Тайна Лоэнгрина

Прелестные девушки и женщины на портретах – принцессы и простые горожанки, баронессы и актрисы – притягивали взгляд. В этой галерее находились портреты Марии Фридерики Прусской – матери Людвига и Отто, ирландской авантюристки Элизы Гильберт, из-за которой Людвиг Баварский оставил свой трон, красавицы Амалии фон Крюденер, которой восхищались Гейне, Пушкин, Вяземский и всероссийский император Николай Павлович, а Федор Тютчев посвятил ей свое знаменитое стихотворение «Я встретил вас».

Здесь же находился портрет Каролины фон Хольнштайн, матери Максимилиана. Его мать умерла два года назад в замке Фронберг. Ей было всего сорок четыре года.

У портрета красавицы Каролины Максимилиан фон Хольнштайн замедлил шаг.

28. April 2018. Schwangau, Regierungsbezirk Schwaben, Bayern / 28 апреля 2018 год. Швангау, округ Швабия, Бавария

Спустившись на завтрак в малый салон (так называла Грета большую комфортную кухню с камином, массивным столом и стульями по центру, диваном, креслами, журнальным столиком), Сильва увидел молодую девушку, возившуюся у плиты. Милая толстушка лихо управлялась с омлетом.

– Доброе утро. Я Анка, – представилась она.

Вчерашний день пребывания Сильвы в Баварии (а сегодня начался уже четвертый день с момента его приезда) прошел спокойно. Никаких нападений, наездов и попыток запугать. Так что к вечеру Сильва расслабился: вряд ли случай с автомобилем как-то связан с ним лично и уж тем более с его отцом. Нет, Шлоссер ошибается. Сильва рассудил, что идиоты на дорогах встречаются повсюду, и успокоился. Вдобавок вчера ему пришлось демонстрировать свои поварские способности, и Грета вполне благосклонно оценила его старания.

Накануне утром, спустившись, как всегда, на завтрак, Сильва увидел плачущую Урсулу. Хоть Грета и старалась успокоить домработницу, однако лицо тетушки выражало недовольство.

– Что случилось? – спросил он, – у вас проблемы, фрау Урсула?

– Моя дочь попала в больницу. Мне нужно уехать на несколько дней, потому что зять один не справляется. Он рано уходит на работу и не успевает отвезти детей в школу и приготовить еду.

– Что-то серьезное с дочерью?

– Не знаю. Когда сегодня утром зять позвонил, я так разволновалась, что даже не спросила, что произошло. Фрау Генриетта, – тихо обратилась она к хозяйке, – я должна поехать и помочь им.

– Я не могу запретить тебе, Урсула. Если ты считаешь, что нужно ехать к детям, поезжай. Попробуем без тебя справиться с обедами и ужинами.

– Я закупила свежие продукты на два дня. Морозильная камера также полна. Не думаю, что задержусь надолго. И, если хотите, могу вам порекомендовать очень хорошую девушку, она заменит меня на какое-то время. У нее есть опыт работы, к тому же она прекрасно готовит. Вежливая и ответственная. Она вам поможет справиться с хозяйством.

– Я не терплю незнакомых людей у себя дома, Урсула, ты же знаешь. Мы уж как-нибудь сами, – вздохнула Грета. – Сильва, ты хороший повар?

– Вполне. Не волнуйтесь. Я возьму на себя поварские обязанности.

Урсула благодарно улыбнулась Сильве.

– Спасибо. Я не буду долго отсутствовать, – теребила она кончик фартука. – А если понадобится помощь, обратитесь к Анке. Я вам гарантирую, что девушка очень порядочная. У нее есть опыт и знания.

– Оставь ее номер телефона на всякий случай. Посмотрим.

– Грета, я справлюсь. – Сильва подошел к плите. – Прямо сейчас приготовлю нам горячие тосты. А фрау Шварц мы отпускаем.

– Нет-нет, завтрак я уже приготовила. Вам ничего не нужно делать. А я пойду, если вы не возражаете, – вздохнула она.

Вот так они остались вдвоем: Грета и Сильва. Вернее, втроем: кот Теодор – тоже член семьи. Причем очень важный.

Сильва планировал посетить в этот день два замка – Хоэншвангау и Нойшванштайн, однако решил, что в Нойшванштайн можно поехать завтра: приготовление обеда никто не отменял, и обещание нужно выполнять.

Между завтраком и обедом Сильва продумывал предстоящий визит в замки «сказочного короля» (так прозвали баварского короля Людвига Второго за его необычный стиль жизни и тягу к красоте, которую он воплотил в строительстве замков). За чтением рассказов о жизни короля Людвига Сильва взгрустнул.

– Печальная история, Тео, – поделился он своими мыслями с котом. – Больше всего на свете король желал одиночества. Он был романтик и мечтатель, любил сказки и легенды. Но он был король, понимаешь… Не все могли понять его тонкую душу, а он искал свою совершенную иллюзию. И еще он любил Вагнера. Надо же, я тоже люблю Вагнера. «Лоэнгрин» – божественная музыка. Знаешь, Тео, мой дед Рудольф научил меня слушать и понимать классику. А ты, дружочек, любишь Вагнера? – почесал он кота за ухом. Тот в ответ довольно заурчал. Да так громко, грубовато и с переливами, что Сильва его расцеловал. Тео с удовольствием поддался человечьей ласке. – Ну, ты трубишь, как музыкальный инструмент. Вот и проверим вечером, нравится ли тебе Вагнер. Послушаем тихонько перед сном. Э-э… вместе с рыцарем… – Сильва в который раз обратил взгляд на картину в старинной золоченой раме: плывущего в лодке с лебедем Лоэнгрина.

Он мало разбирался в живописи, но рыцарь с полотна его заворожил. Зрачки Лоэнгрина были направлены прямо на него, даже когда он смотрел на картину из дальнего угла комнаты или снизу. Рыцарь как будто поворачивался вслед за ним. «Вот как они это делают? – подумал Сильва о художниках, которые добиваются в своих портретах эффекта следящего взгляда. – Это мистика? Трюк? Свет, тень, перспектива?» Наверное, человеческий глаз так устроен, что мы воспринимаем оптическую иллюзию как реальность…

Приготовив на обед куриные грудки (Урсула накануне замочила их в каком-то божественном соусе) и легкий овощной салат, Сильва пригласил Грету к обеденному столу. Тетушка поглощала блюдо с удовольствием, одобрительно кивала и оценила его кулинарное мастерство на твердую четверку (до пятерки грудки, по ее мнению, не дотягивали: оказались чуть суховаты). На десерт в холодильнике имелись замечательные пирожные, купленные Урсулой ранним утром в булочной Швангау. Грета сопровождала обед эльзасским рислингом, а Сильва от вина отказался: во избежание возможных неприятностей наподобие вчерашних он собирался поехать в замки на машине.

После обеда Сильва бродил по Хоэншвангау. В средние века Лебединый замок стал центром миннезингеров. Сам Тангейзер[17 -

Тангейзер – немецкий средневековый поэт XIII-го века. Его жизнь и личность стали темой для немецких народных легенд и сказаний. Миннезингеры – немецкие и австрийские средневековые поэты-музыканты, преимущественно из рыцарского сословия. Обобщенное название искусства миннезингеров – миннезанг – воспевание любви.], по преданиям, гостил в Хоэншвангау во время возвращения из своего паломничества в Рим. Рыцари Швангау владели замком несколько столетий. В шестнадцатом веке рыцари покинули эти места, и Хоэншвангау постепенно разрушался. Отец Людвига, Максимилиан, приобрел оставшиеся руины и приказал отреставрировать замок. А немецкие художники-романтики, вдохновляясь средневековыми легендами, создали чудесные настенные росписи.

Хоэншвангау и сейчас принадлежит королевскому Дому Виттельсбахов; часть его закрыта: там находятся жилые помещения семьи. Однако и того, что открыто для публики, достаточно, чтобы понять, в какой романтической атмосфере воспитывался юный принц Людвиг. Именно здесь «сказочный король» открыл для себя мир рыцаря Лоэнгрина, неотделимый от истории «лебединого удела» Швангау и его рода.

Гуляя по замку и парку, Сильва беспрестанно думал о маленьком мальчике, баварском кронпринце Людвиге, формирование которого проходило в родовом поместье Хоэншвангау. Детство и юность, проведенные здесь, и тот факт, что воспитанием мальчика ни отец, Максимилиан Второй, ни мать, Мария Фредерика Прусская, не занимались и с иронией воспринимали фантазии сына, отдаляли Людвига от мирской суеты и погружали в мир грез и сказочных героев, который впоследствии юный король пытался воплотить в своей королевской жизни.

Да и сами альпийские пейзажи, где король позже возводил свои замки, пробуждают романтическое отношение к действительности. Среди этих гор, лесов, озер и ущелий так естественно мечтать и предаваться элегическим настроениям! Здесь сама природа навевает мысли о средневековых рыцарях, миннезингерах, сказочных феях, лесных существах (добрых и не очень) и чудесах.

Сильва подумал, что человеку с ранимой и возвышенной душой, которой, несомненно, обладал Людвиг, невозможно оставаться равнодушным к романтике этих мест, средневековым легендам и музыке Вагнера.

Вечером Сильва и Теодор слушали в «Ютьюбе» «Лоэнгрина». Негромко, чтоб не мешать хозяйке. Картинный рыцарь неустанно «следил» за слушателями. А когда Сильва прикрывал глаза, ему чудилось, что картина оживала: по темно-синей поверхности воды шла легкая рябь, лебедь, тянущий лодку, расправлял крылья, а Лоэнгрин был готов выйти за пределы золоченой рамы.

Коту музыка нравилась. Правда, когда звучала тема зла и в действие вступали виолончели и фаготы, Тео начинал подрагивать. Хотя, возможно, кот просто дрожал во сне, а у Сильвы разыгралось воображение.

* * *

– Что вы будете пить, – поинтересовалась Анка, управляясь с омлетом и тостами.

– Чай, – ответила Грета.

– Чай, – повторил Сильва.

Анка уточнила:

– Зеленый, черный? Я не успела расспросить Урсулу, какой чай вы предпочитаете, фрау Генриетта.