Старые фотографии

А тут – смотрю в окно кухни новенькой квартиры – ни-ко-го! Два дома, третий строится и пустынный двор. Несколько дней я бесконечно читала, сходила как-то в старый двор – там тоже никого, все разъехались на лето. Сестры двоюродные тоже в деревне. На нашей площадке в соседней квартире – вообще семья с малышкой в коляске… Скучновато.

Вдруг как-то по привычке выглянула – мальчишка гуляет! Да какой – прямо из детских фильмов. Наши мальчишки как выглядели, когда гуляли? Старые растянутые треники, футболка, на ногах – обычно кеды, чтобы и в футбол играть, и на велике гонять, да и просто бегать удобно. Прически… Мелких мальчиков стригли «под бокс» – наголо, «полубокс» – с чубчиком. Постарше – «канадка» – по всей голове оставлялись волосы примерно 2 сантиметра длиной, на челке 3—4 см. Летом, конечно, никто не стригся, так что к августу все ходили просто одинаково лохматые. А у этого настоящая прическа, с зачесанной на бок челкой, совсем как у Геши в «Бриллиантовой руке». А одет! Сандалии, рубашечка на пуговицах и – шорты! Ну, точно, примерный пионер из кино! Вдобавок ко всему в руках его был лук. Мальчишка неторопливо целился в столб посреди двора, стрелял, шел за стрелой и опять: цель – выстрел – идет за стрелой. Мне прямо тоже пострелять захотелось! Пойти, что ли, познакомиться да попросить? Правда, он, похоже, на пару лет младше меня, ну и пусть, все равно никого другого-то нет.

Я быстренько переоделась в платье, сунула ноги в босоножки и выскочила во двор.

– Привет!

– Привет! – Мальчик опустил лук.

– Слушай, дай пострелять!

– А ты умеешь?

– Да что тут уметь? Натягивай тетиву да целься.

– Ну да, в общем-то. Главная ошибка: локоть надо поднять.

Я попробовала: здорово! Тетива тугая, стрела ровненькая, да еще и наконечник усилен – обернут тоненькой железкой. Поэтому стрела летит далеко, не то что у тех луков, которые обычно мальчишки делают.

– Ух ты, здорово! – Я подняла стрелу и прицелилась еще раз. – Суперский лук! Отец делал или брат?

– Я сам. А брата и отца у меня нет, мы с мамой вдвоем живем.

– Сам? – Я недоверчиво сощурилась. – Не обижайся, но ты еще маленький, чтобы сам такое сделать.

– Да ладно, не обижаюсь. Во-первых, я делал по описанию в журнале. Во-вторых, как ты думаешь, в каком я классе?

– Ну,… наверное, в четвертый перешел?

– Нет, в шестой.

– Ого! Как и я! Извини, но… – я не знала, как сказать дальше, чтобы его не обидеть. И так про отца уже ляпнула, а вдруг он умер?

– Что я роста маленького? – он пожал плечами. – Просто в 5—6 классе девочки быстро вырастают, а мальчики – потом. Вот ты уже вымахала, а я тебя догоню через год или два, – улыбнулся он.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я.

– А ты вспомни свой класс.

Да, это так. Раньше я на физкультуре стояла в середине шеренги, а за прошлый год так выросла, что стала первой. И многие девочки выросли, а мальчики остались какими-то мелкими. Я жутко стеснялась своего роста, и даже сутулиться стала, чтобы казаться пониже.

– Слушай, а и точно! Хорошо, а то я в классе себя прямо Гулливером чувствую…

– Ну и зря. Это пока. И вообще, какая разница – высокий человек или нет, главное, что он из себя представляет. – Мальчик явно повторял чьи-то слова, но какие же они были правильные! – Кстати, мы же с тобой даже не познакомились. – Он подал ладошку: – Андрей.

– Лена. – Ладонь у него была неожиданно твердой, крепкой и какой-то царапучей.

– Ой, твоя рука царапается! – засмеялась я.

– Это мозоли. – Он перевернул ладонь. – Я люблю строгать и с напильником тоже. Разные штуки делаю.

– Какие штуки? – загорелась я.

– Как-нибудь покажу. – Он опять улыбнулся.

Мы еще постреляли просто так, потом посоревновались на меткость, а потом, уже вечером, когда ушли рабочие, решили поиграть на стройке в «Нитку-иголку». Он не знал про эту игру, а у нас в старом доме мы часто играли, особенно когда по весне привозили кому-нибудь из соседей бревна на дрова и сваливали их во дворе. Это очень просто: один человек – «иголка», остальные – «нитка». «Иголка» бегает, прыгает, забирается куда-нибудь, а остальные друг за другом гуськом повторяют. Кто ни разу не ошибся, тот становится «иголкой». Здесь главное – скорость, и еще чтобы было побольше препятствий. Мы бегали по крышам сараев, по бревнам, на худой конец – по детской площадке, а вот на стройке стоило попробовать!

Андрюшка оказался очень ловким и проворным. Что только он не вытворял! Ни в чем не уступала, только страшновато было бегать по одной доске над первым этажом, где на втором еще не было пола: он-то легкий, бежит, как на крыльях летит, а подо мной доски сильно прогибались. Но потом я заметила, что он чуть-чуть мне уступает: там, где он бы протиснулся, а мне не влезть, он не лазает. Так мы и водили по очереди, пока не стемнело.

Дома рассказала про нового приятеля. Мама уже тоже познакомилась с его мамой. Они недавно переехали из Калининграда, потому что ее по работе к нам перевели. И еще, что она – следователь! Я очень удивилась, что бывают женщины-следователи, оказывается – бывают. А папы у них просто нет. И еще она сказала, что в квартире под нами живет семья с тремя детьми: двое малышей, а старший в четвертый класс перешел. Видела я этого пацана в окно – деловой такой: то дрова тащит, то воду из бочки, то помойку выносит, то траву рвет за сараями (мама сказала, для поросенка, он у них в сарае! Не успели переехать, а уже поросенка завели). И родителей его тоже видела, они какие-то странные: мама высокая и очень худая, даже тощая, а папа маленький, тоже худенький и сильно хромает, причем как будто бы сразу на обе ноги. Странность еще вот в чем: все взрослые на работе днем, а они – нет. Правда, может, в отпуске?

На следующее утро Андрюшка сидел во дворе на чурбане для колки дров и что-то строгал; лук лежал рядом. Показал: кинжал делает. Ну, это не новость, у многих мальчишек были такие, сделанные с разной степенью искусности. И наждачкой их зачищали, и лупой узоры выжигали. Мы опять немного постреляли, потом поболтали. Он рассказывал про Калининград, про море, а я – про Волгоград и Мамаев курган, как там все здорово, красиво и страшно. Хотели во что-нибудь поиграть, но в «Нитку-иголку» просто во дворе – неинтересно, на стройку не пойдешь, пока там рабочие, а в остальные игры вдвоем тоже неинтересно.

– А у тебя велик есть? – спросил Андрюшка.

– А…, «школьник», – махнула рукой я. Он мне уже маловат, брату отдала. Родители обещали «Орленок» купить, но в этом году с отпуском да переездом не получилось, еще ведь мебель новую покупали. Теперь, наверное, к следующему лету.

– У меня тоже пока нет. Но я «Орленок» не хочу, сразу взрослый.

– Так тебе же он большой будет, как ездить-то?

– Ну, к следующему лету хоть немного подрасту. Сиденье опущу. Ну, в крайнем случае, сначала можно «под рамкой» ездить, или стоя на педалях.

– Да… Мне бы тоже взрослый хотелось! Но родители не согласятся, «Орленок» – то потом тоже брату будет.

Тут я заметила в окне мальчика из нижней квартиры и сказала:

– Вон пацан в окне, видишь? Он в четвертый класс перешел. Может, позовем, можно будет в «Кислый круг».

Мы замахали мальчишке руками. – Эй, выходи!

Через минуту мальчик был рядом с нами. На голове у него почему-то была тюбетейка.

– Привет! Я – Андрей, это – Лена, а тебя как зовут?

– Валик.

– Как-как? – мы от неожиданности дружно рассмеялись.

– Ну…, – смутился мальчишка. – Валентин вообще-то, Валя, но это как «тетя Валя», все смеются.

– Валик, так Валик, – сказала я. – Давайте в «Кислый круг»?

– Ага, только я не умею, – сказал Андрюшка.

Я стала объяснять правила, но он меня перебил:

– Так это же «Вышибала»!