Грустничное варенье

– Именно. Это диск, который Лиля записывала в поездку. Ты ведь знаешь, она всегда перед путешествием так делала.

Это была правда. Лиля любила готовиться заранее. Привыкшая к тому, что Лара с детства пичкала ее легендами, в замужестве она изменила лишь механизм изложения. Теперь Лиля наговаривала диск с импровизированной экскурсией, озвучивая все, что вычитала в путеводителях и на форумах, чтобы не отвлекаться в дороге. Важную информацию о новых местах она перемежала своими любимыми мелодиями, шутками, рассуждениями, так, чтобы в пути не приходилось ловить радио – это было собственное радио с диджеем Лилей, внутренний эфир для своих.

И сейчас диск, радужно поблескивающий лазерной стороной, хранил ее голос. Лара нервно сглотнула.

– Врешь.

Егор развел руками и вернулся в свой джип. Вставил диск в магнитолу и выкрутил звук на максимум. Лара забыла, как дышать.

– Привет-привет! – зазвучал из динамика любимый смешок ее сестры. – Ну что, значит, Байкал?..

Егор нажал на «стоп», и Лара дернулась всем телом. Он вытащил диск и вышел из машины.

– Поедем, Лара… – предложил он едва слышно.

– Отдай. Отдай мне! – она налетела на него и принялась колотить по его груди кулаками, так что ему пришлось перехватить ее запястья. – Отдай, слышишь!

Дядечка, гуляющий неподалеку с собакой, уставился на них с любопытством. Лара боялась, что не выдержит и расплачется, и вырвалась. Ей хотелось убежать, но Лилины слова, все еще эхом звучащие в ушах, держали крепче поводка. Егор смотрел на Лару с горечью, и вокруг него слабо вспыхивал голубой ореол. Грусть. Ну хоть что-то…

– Я не могу отпустить тебя, – в его словах звучала убежденность. – Мне надо поехать.

– Зачем тебе? – взвыла она.

– Мне надо. Понимаешь, надо. Кое в чем разобраться. Для этого ты тоже должна ехать.

Егор видел, что она не уступит. Он помрачнел, снова вытащил диск и взял его обеими руками:

– Ты хочешь, чтобы я его сломал?

– Нет! – она подалась вперед быстрее, чем осознала свое движение.

– Ты поедешь со мной?

Она почувствовала себя загнанной в угол. Если бы она была собакой, то сейчас присела бы на лапы и заскулила от безысходности. Радужный диск был так хрупок в руках Егора, и она боялась: одно легкое движение, и голос Лили навсегда исчезнет, так никем и не выслушанный.

– Ты хочешь, чтобы я его сломал? – с угрозой повторил Егор. Он не шутил, Лара видела это.

И тогда она поняла, что сдается. Что поджимает хвост. Пусть лучше сломается она, чем диск с голосом Лили, диск, где она радуется, что осуществляет свою мечту… Все, что угодно, лишь бы он не сломал это сокровище!

– Я превращу эту поездку в ад для тебя, – прошипела ему Лара.

– Это уж как тебе будет угодно.

Она безвольно смотрела, как Егор невозмутимо кладет ее сумку в багажник своего джипа, пристегивается ремнем, задает в навигаторе маршрут. Наконец он опустил стекло:

– Ты садишься или как?

Лара открыла переднюю пассажирскую дверь и поставила на сиденье рюкзачок.

– Там Лиля, – пояснила она с вызовом в ответ на вопрошающий взгляд Егора.

Потом устроилась на заднем сиденье и уставилась в окно. Она не собиралась больше показывать слабость, но с замиранием сердца замечала любое движение Егора, изнывая от нетерпения…

Это произошло, как только машина свернула с кольцевой автодороги. Москва осталась позади.

– Привет-привет! – хихикнула из динамика Лиля. – Ну что, значит, Байкал?

До него еще ехать и ехать, я до сих пор не могу поверить, что мы выбрались. Но раз мы это слушаем, значит, все-таки ввязались в эту авантюру! И это здорово. Поскольку я записываю этот диск задолго до поездки, все мои мысли носят гипотетический характер. Наверное, сейчас раннее утро, и пробок еще нет. Дождь или солнце – неважно. Впереди пять с половиной тысяч километров. Какая огромная у нас страна, рехнуться можно. Взять хотя бы новогоднюю ночь. Новый год идет по стране – сколько? Восемь часов? Когда он уже наступил в Петропавловске-Камчатском, в Москве только три часа дня. Не говоря уж о Калининграде. Просто в голове не укладывается.