Обратная сторона игры

– Я не знаю его фамилии.

– У наших водителей на бейдже все написано. Нужно было смотреть внимательно.

– Зачем? – удивился Роб. – Зачем мне запоминать фамилии водителей, которые меня возят?

– Хотя бы вот для таких случаев.

– Вы мне поможете?

– Конечно. Сейчас. Сергей Прокопенков. 56 лет. Подходит?

– Нет, ищите молодого. Ему на вид лет тридцать.

– Есть только Горожанкин. Вот он подходит по возрасту. Смотрите, он? – девушка показала на мониторе рыжего парня с веснушками.

– Нет, это не он.

– У нас есть еще два Сергея, но они точно не подходят по возрасту. Конечно, если бы Вы номер машины знали, было бы легче.

– Так я и знаю. Вы не спросили

– С этого нужно было начинать. Говорите.

– 323. Букв, простите, не запомнил.

Девушка с удивлением посмотрела на Роба.

– Простите и Вы, но у нас нет машины в парке с таким номером.

– Как это нет? А в чьем парке она есть? Сколько у вас служб такси городских?

– Вы шутите? У нас город с пятитысячным населением. Какие парки? Только один и есть, наш.

– А из других городов?

– Из каких других? Не понимаю.

– Меня на станции мог встретить таксист не из вашего города?

– Это исключено. Зачем? Самый ближайший город от нас находится в двухстах километров, зачем тем таксисам приезжать на нашу станцию? Поезда ведь останавливаются везде по следованию.

– Ничего не понимаю, – сказал Роб.

– Извините. Мне нужно работать, – сказала девушка, услышав телефонный звонок.

Роба снова охватил страх. Галлюцинации? Раздвоение личности? Кстати, он читал, что у авторов часто бывают такие психические расстройства. Ни один человек в мире не знает, где находится граница между рассудком и безумием. А что касается творческих людей, то черта, отделяющая гениальность от сумасшествия становится почти невидимой. Робу часто говорили, что он гений современности. Доказательством тому стали миллионные тиражи его книг, любовь читателей. Его называли русским Конан Дойлем. Все издательства широко распахивали перед ним свои двери.

В голову некстати пришел образ Гоголя с его шизофренией, усиленной периодическими психозами. У того, кстати, часто бывали слуховые и визуальные галлюцинации, апатия и подавленное состояние. Роб был в ужасе от этого. Также как и Гоголь, он панически боялся замкнутых пространств и неизлечимых заболеваний. Сейчас все признаки были налицо. Шизофреник? Это было уже слишком. Его прошиб холодный пот. Он завернулся в шарф и побрел к своему дому, который встретил его катастрофически неприветливо. На этот раз никаких сюрпризов не было. В доме стояла тишина. Роб разделся и прилег на кровать. Он твёрдо решил позвонить своему психотерапевту. Не хотел, но сейчас это было необходимо, так как дело было уже не только в панических атаках. Сейчас это заболевание ему казалось цветочками по сравнению с тем, с чем ему пришлось столкнуться за эти несчастные два дня. Он был в панике.

– Добрый день, Николай Львович, – сказал Роб, услышав в трубке голос врача.

– Ромочка, здравствуй, дорогой. Как ты? Что-то случилось? Опять мучают панические атаки?

– Николай Львович, мне нужна срочная консультация.

– Переключись на видео. Мне нужно тебя видеть. Рассказывай все подробно, у меня как раз есть время сейчас. Пациент не пришел на прием. А лучше приезжай ко мне прямо сейчас.

– Я не смогу приехать. Я не в Москве.

Роб подробно рассказал не только о последних событиях, но и о своем физическом состоянии, которое оставляло желать лучшего. Врач внимательно его слушал и не перебивал.

– Давай сразу договоримся – не нужно ставить себе диагнозов! Это моя работа, – сказал врач. – Психика авторов очень неустойчивая. Это правда. Она помогает писать шедевры, как в твоем случае, но и немного мешает жить. Ты говоришь о раздвоении личности? О шизофрении? Во-первых, под раздвоением личности я имею в виду изначально не шизофрению, а диссоциативное расстройство идентичности. Вообще, это – защитный механизм твоей психики. Ты можешь максимально погружаться в личности твоих героев, о которых ты пишешь. Так бывает.

– Николай Львович, все дело как раз в том, что на данный момент я уже полгода ничего не пишу. Я ни в кого сейчас не погружаюсь. Откуда тогда у меня все это?

– Это может быть запоздалой реакцией. Вполне. Вопрос в том, насколько глубоко ты погружался в образ персонажа, когда писал свою последнюю книгу? Ты сейчас можешь проживать жизнь своего героя, думать его мозгами, разделять его эмоции, следовать его логике.

– То, что происходит со мной сейчас, никак не похоже на внутренний мир моего последнего главного персонажа.

– Мир психики человека безграничен. Никто не может предугадать, как, когда и куда это выльется. А ты, мой мальчик, гений. За все нужно платить цену. Ты вкладываешь в свои произведения душу, а она у тебя по кусочкам остается там, на страницах. И потом, ты много держишь в голове чужих мыслей, мыслей твоих персонажей.

– Например.

– Например, твой герой пьет кофе. Пьет часто и много. Ты терпеть кофе не можешь, но восхищаешься своим героем и следуешь его привычкам. Однажды ты вдруг просишь в кафе не чай, а именно кофе. Ты вживаешься в его мир таким образом. Это грубый и примитивный пример, конечно, но в нем сущность. В чертогах твоего разума столько всего откладывается! Психика может такого накала страстей и не выдержать, вот она и дает сбой.

– И что со всем этим делать? – спросил Роб.

– Жить. Что я могу тебе сказать! Я могу тебе выписать лекарство для успокоения нервной системы, но я не советую злоупотреблять таблетками. Больше гуляй на свежем воздухе, займись спортом, делай вылазки с друзьями и постарайся сейчас не начинать новую книгу. Отдохни. Перенаправь свои мысли в другое русло.

– Спасибо, Николай Львович, я все понял. Я могу звонить Вам, если что?

– В любое время. Не зацикливайся на этой теме. Помни, что мысли материальны.

Роб начал обдумывать, как проводить время с пользой для здоровья. Сначала ему нужно было купить все необходимое для дома, для удобства. Он решил пойти по магазинам. Ему нравилось ходить по улицам этого городка. Из высоких зданий тут было всего несколько домов, в так называемом Новом городе, остальные – милые и ухоженные одноэтажные и двухэтажные домишки. Люди улыбались, абсолютно не представляя, что перед ними один из самых популярных в мире авторов книг. Они улыбались просто так. И это ему нравилось. В Москве все было по-другому. Ему улыбались те, кому от него было что-то нужно.

Вдруг Роб увидел дом с табличкой Ленина 4. Как он мог забыть, что Сергей сказал ему свой адрес! Вот сейчас все и выяснится. Роб вошел в калитку, его встретила огромная собака, которая не лаяла, но смотрела недружелюбно.

– Привет, – сказал Роб. – Хозяина зови.

Собака не двинулась с места. Она помотала головой и громко гавкнула.

– Дикси, кто там? Ты чего шумишь? – услышал Роб женский голос. – Ой, Вы к нам?

– Да, мне Сергей нужен. Можете позвать, если он, конечно, дома?

– Сергей? Вы ошиблись. Тут таких нет.

– Как это нет? Сергей, он работает таксистом, – начал раздражаться Роб.