Возвращение в будущее

И другого дома не будет, не мечтай и не жди.

Тебе даны уникальные условия жизни и благоденствия: обширные территории лесов, богатых природными дарами, разнообразием животных и птиц, огромные хранилища минералов и руд в горах и недрах земли, озёра и реки с живительной пресной водой, различные почвы – от песчано-суглинистых до чернозёмных – для взращивания фруктовых садов, злаковых и овощных культур. А ещё – бескрайние океанические просторы, глубины которых скрывают таинственные неведомые миры – целые мириады водных вселенных, наполненных загадочной жизнью.

Дарованный ТЕБЕ чистый земной рай ТЫ стараешься превратить в выжженный смрадный ад, высасывая из земли все соки и не давая ей восстановиться, будто безжалостный захватчик, а не добрый Хозяин Земли.

Остановись и обратись внутрь себя, к истинным смыслам и ценностям.

Человек сам по себе – это огромный космос, загадочный и необъятный. Как вверху, так и внизу. Хочешь познать Мир – познай самого себя. И тогда вместо опасных и бессмысленных космических «одиссей» сможешь жить долго и счастливо ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС.

Конечно, и я не всегда была столь разумна и щепетильна. А возможно, и продолжала бы жить потребительски, эгоистично, бесцельно, как, впрочем, и абсолютное большинство современных людей, если бы не смертельно опасное происшествие, которое в корне изменило мою дальнейшую жизнь.

Но, как говорил Ницше: «Что не убивает меня, то делает меня сильнее». Я бы добавила: ещё и мудрее. Но обо всём расскажу по порядку.

Бессмысленный бунт

«Закон на всех уровнях бытия – один и тот же: свой следующий мир мы выбираем посредством знания, обретённого здесь. И если здесь мы предпочли невежество, и знание наше осталось прежним, – следующий наш мир ничем не будет отличаться от нынешнего, все его ограничения сохранятся. Небеса – не место и не время – но лишь наше собственное совершенство».

    Ричард Бах, «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»

Эта история произошла около двенадцати лет назад. За несколько месяцев до злополучного происшествия я успела окончить среднюю школу. Хотя знания давались мне довольно легко, своим поведением я возмущала учителей: была несдержанна на язык, язвительна, агрессивна и непослушна, иногда откровенно жестока, взбалмошна и нетерпима. Не сказать, что мне этого очень хотелось, просто всё происходило само собой.

На то, к чему другие ученики относились спокойно, а иногда даже и безразлично, я реагировала болезненно остро и резко. Некоторые учителя говорили, что во мне сидит бес, но я так не думала.

Подростковый возраст сам по себе рождает множество противоречий в силу и объективных, и субъективных причин. Подростки всегда бунтуют, пытаясь сломать устоявшиеся традиции, нарушить существующие правила и устои. Вечный конфликт отцов и детей. Не бывает плохих поколений, просто у каждого возраста свои особенности и цели. Подросток формирует себя как личность для будущего самовыражения, и чтобы построить свой собственный мир, рушит уже существующий. Но у меня для такого неординарного поведения имелись ещё и свои внутренние причины.

Болезненные реакции на замечания в мой адрес были вызваны, прежде всего, нанесённой обидой и предательством близких людей. Именно эта незаживающая душевная рана, эти страдания, стыд, незащищённость и страх вкупе с особенностями подросткового возраста делали меня столь ранимой. Таким способом я защищалась от несправедливости и жестокости внешнего мира. Это просто инстинкт выживания.

Могу только представить, с каким облегчением выдохнули учителя, когда я перестала посещать школу, получив аттестат. Пусть не с блеском, но довольно успешно сдала выпускные экзамены. Поступать куда-либо учиться я всё-таки пока не планировала. Хотелось, в первую очередь, отдохнуть, почувствовать себя свободной от обязанностей и обязательств и оторваться на всю катушку.

Лето было в самом разгаре, природа шептала и был объективный повод к непослушанию. В свои шестнадцать с половиной я чувствовала себя вполне взрослой. Смазливая внешность, экстравагантное поведение, вызывающие наряды, откровенная дерзость с налётом флёра загадочности давно привлекали ко мне внимание мужчин разного возраста и положения. Они приучили меня к дорогим ресторанам и модным автомобилям, ночным клубам и люксовым гостиничным номерам.

Родители влиять на меня не могли, ни уговорами, ни угрозами. В сравнении с тем, как я вела себя дома, в школе можно было бы меня считать пушистой и белой. Я лишила их всякой возможности диктовать мне условия. Точнее, они это сделали сами, изначально, своим отношением ко мне. Моральная незрелость и молодость, жизненные трудности и различные обстоятельства не оправдывают их НЕЛЮБОВЬ, и тем более не избавляют от этой вины за давностью лет.

Познакомились они весной 1990 года на каком-то студенческом мероприятии – учились в одном институте, мама – на первом курсе, отец – на четвёртом. В канун Нового года зарегистрировали брак. Свадьба была студенческой и очень скромной. Ресторан оказался не по карману, поэтому отмечали в своём общежитии. Вместо подарков были продукты.

Детей решили сразу не заводить, пока молодые – пожить для себя. Да и какие дети во время учёбы. Перед майскими праздниками мама вдруг поняла, что беременна. И встал традиционный вопрос: что же делать? Если рожать, то где жить, своего жилья не было, да и учёбу бросать не хотелось, ведь пришлось бы уехать с ребёнком к родителям. А если сделать аборт, то можно потом остаться бездетной.

В общем, они изначально не знали, что со мной делать. И пока спорили и обсуждали, дотянули беременность до четырёх месяцев. С таким сроком аборт уже был невозможен. Она пару раз даже пыталась устроить выкидыш, вытравить меня из себя, но всё-таки не получилось. Пришлось рожать.

И вот поздним декабрьским вечером, точнее, ближе к полуночи, 25 числа 1991 года, получив мощный пинок судьбы, я появилась на свет.

После новогодних праздников мама вместе со мной уехала к своим родителям, на периферию, позднее ушла в академический отпуск, но в институт так впоследствии и не вернулась. Отец же остался доучиваться – это был выпускной курс, чтобы потом найти работу по специальности.

Кажется, во всём этом нет ничего особенного и, тем более, ужасающего. Многие через это прошли, особенно в девяностые. Скажете, плавали, знаем, время такое было, непредсказуемое, жестокое время. Но в моей жизни это время стало только началом последующих бед. И самое страшное ждало ещё впереди. Но это уже другая история.

Безжалостный рок

«– Кто ты такая?» – спросила Синяя Гусеница.

«Сейчас, право, не знаю, сударыня, – ответила Алиса робко.

– Я знаю, кем была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась…»

    Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране Чудес»

Подробности своего рождения я узнала намного позже, уже повзрослев. Понимая, что в моей жизни что-то идёт не так, однажды, будучи у бабушки во время летних каникул, попросила её рассказать правду о том, как я родилась. Поначалу она пыталась меня убедить, что было всё как у всех: родители поженились, и через некоторое время родилась я. Но в результате долгих и настойчивых уговоров ей пришлось раскрыть мне нежелательные подробности этой истории. Я не расплакалась от обиды, чего она так боялась, и даже, наоборот, мне стало легче, понятнее, откуда взялись все мои беды – я просто была нежеланным ребёнком, меня не ждали и не хотели.

Практически всё своё детство я провела в деревне у бабушки. Вернее, это была не деревня в привычном её представлении, а небольшой посёлок городского типа с дачами и огородами. Некоторые жители держали на этих дачах кур, кроликов и свиней, а кое-кто – даже коров. В магазинах почти ничего не было, зато молоко, яйца, рыбу и даже мясо можно было купить с рук на «диком» рынке, появившемся возле центрального магазина.

Родителей я почти не видела. После неудачно проведённых реформ, в стране начала разваливаться экономика. Зарплату работающим не платили, да и саму работу найти было проблематично. Производство начало разрушаться, товары из магазинов исчезли, и бо?льшая часть населения занялась полулегальным завозом всяческого ширпотреба из стран дальнего зарубежья с последующей перепродажей привезённых товаров на стихийно организованных рынках, то есть тем, что прежде звалось спекуляцией.

Родители выбрали ту же стезю, занялись этим рискованным бизнесом.

Завозились товары из разных западных и южных стран, но наиболее прибыльным являлось турецкое направление. Товары из Турции считались надёжными, так как производились промышленным способом, в отличие от «фирменных» европейских, часто сделанных кустарями где-то «на нижней Арнаутской в Одессе».

Как у родителей шёл их бизнес, мне никогда не рассказывали. Думаю, что не всё было просто и гладко, впрочем, как и у всех в те сложные времена. Но постепенно им всё-таки удалось твёрдо встать на ноги и даже купить небольшую однокомнатную квартиру в столице.

Эти первые годы моей жизни, проведённые вдалеке от больших городов с их бедами и проблемами, я считала самыми лучшими. А бабушка, с которой я находилась всё это время, думаю, была единственной, кто меня хоть немного любил.

С сентября 1998 года, как решили родители, я должна была пойти в школу, хотя мне не было ещё семи лет. Но в 90-е годы уже вовсю практиковалось начало обучения с шестилетнего возраста, так что я не была исключением. В начале августа они забрали меня от бабушки и привезли в свою столичную квартиру.

На следующий день мама направилась в ближайшую школу сдавать мои документы, взяв меня с собой на экскурсию. Я была под впечатлением от большого красивого города, тем более что кроме бабушкиной «деревни» ничего раньше не видела. Казалось, я, словно Алиса Льюиса Кэрролла, попала в какой-то сказочный мир с огромными зданиями, бессчётным количеством разных машин, яркими вывесками и красочными витринами.

Записавшись в школу и получив инструктаж, мы отправились по магазинам и рынкам покупать всё необходимое мне для школы. Я была в полном восторге от своей новой жизни.

Помимо отдельной квартиры, у родителей имелась своя торговая точка – небольшой магазинчик с промышленными товарами. Это и было их основной работой. Как правило, кто-то один из них уезжал за товаром, другой – оставался на точке. Чаще ездил отец, а мать – торговала.

Собрав меня в школу, с чувством выполненного долга, мама уехала отдыхать за границу, планируя из этого отпуска привезти ещё и товар на продажу. Я осталась с отцом. Изредка он брал меня с собой в магазин, а вечером, после работы, мы ходили в кафе ужинать. Но всё-таки чаще он оставлял меня дома и запирал, чтобы я никуда не ушла. А я и не думала куда-либо идти одна в большом незнакомом городе. Мне было достаточно наблюдать из окна за тем, что происходило на улице, и наслаждаться так неожиданно свалившейся на меня сказочной жизнью.

Но, как потом оказалось, не все сказки бывают счастливыми, и у красивой цветной картинки есть обратная сторона.

И вот как-то однажды, в воскресенье, а конкретно, 16 августа (этот день я запомнила навсегда), отец долго не возвращался с работы. Я не знала, что думать и уже начала волноваться. Первое, что приходило на ум, что все меня бросили, хотя и раньше, в предыдущие годы, я их мало интересовала. Но тогда хотя бы бабушка была рядом.

Я расплакалась, сначала тихонечко от обиды, а потом всё сильнее и громче. И утешить меня было некому.

Сколько часов я проплакала – неизвестно, мне казалось, что целую вечность. Но в какой-то момент охрипла, слёзы иссякли. И наступила фрустрация (это теперь я знаю, как такое состояние называется).

Истерика прошла, и мне захотелось спать. Переодевшись в ночную рубашку, я легла на мамино место в постель родителей, чтобы почувствовать хоть какую-то нужность кому-то, и сразу уснула.

Не знаю, сколько я проспала, но внезапно проснулась, когда нечто тяжёлое на меня навалилось. Я попыталась выбраться из-под этого нечто, но оно прижимало меня ещё сильнее. Сначала я ощутила, как мне раздвигают ноги и пытаются вдавить в меня что-то массивное, твёрдое, как деревянный кол. Потом почувствовала резкую нестерпимую боль от того, что тело моё между ног начало разрываться, и этот кол стал вбиваться всё глубже и глубже в меня.

Кричать я не могла, так как рот был придавлен лежавшем на мне телом. А мерзкая жестокая экзекуция продолжалась. Грубо и резко нечто вторгалось в меня, с силой придавливая к кровати, двигаясь во мне, словно змея, проникая всё дальше в моё нежное детское тело, и при этом, охая и пыхтя, как паровоз. Казалось, что этот кошмар не закончится никогда, и я просто умру. Но вот движения прекратились, нечто замерло, а потом издало истошный дикий звериный рёв, переходящий в затихающее рычание.

Некоторое время спустя удушавшее меня тело сползло вниз, перевернулось на спину, распласталось, подмяв под себя одеяло, и захрапело. В этот момент я с ужасом поняла, что именно произошло, и сделал это со мной кровный отец.

Какое-то время я обездвижено лежала в состоянии шока, не веря, что такое возможно.

Красивый большой город, суливший мне сказочную жизнь, превратился вдруг в дикого монстра, который меня раздавил, выпил всю мою кровь и выбросил в бездну моё бездыханное детское тело. Как дальше жить? Некуда убежать, никто не спасёт, никто не поможет. Я – одна в этом жестоком бесчеловечном мире, я с ним наедине.