Игра

«Ну какой же я идиот!» – ругаю себя с самого утра, проспавшись, но мучаясь ужасным похмельем.

Зачем я к ней поехал. Зачем?

Это всё текила. Это всё она. Но я же помню, что сам этого хотел и сам поехал. Она такая милая. Сидела рядом. Так хотелось её обнять или положить голову ей на колени. Она другая. Абсолютно другая. А я наорал на неё. Зачем? Она же не виновата, что у меня нет нормальной семьи, а у нее она есть. Но я завидую этому, завидую очень сильно.

Перебираю в памяти всех своих девиц, но даже подобия серьёзных отношений у меня никогда не было. Никогда. День, неделя максимум. Я не был к ним готов и попросту не хотел. А, может, не было той, с кем бы мне захотелось их попытаться построить!?

У меня нет полноценной семьи. Мать почти всё время на работе. И она меня не любит. Не любит совсем. И не устает при любом случае напоминать, что именно я причина всех ее бед. Что я не должен был родиться. Что я её ошибка. Я никогда не знал, что такое материнская любовь и нежность. Она никогда не пела мне колыбельные, она не ложила меня в постель рядом с собой, когда в детстве мне снились кошмары, она не радовалась моим первым успехам. И, когда я стал зарабатывать первые деньги, чтобы действительно помочь ей, думая, что она, возможно, меня хотя бы за это полюбит, она восприняла это как должное, как плату за то, что вырастила меня.

А тут идеальное святое семейство! Ну надо же! От Иры реально исходит такой бесконечный обволакивающий уют. Она так и пахнет домом. Ни от одной девчонки я не улавливал такой пряный аромат дома и тепла. А мне этого так не хватало в детстве, что сейчас, когда я это почувствовал, меня теперь, как наркомана, тянет к ней за очередной дозой.

Сказать ей правду?

И, как результат, стать изгоем. Чтобы все придурки и неудачники потешались надо мной?! Смеялись в лицо и попрекали этим. Нет, я не могу через это переступить.

Не сказать. Потерять её совсем.

Дилемма.

А, может, открыться ей? И всё объяснить. Возможно, она поверит и сделает вид, что не знает. И мы всех вокруг обдурим. И прокатит. Нет, это бред. Она не станет молчать, я в этом уверен.

И вот я сижу и не знаю теперь, что делать со всем этим.

Я окончательно и бесповоротно запутался как в игре, так и в своей дурацкой жизни.

Она сведет окончательно меня с ума!

Глава 17

Ирина

Сегодня на паре по философии мистер Каган задал нам домашнее задание – написать эссе на тему, что мы думаем о жизни после смерти. Я пока специально не хочу читать его книгу, которую он издал по своим лекциям. Иначе посещать занятия станет не так интересно, а так ждёшь с придыханием каждой его лекции, как очередной выпуск остросюжетного сериала.

В коридоре меня догоняет Саманта. Этот курс философии она не слушает.

– Ты идёшь со мной на первую вечеринку осени! – утвердительно говорит она, заправляя выбившуюся прядь коротких волос за ухо.

Зачем она подстриглась? У нее были потрясающие светлые волосы чуть выше лопаток, а сейчас каре. Да ещё и выкрасила их в розоватый цвет. Не понимаю я этих самовыражений!

– Тебе идёт! – говорю, как и полагается в случае с подругами, дежурную фразу.

– Спасибо! – улыбается она. – Так ты идешь?

Что? Я не ослышалась? Опять вечеринка. Не хочу обижать Сэм, но мне эти вечеринки только боком выходят. Приходим вместе, а уходим порознь. Она любит веселиться, что не скажешь обо мне. Или я неформатная такая.

Но дома сидеть тоже неохота. Мама каждый день мне заводит одну и ту же волынку про плохих парней, но запретить ходить на вечеринки не может. На мой взгляд, она без Виктора сама уже достаточно распустилась, что мне порой приходится одной ночевать в нашем огромном доме, пока она весело проводит своё время или в Бостоне, или в Нью-Йорке. А, возможно, где-то ещё.

Когда я училась на первом курсе в России, студенческая веселая жизнь, благодаря излишней бдительности брата, обошла меня стороной. И, мне кажется, что я не нагулялась. Нет, это не то, чтобы у меня неимоверное желание напиваться и непотребно себя вести, просто хочется немного расслабиться. Но пока не особо-то и выходит.

Хочу узнать у Саманты, а будет ли там мальчик на черном шевроле, но сама понимаю, что да, будет. Он же не пропускает ни одной тусовки.

Но после того, как он недавно приходил к нам домой, я иначе взглянула на него. И, возможно, начинаю его немного понимать.

В России говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Слова пьяного Алекса наводят меня на мысль о том, что под маской самовлюбленного козла и прожженного эгоиста скрывается парень с душевной раной, которая, по всей видимости, периодически сильно болит и кровоточит.

Но, будто у меня всё отлично ?! Хотя, со стороны это, видимо, отлично и выглядит. Но у него, наверное, всё настолько плохо, что он предпочёл загородиться от внешнего мира толстым забором и поэтому так себя отвратительно со всеми ведёт. Он так боится понять и принять истинного себя. Так что, если встречу его там, я не буду больше его бояться, как раньше.

– А когда она? – с любопытством интересуюсь я. – У меня ощущение, что в Америке студенты только и делают, что ходят по вечеринкам!

– В пятницу. – отвечает подруга. – А что у вас в России молодёжь не веселится? Да ну ладно?

– Тусят, конечно. Просто мне это никогда не казалось интересным. – делая безразличный вид, говорю ей.

– Значит, идёшь?! – не перестаёт доставать меня Саманта.

– Да, да, иду, иду я с тобой. Но ты ж меня всё равно там бросишь! – нервно говорю я. – И до утра я там не собираюсь оставаться. Мама меня явно не отпустит.

– Так ты ж по вашим меркам уже совершеннолетняя и можешь делать, что хочешь?

– Сэм, ну хватит, иначе я передумаю! Ещё одно твоё слово и я передумаю! – недовольно высказываю ей.

Первая вечеринка осени в Йеле – это как традиция. Она проходит ежегодно на территории кампуса в конце сентября. По сути, это первый студенческий шабаш после длинных летних каникул. В холлах студенческих общаг устраивают импровизированные танцполы, избавляясь на время от всех ненужных вещей, приносят диванчики и столики, с которых никуда не исчезают постоянно наполняющиеся напитки. Тушат свет и в лучах стробоскопа холл общаги уже и не отличить от ночного клуба.

Мы приехали пораньше. Саманта в облегающем черном платье и на умопомрачительных высоких шпильках смотрится очень эффектно.

«Только бы она не упала!» – думаю я, оглядывая всё время её.

Платье доходит ей лишь до середины бедра и оголяет длинные стройные ноги. Она всегда купается во внимании парней, что они так и пожирают её своими глазами. А мне так дискомфортно, словно эти взгляды направлены и на меня.

Я верна себе и не надеваю платье, несмотря на нытье подруги про необходимость платья. Мой наряд – черные брюки-кюлоты[9 - Кюлоты – свободные укороченные брюки.] и облегающий топ, расшитый серебристыми пайетками. На случай прохладного вечера прихватила с собой джинсовую куртку. В брюках я чувствую себя более защищенной, нежели в юбках и платьях. Не стоит никогда задумываться над тем, как нагнуться и не засветить лишний раз свое бельё, да и в брюках как-то спокойнее что ли.

Стефан так хотел с нами пойти, но отец сильно напряг его по работе. Он то и дело шлет мне в сообщениях грустные смайлики. Стефан мне нравится. С ним спокойно и это для меня очень важно. Но я не стала ему рассказывать про визит пьяного Алекса, чтобы лишний раз не заводить его. Сама в этом всём разберусь!

Веселье начинается. Гремит музыка, повсюду ходят девушки и парни в излишне приподнятом настроении.

– Ирина, это Олин! – представляет Саманта подошедшего симпатичного светловолосого парня в ярко-красном костюме. Ну надо же так одеться! – А это Ирина. Наша новенькая. Из России.

Парень обнимает и целует Саманту в щеку. Она отвечает ему тем же.

– Очень приятно! – говорит он, пристально рассматривая и изучая меня, как экспонат в музее. – Сэм, а чего ты прячешь таких красоток от нас?

От его слов я несколько смущаюсь.

– Ты реально из России? – уточняет, не поверив, у меня Олин.

– Да. – сухо отвечаю я.

– Ну круто. Твой английский почти безупречен.