их условия. Вот с одной возникла проблема поставки, работа застопорилась. Проблема плёвая, заместитель мог бы решить её на раз-два-три, но… Есть одно маленькое «но». Они чувствуют свою значимость и не всегда производят отправку вовремя. Поэтому вопрос решается на уровне личных связей, это значит, придётся подключаться самому. Настроение пропало, хотелось сорвать на ком-нибудь злость. Пару дыхательных упражнений вернут меня в спокойное состояние.

– Аллочка, минут пятнадцать ни с кем меня не соединяй, я буду занят.

– Хорошо, Всеволод Николаевич, – услышал я голос секретаря по селекторной связи.

Занятие йогой приносит огромную пользу. Это не только тренировка тела, духа, но и умение быстро приводить себя в гармоничное состояние.

Вот и всё, практика закончена. Я, как всегда, в порядке и готов погрузиться в работу своего любимого детища. Так, что там у меня? Ах, да, совсем забыл, поставщик. Уже звоню.

– Алло. Это директор GREEN BUILDING Овчинников. Могу я поговорить с Морозовым Александром Яковлевичем?

– Одну минуту, сейчас соединю.

Я слышал, как секретарь разговаривала с начальником. Через минуту в трубке раздался глубокий баритон.

– Слушаю вас, Всеволод Николаевич. Чем могу быть полезен?