Русофобия

Лафайет стрит

20.30

Зайдя в квартиру, Майкл бросил ключи в широкую деревянную вазу и отключил сигнализацию. Эти привычные действия и привычные звуки всегда помогали ему расслабиться, подтверждая, что он дома. Но сегодня было ещё кое-что – большой жёлтый конверт, в котором лежали фотографии с места преступления. Конверт не был запечатан, поэтому, когда агент Фэйссобер бросил его на стол, фотографии рассыпались, демонстрируя кровавые подробности этого дела.

Майкл почти не сомневался, что национальность жертвы неслучайна. Учитывая ненависть, разжигаемую правительством США по отношению к России, драки и нападения на русских были лишь вопросом времени. Но такая жестокость?

Майкл разложил фотографии на кухонном столе. Все снимки объединяла цветовая гамма, она была неизменно красной, как бывший флаг Советского Союза. Почувствовав подступающую тошноту, агент Фэйссобер вспомнил, что сегодня он даже не обедал. Осмотр места преступления, допрос свидетелей, отчёт патологоанатома в городском морге, страдания шефа, ожидающего катастрофы, – день выдался бесконечным, и о еде как-то не вспомнилось. Майкл двинулся на кухню, но в этот момент в тишине квартиры резко зазвонил телефон. Майкл хотел проигнорировать звонок, но передумал – вдруг появилась новая информация по делу. Номер был незнакомым.

– Агент Фэйссобер, – сказал он в трубку.

– Привет, Майк, – раздался в ответ голос его бывшей жены.

Чёрт! Надо было сразу же отключить телефон.

– Здравствуй, Кэрол, – в виске привычно задёргало, как и всегда при разговоре с ней после развода, впрочем, это началось за несколько месяцев до окончательного расставания.

– Я только что уложила Полин спать, она всё ждала тебя и спрашивала, почему папа не пришёл сегодня. Снова. – Наверняка Кэрол сейчас прищурила глаза и сжала губы. Каждый раз, когда она отчитывала Майкла за его многочисленные промахи, заключавшиеся в основном в его отсутствии, у неё на лице появлялась знаменитая «гримаса Кэрол».

Майкл тут же вспомнил о данном дочери обещании сводить её в зоопарк. Полин теперь жила с его бывшей женой и её новым мужем за двадцать два квартала от дома Майкла. Они встречались два раза в месяц по выходным, если он не работал. А подобное в последнее время случалось часто. Впрочем, так было всегда. Поэтому его брак и дал трещину. Через несколько дней Полин исполнится пять, не забыть бы купить ей подарок.

– Я работал, – конечно Кэрол услышала оправдательные нотки в его голосе и поспешила усилить давление.

– Ты мог позвонить, Майкл! Ты мог предупредить её. И меня.

Кэрол положила трубку, не попрощавшись. Хотя это уже было не важно, чувство вины пустило ростки в его душе, щедро политое ядом Кэрол. Как он мог забыть о своей дочери?

В холодильнике было также тоскливо, как и на душе. Несколько коробок с остатками китайской еды двух или трёхдневной давности. Поставив всё это на стол рядом с фотографиями с места преступления, Майкл нашёл новую упаковку палочек и принялся за еду, рассматривая снимки. Мёртвая русская девушка, расчленённая на залитом её кровью флаге её страны. Недвусмысленное послание. Бросив пустые коробки из-под еды в мусорное ведро, Майкл отправился в спальню. Он уснул через несколько мгновений, после того как его голова коснулась подушки.

3 августа

Нью-Йорк

6.35 утра

Звонок мобильного телефона прорвался сквозь сон, ещё не проснувшись, Майкл понял, что случилось.

– Агент Фэйссобер.

– Ещё одно убийство. Клермонт-парк. Подъезжай со стороны сто семьдесят второй улицы.

– Сейчас буду.

Майкл отключил телефон и уткнулся в подушку. Вот оно и началось. Впрочем, ещё оставалась слабая надежда, что эти случаи не связаны. Но тогда ему бы не позвонили.

В семь утра пробок ещё не было, поэтому Майкл добрался быстро. Уже на подходе он понял, что надежда не оправдалась. Это место было слишком похоже на вчерашнее. С той только разницей, что флаг не был расстелен под обнажённым телом. Маленький сувенирный флажок гордо развевался на флагштоке, закрепленном в черепе жертвы.

– Русский? – Спросил он у сержанта, хотя и так знал ответ.

6 августа

Москва, Смоленская-Сенная площадь

16.20

То, что моё начальство вызывало меня в кабинет своего начальства, вряд ли сулило что-то хорошее. Я уже догадывалась о теме беседы, потому что эта тема обсуждалась во всех выпусках новостей всех каналов всех государств последние четыре дня. Но, что могло потребоваться от меня, рядового специалиста – консультанта по международным отношениям в Министерстве иностранных дел Российской Федерации? Я нервничала, руки потели, приходилось тайком вытирать их о новый костюм. Я придирчиво осмотрела себя в зеркальных панелях кабины. Русые волосы уложены «ракушкой», серо-голубые глаза подчёркнуты тушью и подводкой. Фигура стройная. Ноги кажутся длинными в туфлях на высоком каблуке. Привлекательная двадцатисемилетняя женщина, уверенная в себе. Надеюсь. Я снова вытерла ладони о юбку и пригладила волосы.

Спустя несколько секунд лифт остановился. Мне показалось, что слишком быстро. Возле двери нужного мне сто третьего кабинета стояла охрана. Люди в чёрном. У меня вырвался какой-то нервный смешок. Надеюсь, они не заметили. Я напряглась ещё больше, потому что не знала, как мимо них пройти. Но один из чёрных костюмов решил эту дилемму, открыв передо мной дверь.

Несмотря на то, что работала я на Смоленской уже пятый год, выше десятого этажа я не поднималась. И в кабинете Григория Сергеевича Иванова, начальника моего непосредственного начальника Константина Петровича Ефимцева, никогда не была. Меня здесь уже ждали. За большим столом сидели пять человек: Ефимцев, Иванов, Кристина Михайловна Бородина – действительный государственный советник и два незнакомых мне генерала, один из которых занимал кресло во главе стола. Хозяин кабинета уступил своё место, отметила я для себя.

– Здравствуйте, – я остановилась в дверях, не зная, что делать дальше.

– Садитесь, Лилия Александровна, – Ефимцев держался делового тона, хотя у нас в отделе называл всех девчонок по именам. Я села на указанный стул в основании стола, положила руки на колени, скромно опустила глаза и стала ждать.

Рассматривали меня довольно долго. И первый вопрос был адресован не мне.

– Вы уверены, Константин Петрович? – Судя по направлению звука, генерал.

Я подняла взгляд, что скажет мой непосредственный руководитель. Ефимцев тоже посмотрел на меня.

– Думаю, что да, – он вроде как попробовал одобрительно улыбнуться мне, вот только у него не получилось.

– Что значит «думаю»? Вы, Константин Петрович, понимаете, чем нам грозит провал?!

– Евгений Викторович, если бы я знал, где поскользнусь, соломки бы подстелил. – Ефимцев тяжело вздохнул и дальше говорил, глядя на меня. – Лилия Берегова, на мой взгляд, соответствует всем требованиям для выполнения этого задания: у неё отличный английский, высокий интеллект, аналитический склад ума, хорошая реакция, нетривиальный подход. Конечно, у неё нет полевого опыта, но это ведь не шпионское кино. Она должна проанализировать сложившуюся ситуацию и доложить нам, если я правильно понял.

Генерал кивнул, задумчиво меня разглядывая.

Боже, что они от меня хотят? У меня заколотилось сердце. Да, приятно, когда твоё начальство хвалит тебя перед своим начальством. Но что-то мне подсказывало, что в данной ситуации мне это ничего хорошего не сулит.

– Лилия Александровна, я генерал-полковник Добровольский. Это, – он показал на второго генерала, – генерал-лейтенант Певцов. Мы позвали вас сюда, потому что Константин Петрович дал вам наилучшую характеристику. Нам нужен человек, который отправится в Америку и проанализирует существующую ситуацию с жестокими убийствами граждан Российской Федерации. В данном случае я не могу вам приказывать, поэтому спрашиваю вашего согласия.

Он выжидающе уставился на меня. Я открыла было рот, но он меня перебил.

– Наши люди в Соединённых штатах уже дали свои оценки ситуации. Но проблема в том, что ФБР не подпускает российских специалистов к материалам следствия. Они согласны допустить нашего человека к участию в расследовании, но только гражданского. Эти требования, конечно, разумны, но причиняют нам некоторое беспокойство. Сами понимаете, своих ребят я светить не хочу, им ещё там работать. А вы лицо, так сказать, незаинтересованное. К тому же командировка в Нью-Йорк полностью за государственный счёт, а когда расследование закончится, вы сможете остаться там ещё на несколько дней, отдохнёте посмотрите достопримечательности. Так сказать, устроите себе внеочередной отпуск.

Он расписывал эту поездку, как ярчайшее приключение в моей жизни. Но я уже поняла, что это не предложение, а завуалированный приказ, от которого в нашей стране не отказываются, если не хотят неприятностей. Но лететь в далёкую Америку, где ежедневно убивают русских, было откровенно страшно.

На помощь мне пришёл Константин Петрович:

– Разумеется, она согласна, ведь такой шанс выпадает крайне редко, не правда ли? – Он выделил интонационно последнее слово и вопросительно посмотрел на меня, с намёком приподняв брови.

Я кивнула и взяла себя в руки:

– Конечно, я согласна. – Это действительно был редчайший шанс, правда не только продвинуться по служебной лестнице, но и попасть в заголовки новостей в качестве очередной жертвы маньяка-русофоба, как прозвали его средства массовой информации.

В восемнадцать часов у меня обычно заканчивался рабочий день, а сегодня в это время я уже открывала дверь своей квартиры. Своей, потому что после развода Славик, мой бывший муж, оставил квартиру мне вместе с наполовину выплаченной ипотекой. Проявил благородство, но вывез всю технику и чиппендейловскую мебель, под которую мы сделали ремонт в прошлом году. Два месяца назад мы оформили развод после четырёх лет брака, и я стала единоличной владелицей пустой отремонтированной под английский классицизм однокомнатной квартиры в новостройке на окраине Москвы. А мой бывший супруг с чиппендейлом, телевизором и стиральной машиной переехали в центр к моей бывшей подруге детства.