Дети страха и другие ужасные истории

Но нигде блудить Нинке не пришлось. Кудрявая сама выбежала на нее. Сразу после полдника. Девчонка неслась через танцевальную площадку, вся такая воодушевленная. Немного подпрыгивала. Прыгучие они там все какие-то.

– Стоять! – приказала Нинка, и кудрявая застыла.

Ну… такая. Волосы темные, в рыжину, лицо белое, веснушки, глаза немного припухшие, носик маленький. Невысокая, но крепенькая. Взгляд быстрый. В шортах и футболке.

– Чего, как? – начала Нинка. – Хорошо живется?

В глазах кудрявой мелькнуло узнавание, и она попятилась. Собиралась сбежать, поэтому момент плезира можно было пропустить. Не хочет вести светскую беседу, не надо.

– Дело есть, – перешла на озабоченный тон Нинка.

– А чего? – резко пошла в глухую защиту кудрявая. – Меня Лана послала.

– Лана. – Слово мягко соскальзывало с языка. – А Пося – это имя или фамилия?

– Он дурак, – сразу насупилась кудрявая.

– С такой-то кликухой! – не стала спорить Нинка. – Чего учудил?

Кудрявая смотрела с недоверием. Вроде как и человек перед тобой, а вроде и инопланетянин. Нет, все-таки человек – улыбнулась.

– Он сказал, что я некрасивая.

– С чего вдруг?

Нинка еще раз оглядела кудрявую. Не красавица, да. Но такая, нормальная. Ярко выраженных недостатков не видно, не косая и не кривая. И не хромала вроде.

– У меня – вот, – кудрявая подняла челку. На лбу был шрам. Треугольничком.

– Гарри Поттер, что ли? – не сдержалась Нинка.

Кудрявая засопела. Понятно, шутка старая, приелась.

– Я об батарею, – обиженно сообщила кудрявая. – Чуть глаз не выбила. Он увидел и начал смеяться.

Нинку подбивало спросить про шоколадки. Кто все-таки начал. У нее было подозрение, что вредная кудрявая забежала вперед. А шрам – это уже так, отмазка. Кто в детстве не бился головой об батарею? Она знала девчонку, которая ухитрилась на кухне свалиться с табуретки, грохнуться на трехлитровую банку и распороть себе попу. Еще и вареньем из банки, что доставала, облилась. Вот это шрам. А другая девчонка поскользнулась в ванной и обрушилась на бачок унитаза. Зубы разбила передние. Потом еще хромала. Тут не захочешь, а засмеешься.

Кудрявая уже намыливалась бежать дальше. Мир для нее был несправедлив, а люди вокруг жестокие вурдалаки. Ей, нежной снежинке, было с ними неудобно. Чего время тратить? Тем более сама Лана послала. Куда-то.

– Можно исправить, – в спину кудрявой бросила Нинка.

А вот интересно, Лана – она злая или просто так делает зверское лицо? Может, она детей не любит? Или у нее зуб болит? Бывает, нерв шалит. С ним кого хочешь не полюбишь.

Кудрявая опять встала. Смотрела, словно ее сухариком обделили.

– Это как?

Значит, заинтересовалась.

– Завтра после завтрака приходи сюда же в своем самом красивом платье.

– И что? Фотографироваться будем?

С фантазией у кудрявой было не очень.

– Мы похороним твои проблемы, и ты будешь как новенькая. Если, конечно, не захочешь быть как старенькая.

– Не захочу! – взвизгнула кудрявая. – А ты не обманешь?

– Не, мне за это заплатят.

Кудрявая настроилась бежать, последние слова ее затормозили.

– В смысле? – грубо протянула она. Посмотрела недобро. Вот так неси чудо во вселенные. Ты им – берите, а они тебя одаривают такими взглядами. Могут еще и палку достать.

– Мир становится лучше – чем не плата за работу? – мрачно произнесла Нинка. И если кто-то будет спорить, что не лучше… впрочем, ладно. Завтрашний день все покажет.

Кудрявая побежала, но меленько, продолжая сомневаться.

– А тебя как зовут? – остановилась она на крае площадки.

– Катя, – как можно приветливей улыбнулась Нинка. – А тебя?

– А меня – Таня! – обрадовалась кудрявая.

– Пося – имя или фамилия?

– Не знаю, – уже на бегу ответила кудрявая. – Его так Лана сразу звать стала.

Лана… имя кругло ложилось на язык. Как шарик.

Кудрявая Таня убегала. А не кудрявая не Катя стояла и смотрела ей вслед. В этом что-то было – знать, что ты больше никогда не встретишь человека. Никогда. Две недели, и это все можно будет забыть.

На площадку потянулись танцоры – здесь начинался послеобеденный кружок народных плясок. Надо было уходить. Ноги сами собой понесли к корпусу. Но уже на подходе Нинка поняла, что так просто сюда идти не стоило. Вот совсем не стоило. Потому что ее ждали. Тинтин. Чуб вверх, подбородок выпятил, губы распустил. Морально подготовился разбить врага. В пух и прах. Чтобы мокрого места не осталось. И еще как-то. Финальный выстрел в голову для верности.

– А ты чего всем треплешь, что я вру?

Тинтин выглядел озабоченным. Даже как будто ссутулился. Груз забот давил. Еще аллергия эта. В радость, конечно, от такого не впадешь.

– А ты не знаешь, Пося – это сокращенное от чего? – спросила Нинка и почесала укушенную коленку. Июнь, комаров море. Еще и окно по вечерам оставляли открытым. Гудело потом всю ночь, не спрячешься.

Тинтин задумался, задрал голову.

– От постной морды.

– Интересная версия. – Нинка содрала кожу и расчесывала уже кровь. Было приятно. Не все ж комарам эту кровь пить, пускай так просто прольется. – Может, от фамилии? Постников какой-нибудь.

– Еще он может поститься, – выдал версию Тинтин. Нинка удивилась, что он знает такие слова. А ну как и сам постился вместе с семьей? Чур меня!