Блеск и нищета бижутерии. Повседневные украшения в России и СССР, 1880–1980 годы

Размер 1,2–1,7. Россия. Конец XIX – начало XX в.

Вот что написано по этому поводу в книге «Жизнь в свете, дома и при дворе» (СПб., 1890): «Молодые девушки не надевают бриллиантов никогда, даже в день свадьбы, за исключением того случая, когда после венца бывает вечером бал. До 20 лет они носят парюры[4 - Парюра (франц. рагиге – убор – украшение) – драгоценный набор украшений, подобранный по качеству и виду камней или по единству художественного решения.] из жемчуга, коралла, бирюзы, оправленной в драгоценный металл, из золотых вещей только медальон или крестик на бархотке, цепочек не нужно, часы маленькие и скромные. Украшения-фантазия, чуть не ежедневно создаваемые модой, позволительны без исключения, будь они из карналина[5 - Старинное название сердолика.], оксидированного серебра, никеля, старого серебра, филиграни, слоновой кости, горного хрусталя и т. п.». Кроме бус, серег, браслетов, брошей (которые, естественно, нельзя было надевать все одновременно) вполне подходящими для девушки были и брелоки в виде пасхальных яичек из стекла, хрусталя, серебра с эмалью.

Украшения из стекла было позволительно носить только детям и простонародью. Например, стеклянное колечко фигурирует в трогательном рассказе сестры Н.В. Гоголя: «Помню, когда мне было еще лет десять, братец подарил мне стеклянное колечко, которое мне очень понравилось. Я надела его на палец, и все любовались блеском его на солнце. Когда сели обедать, я по обыкновению поместилась подле братца, чтобы слышать его приятный голос, и мне захотелось снять колечко и надеть его на другой палец, но нечаянно я уронила его на тарелку; оно издало очень понравившийся мне звук; но, очевидно, этот звук братцу показался очень резким – он в это время вел серьезный разговор, кажется, с приехавшим в гости соседним помещиком Чернышем. “Оленька, перестань!” – сказал он, прерывая свою речь. Я спрятала колечко, но через минуту мне страшно захотелось снова услышать приятный звон колечка, и я как бы нечаянно снова уронила его на тарелку. “Оленька, я тебе говорю, перестань!” – строго сказал братец. Я спрятала колечко, но, когда убрали блюдо и передо мной снова очутилась чистая тарелка, я почувствовала непреодолимое желание снова услышать звон колечка – и снова пустила его на тарелку. Братец молча взял у меня кольцо и спрятал его в карман. Когда гости разъехались, я подошла к нему и робко попросила его: “Братец, отдайте мне колечко”. – “Не отдам, ты непослушная”, – ответил братец с улыбкой, которая дала мне смелость повторить мою просьбу. “Ну, поди возьми его в гостиной на окне”, – сказал, улыбаясь, братец. Я побежала в гостиную: там на окне действительно лежало мое колечко, но, когда я захотела его взять, оно рассыпалось на кусочки. Я со слезами возвратилась к братцу и тихо-тихо сказала ему: “Братец, зачем вы его разбили?” Ему, очевидно, сделалось жаль меня, и он пообещал мне купить другое, еще лучше» (О.В. Гоголь-Головня // В. Вересаев. Гоголь в жизни).

5. Серьги «морчичи». Серебро, эмаль, коралл, шпинель. Клеймо «Patent». Размеры 2,7x1. Зап. Европа. Конец XIX – начало XX в.

5а. Серьга «морчич» (Geo Traveller, Na 26, весна 2011, с. 20)

В правилах этикета, процитированных выше, приводятся материалы, пригодные для создания недорогих, но достойных украшений. Однако там не хватает, например, чугуна, который с успехом применялся в первой половине XIX века для создания прелестных брошей, серег, браслетов. Во время войны с Наполеоном в Германии многие патриотически настроенные немецкие дамы жертвовали свои драгоценности, включая обручальные кольца, на борьбу с врагом. Заменой утраченным украшениям послужили изделия Королевского литейного завода в Берлине (Берлинское художественное литье из чугуна первой половины XIX века. Л., 1976). Эти изысканные вещицы отличались безупречным вкусом и необычайной тонкостью исполнения. Одновременно они наглядно демонстрировали самоотверженный патриотизм их владелицы. Однако литые из чугуна украшения были лишь данью быстро меняющейся моде.

Интересно проследить историю одного из видов фантазийных украшений, эволюционировавшего от побрякушек до вполне престижных вещиц, которыми могла украсить себя и знатная барышня. Это так называемый морчич (что означает «мавр»), появившийся в Хорватии в XVI веке, после победы над турками в битве за город Риеку. По преданию, в память о разгроме турок победоносные воины подарили своим женам глиняные серьги в виде миниатюрной смуглой головки в чалме. Постепенно они вошли в моду не только у себя на родине, но и в сопредельных государствах. Их стали делать из стекла или из драгметаллов, украшая эмалью и драгоценными камнями.

К фантазийным украшениям можно отнести и поделки из кости: простые и резные бусы, медальоны, ажурные брошки с розами, голубками и оленями. Их изготавливали и в Германии, и на севере нашей страны. Из Китая приходили особенно изысканные изделия из кости, украшенные тончайшей резьбой или гравировкой, сочетавшейся с филигранью. Для создания подобных украшений использовалась моржовая, слоновая и мамонтовая кость.

6. Бусы. Стекло. Длина 56. Венеция. Вторая половина XIX в.

Брошь «пейзаж». Стекло, микромозаика, металл. Размеры 3x4. Италия.

Первая половина XIX в.

Брошь, серьги, кольцо. Стекло, микромозаика, металл. Италия.

Размеры 3,2x4; 2,5x2; диаметр 1,3 соответственно. Середина XIX в.

Подвеска. Стекло, «византийская» мозаика, металл. 3,2x3,2. Италия.

Вторая половина XIX – начало XX в.

Брошь. Стекло, «византийская» мозаика, металл. Размеры 2,8x2,1. Италия. Вторая половина XIX – начало XX в.

К предтечам бижутерии, бесспорно, относились и миниатюрные мозаики из стеклянной смальты, привозившиеся нашими путешественницами из Италии в качестве сувенира. Посвященный им небольшой раздел содержится в книге выдающегося специалиста по украшениям из стекла Сибиллы Яргсторф «Стекло в ювелирном искусстве» (Sybilla Jargstorf. Glass in Jewelry. Schiffer Publishing, 1991). Первоначальным толчком для разработки технологии изготовления цветных смальт послужила необходимость реставрировать старинные мозаики в итальянских храмах. Остатки этих смальт и стали использовать для ювелирных украшений. В конце XVIII столетия в Риме мастер Джакомо Раффаэлли изобрел способ изготовления тончайших стеклянных полосок различной формы и окраски. Их нарезали на небольшие кусочки и закрепляли, плотно прижимая друг к другу, на металлической подложке особой пастой, которая заполняла и просветы между отдельными элементами. Затем полученную поверхность шлифовали и полировали.

7. Бусины «шевроны» (L.S. Dubin.

The History of Beads. 1998, p. 45) и заготовки для их изготовления

Таким образом составляли изображения цветов, насекомых и особенно любимые туристами виды итальянских достопримечательностей. У нас до сих пор можно встретить броши, серьги и запонки, выполненные в этой технике. Наиболее ранние из них, изготовленные в первой половине XIX века, отличаются особой миниатюрностью деталей, точностью их подгонки и монохромностью составляющих мозаику элементов. Позже мастера научились несколько упрощать работу, делая отдельные элементы тонированными и составляя букет или гирлянду из уже готовых цветочков и листочков. В 1870-х годах в моду вошел новый, «византийский» стиль мозаик: наряду с непрозрачными смальтами стали использовать прозрачное стекло, промежутки не заполняли пастой, а поверхность не шлифовали.

Наряду с римскими мозаиками девушкам и дамам второй половины XIX века позволительно было украсить себя затейливыми венецианскими бусами, выполненными из стекла в технике «миллефиоре» (итал. «тысяча цветов»), декорированными изящным цветочным орнаментом или вплавленными в стекло прослойками из металлической фольги. Способ создания бусин «миллефиоре» был известен еще в Древнем Риме. Для этого сначала из жидкого цветного стекла вытягивался пруток, который затем покрывался слоями стекла других цветов. Затем он нарезался на небольшие кусочки, которые напоминали в поперечном разрезе цветы. А дальше эти маленькие цветочки вплавляли в бусину из монохромного стекла. Большей частью для фона использовали черное, красное, темно-синее стекло. Из многослойных прутков изготавливали также бусины, называемые «шевронами» или «розеттами». Для этого их нарезали на небольшие цилиндрические или граненые кусочки, торцы которых сошлифовывали, выявляя таким образом разноцветные слои.

8. Имитация драгоценных камней (сверху вниз и слева направо).

Брошь с «аметистом». Стекло, металл. Диаметр 4. Замок с предохранителем. Чехословакия. 1930-1940-е гг. (?)

Брошь с «аметистами». Стразы, металл. Замок с предохранителем. Диаметр 3,7. Чехословакия. 1950-1960-е гг. (?)

Брошь с сапфирами. Стекло, металл, штамповка. Штамп «№ 75». Замок с предохранителем. Диаметр 4. Чехословакия. 1900-е гг. (?)

Брошь со стразами и жемчужной подвеской. Желтый металл. Замок с предохранителем. США, Эйвон (?). 1960-е гг.

Брошь с «опалом». Стекло, стразы, ажурный металл. Ромб 4х5. Замок с предохранителем. Чехословакия. 1960-1970-е гг.

Брошь «изумруд» с подвеской. Стекло, металл. Размеры с подвеской 6х5. Замок с предохранителем. Чехословакия. 1950-1960-е гг.

Клипсы. Стекло, металл. Замки винтовые. Клеймо «Czechoslov». Диаметр 2,7. Чехословакия. 1930-е гг. (?)

Не менее древней является и технология изготовления бусин с вплавленной между слоями стекла серебряной или золотой фольгой. В XVIII веке был разработан еще один метод украшения бусин изящными цветочками из разноцветного стекла. Они могли быть выпуклыми (такие бусы, в соответствии с англоязычной терминологией, называют wedding cake – «свадебный пирог») или плоскими по отношению к поверхности бусины. В первой половине XIX века установился типовой состав таких букетиков – розы и незабудки, часто в сочетании с фольгой или нитью из авантюринового стекла. Приблизительно такой же ассортимент бус производился и в Богемии, откуда они могли попасть в Россию в результате путешествий наших соотечественниц на воды (см. илл. 6).

Сцена покупки подобных сувениров в 1859 году ярко описана в воспоминаниях Афанасия Фета: «Озабоченный заготовлением мелких подарков знакомым петербургским дамам, Иван Александрович [Гончаров] нередко сопровождал наших дам в поисках по магазинам Пале-Ройяля, изобилующим подобными предметами. Досточтимый романист, без сомнения, и не подозревает, что, школьничая, я заставил заплатить его несколько франков. В присутствии дам он выбирал дутое, стеклянное венецианское ожерелье.

– Вы не очень нажимайте зернышки, их легко раздавить, – сказал я без всякого умысла.

Желая, вероятно, показать перед дамами неосновательность моего вмешательства, Иван Александрович, сказав: “Это очень прочно”, – стал видимо нажимать еще более. Заметив это, я убедился, что нужно настойчиво уговаривать его, для того чтобы он, стараясь доказать противное, стал нажимать сильнее.

– Ах! Вы ломаете вещи! – воскликнула француженка, не понимавшая наших переговоров на русском языке, – в то время как из-под пальцев Ивана Александровича посыпались тонкие голубые черепки» (Фет А. Воспоминания. М., 1983). В этой сценке несколько удивляет то, что венецианские бусы оказались дутыми: как правило, их делали из массивного стекла, которое очень нелегко сломать.

Красота венецианских бус не оставила равнодушной и выдающуюся художницу А.П. Остроумову-Лебедеву. В своих воспоминаниях о путешествии по Италии в 1903 году она пишет: «Еще раньше, во время нашего пребывания в Риме, в археологическом музее, рассматривая этрусские изделия, мы обратили внимание на красивые мозаичные бусы, дошедшие до нас с древних времен. Приехав в Венецию, вдруг неожиданно у одного продавца мы заметили точь-в-точь такие бусы. Мы заинтересовались ими, но продавец пренебрежительно отозвался о них, сказав, что это “неходкий” товар. Узнав от него, что они выделываются здесь, в Венеции, мы решили поехать на фабрику и осмотреть это производство.

Ехали мы в гондоле очень долго… Служащие фабрики приняли нас очень любезно и просили немного подождать, пока один из них достанет нам от директора пропуск… Мы не жалели, что побывали на фабрике. Нам показали подробно все производство, что было очень интересно.

Их бусы и бисер расходились во все страны мира, много шло в Россию и распространялось в ней до самых глухих областей Севера. Подражанию же этим этрусским бусам они не придавали коммерческого значения, а смотрели на это как на художественное достижение в своем производстве. Они просили нас взять на память из образцов то, что нам понравится…» (А.П. Остроумова-Лебедева. Автобиографические записки. Т. 1. М., 2003). Долго плыть в гондоле Анне Петровне и ее друзьям пришлось потому, что центр стеклоделия в Венеции находится на острове Мурано, где до сих пор располагаются стекольные мастерские и музей стекла.

Фальшивки

Мозаики из смальты и бусы «миллефиоре» были «аристократами» среди ювелирных изделий из стекла. В основном же стекло в Европе использовалось для имитации драгоценных камней. Долгое время настоящие драгоценности считались единственно допустимым украшением порядочной женщины, а фальшивки оставались уделом дам полусвета и прислуги. В этом отношении очень характерна небольшая бытовая зарисовка из рассказов Н.Э. Гейнце «От Москвы до Петербурга» (1912 г.): «Она взглядывает на него и, сдернув с правой руки перчатку, сверкает крупными бриллиантами своих колец. Джентльмен пристально смотрит попеременно то на нее, то на ее кольца и многозначительно улыбается. Один из юнцов перехватывает эту улыбку на лету и пересаживается поближе к джентльмену. Разговор начинается с взаимного одолжения спичкой и быстро переходит в более интересную беседу.

– Какова?.. Не правда ли, красавица?.. – восторженно спрашивает юный Марс.

– Да… недурна!.. – снисходительно поводит франт своими выхоленными усами. – Подержана немножко!.. А все-таки живет!

Разговор происходил на французском диалекте. Джентльмен говорит не совсем шепотом. Гвардеец тревожно озирается.

– Тише! – остерегает он своего нового знакомого. – Она может услыхать.

– Пускай ее слушает на здоровье! Все равно ничего не поймет! Это из отечественных!

– Почему вы думаете?

– Я не думаю, а наверно знаю! – улыбается джентльмен…

– Что же вы думаете? Из каких она?

– Да чего же тут думать? Тут и думать нечего. Из “оных”, – это вне всякого сомнения. И вдобавок из небогатых!..

На лице юного гвардейца выразилось легкое разочарование.

– Да-а?.. – протянул он. – Вот оно что! Ну, а как же вы говорите, что она “из небогатых”?! А бриллианты-то у нее какие? Вы не заметили?..