Утопленник с приветом

– Глупости, глупости, глупости, – Олечка трудилась над разоренной пачкой печенья и отрываться от своего занятия не собиралась. – Пошутили, и хватит. Давай займемся чем-нибудь другим. Бабочек половим. Или на гору слазаем. Мама говорила, что там какая-то разрушенная крепость есть. Представляешь? Настоящая историческая крепость! А вдруг там есть башни и тайные ходы?

– Знаем мы эти крепости, – Алена сползла со стула и пошла к выходу. – Придешь, а там одни холмы и овраги. Стоит экскурсовод и говорит: «На этом месте когда-то стояло поселение древних кочевников…»

Беда была в том, что родители Алены работали археологами, и потому на все эти крепости она успела насмотреться. Так что ей сейчас было не до древностей. Вернее, ее сейчас интересовали древности, но не такие замшелые.

Пытаясь вспомнить, в каком году устраивали свое восстание неугомонные братья Разины, она толкнула тяжелую деревянную дверь.

От оглушительного визга подруги Олечка подавилась печеньем. Разорванная пачка полетела на пол. Алена набрала в грудь воздуха и завизжала с новой силой.

На пороге лежала дохлая змея.

– Мы ее, наверное, дверью придавили, – прошептала Олечка. – Она ползла, а тут мы…

Останки змеи выглядели и правда неважно. Их словно выпотрошили, потом прошлись сверху железным катком, облили кипятком и сбросили с двадцатого этажа.

– Ты еще скажи, что это тот самый ужака, который охраняет дом, – срывающимся голосом произнесла Алена, отворачиваясь, – смотреть на весь этот ужас сил больше не было. – Нам сейчас не хватает только с местными духами поссориться. У нас и без них неприятностей достаточно.

Олечка тронула серое тельце краем ботинка.

– Давай закопаем его. Может, никто не узнает?

Алена побежала обратно в комнату, выглянула в окно. На улице не было ни души.

Зажмурившись и стараясь не дышать, девочки отнесли змею в дальний угол двора и присыпали землей.

Настроение у них сразу испортилось, желание куда-то идти и что-то выяснять пропало. Оставалось сидеть и ждать неприятностей. И они не замедлили появиться.

Сначала порывистый ветер взметнул во дворе мусор и песок. Пока подруги чихали и отплевывались, над их головами раздался оглушительный гром. Воздух дрогнул. Стекла в окнах звякнули, а одно лопнуло и осыпалось колючим дождем.

– Началось, – прошептала Олечка и кинулась в дом. Но успела она только взбежать на ступеньки крыльца, очередной порыв ветра захлопнул перед ее носом дверь. Щелкнул замок.

– У-у-у-у, – раздалось у девчонок над головами.

Шарахнул гром.

– Мама! – Олечка бросилась прочь от страшного дома.

– У-у-у-у! – неслось ей в спину.

Алена задрала голову. На крыше около трубы стоял жестяной петушок-флюгер. От сильного ветра он крутился с бешеной скоростью, издавая низкое басовитое гудение. Покореженный журавль на коньке скрипел и покачивался.

Хлопнула калитка. Мелькнула по верху забора перепуганная черная кошка. Алена почувствовала, что от резких поворотов в шее у нее что-то заклинило и голова перестала поворачиваться.

– Ой, мамочки… – простонала она, хватаясь за шею.

И тут с неба обрушился ливень.

– Мы промокнем! – заверещала Олечка, забралась на крыльцо, села на корточки и зажмурилась.

Вода шла сплошным потоком, порывы ветра бросали ее в разные стороны, так что никакие навесы не спасали.

Алена мгновенно вымокла и, как ни странно, смогла наконец шевелить головой. Она мотнула подбородком вправо-влево, и на секунду ей показалось, что от резких движений у нее зарябило в глазах.

Сквозь водяной поток навстречу ей кто-то шел. Алена протерла глаза и вгляделась, что было сделать трудно, потому что ветер как раз стал дуть в ее сторону и смотреть пришлось сквозь воду.

Идущий стал виден лучше. Он то появлялся, то исчезал, причем чем больше было воды, тем отчетливей он был виден.

Чтобы вода не мешала смотреть, Алена прикрыла глаза ладошкой. Было в происходящем что-то странное. Человек шел явно от калитки. От нее до крыльца было шагов пять. Чтобы их пройти, хватило бы одной минуты. Но человек все шел и шел, с трудом переставляя ноги. В одной руке он держал что-то большое, похожее на сундук, а второй подгребал, словно плыл.