На берегу мира

– Что это их мир.

– А это их мир?

– А этого они не должны знать. Идеальное рабство – это когда рабы даже не подозревают, что они – рабы. Запомни, Ник.

….

Вика уже укладывалась спать, как услышала какой-то шорох в прихожей. Она быстро выбежала и прислушалась. За дверью явно что-то происходило. Она попыталась увидеть в глазке того, кто был за дверью, но там было темно. Несмотря на то, что она очень боялась, Вика резко открыла дверь и увидела парня лет пятнадцати, который безуспешно пытался прикрепить записку к ручке двери.

– Вам что тут нужно? – громко спросила Вика. – Что Вы делаете у моей двери?

– А я что? Я ничего! Меня попросили, я и сделал.

– Ничего ты не сделал. Агент, называется. Давай сюда. Что это?

– Какая-то писанина непонятная.

– А ты читал?

– Ну, ведь интересно же, за что десять долларов получил. Там фигня какая-то написана.

– Я разберусь. Десять долларов заплатил? Кто заплатил?

– Не знаю, мужик какой-то. Просил прикрепить к твоей двери и бежать быстро отсюда. А чё бежать-то? У тебя тут засада?

– Во-первых, не «ты», а «Вы», а во-вторых, не «чё», а «что».

– Не, я учиться не люблю, не парь меня всем этим.

– Давай, проходи, чайку попьем, а ты расскажешь, что за мужчина дал тебе эту записку.

Парень растерялся, но вкусный запах пирогов из квартиры сделал своё дело.

– Ладно, расскажу. А у тебя тут безопасно?

– Да проходи уже, – рассмеялась Вика. – Тебя как зовут?

– Матвей. Мои близкие зовут Мотей.

– Ну, Мотей я тебя звать не буду, а Матвей пойдет. Садись, сейчас будем пить чай.

– А пироги можно? – улыбнулся Матвей.

– Конечно. Ты будешь черный чай или зеленый?

– Мне все равно, главное пирогов больше.

Вика снова рассмеялась. Когда Матвей насытился, Вика осторожно завела разговор.

– Рассказывай, кто тебя просил эту записку мне привязать к двери?

– Я по двору шатался, тут дядька подходит, лица его я вообще не увидал, капюшоном все было скрыто. Он мне говорит: «Хочешь заработать?» Я сначала испугался, потом вижу, что он не злой вроде. Я и согласился. Спросил, что нужно сделать, а он мне всего-навсего попросил за десятку прицепить на дверь записку. Чего сам не сделал, не пойму.

– Может, не хотел, чтобы его заметили?

– Точно! Он ото всех прятался. И все смотрел вверх.

– Вверх это куда?

– На небо.

– Понятно. Больше он ничего не сказал?

– Нет, ничего. Он торопился очень.

– Так, ты больше ничего не заметил?

– Да нет, вроде.

– А если хорошо подумать? Может, приметы этого мужчины или еще что.

– Да, точно! У него татушка на руке. Он, когда протягивал записку, я и увидел.

Вика похолодела.

– Какая татушка? Помнишь?

– Помню. У него около большого пальца на руке две буквы были В и Е. Еще так хитро переплетались, но я их точно разглядел.

– Ты ничего не путаешь? – спокойно спросила Вика.

Спокойствие ей давалось очень тяжело.

– Шутишь? Я всегда на тату обращаю внимание! Точно такой рисунок был!

6 лет назад.

– Егор, перестань, я точно тату делать не буду. Да и тебе несолидно. Ты же у меня физик-ядерщик! Правда, несерьезно.

– А я сказал, что серьезно. Скрепим навсегда наши отношения.

– Ты думаешь, что татуировка поможет? У нас и так все отлично!

Сильный осенний ветер практически сбивал с ног двоих влюбленных, а они крепко держались друг за друга и шли по вечерней Москве, наслаждаясь уже появившимися новогодними украшениями на зданиях и в витринах магазинов. Они не замечали ненастной погоды, начавшегося внезапно дождя со снегом. Им было весело. На следующий день Егор пришел домой, загадочно улыбаясь.

– Смотри, что я тебе сейчас покажу! – крикнул он с порога.

– Интересно. Что бы это могло быть? – сказала Вика, закрыв глаза.