Улиткин Дол

– Собачка у вас местная, – заметил председатель Лапке, которая держала на руках Ежевику, – по помойкам лазает. Беспородных тут полно, надо собачий ящик вызывать.

Лапка положила в рот Ежевике пирожок и спокойно сказала:

– Детям порода не нужна, она ведь для меня не собака. Я её удочерила.

Милосердие Клавдии Михайловны поднялось выше человеческих страстей:

– Ещё чаю, и, наверное, пирог с рыбой подошёл. Вам его попробовать непременно нужно!

Но председатель откланялся, сославшись на срочность обысков у соседей. Когда он ушёл, а Барсук и Степан пошли к машине, Марина изрекла:

– Надеюсь, он вас не подозревает в краже косилки?

Клавдия Михайловна подлила себе из молочника в чай:

– Так ты и не поняла, Мариша, что в одном обществе живут люди, которые разделены. Одни считают, что красть нельзя, потому что тогда обязательно украдут что-нибудь у тебя – вещи, чувства, любимого человека. Или ты сам будешь обкрадывать себя, то есть не давать проявиться своему таланту, к примеру. Не дать волю прекрасному чувству доброты в себе, – это тоже кража! Не поняла, что это закон жизни? А у других закон – взять себе. И эти последние никогда не поймут тех, первых.

Однако Лапка не дремала и решила тут же поднять энергетические частоты разговора:

– Но скоро всё изменится! Наш мир перейдёт на следующую ступень и люди проснутся!

– А люди, по вашему мнению, спят? – сказала Марина, волком глянув на будёновку.

– Это не моё мнение, а данные науки: мозг обычного человека работает на десять процентов, а остальное бездействует, то есть, спит, – Ежевика на руках Лапки шумно вздохнула.

– Леопарда Наумовна обладает знаниями об очень любопытной теории, – начала было бабушка, но Марина нашла предлог прервать разговор:

– Савва, встань с земли! Яков, ты тоже! Рядом же стулья!

– Мама, не мешай, тихо, – подавляя голос, ответил ей Савва. – Мы увидели на доске большую жабу, а она – нас. И она от страха описалась!

Марина твёрдо решила ночевать в Москве, но её уговорили оставить Савву на ночь в комнате брата на раскладушке.

Грек Маназ растянулся на песке у моря. В отдалении на белой глиняной стенке его домика радиоприёмник по-прежнему сам себе напевал фокстроты времён Второй мировой войны. Одна из греческих красноглиняных театральных масок, висевших на стене дома, раскачиваясь от морского бриза, легонько постукивала по стене.

Группа ребят, тихо подошедших к учителю, стояла, вдыхая морской солёный дух. Грек сказал, не двигаясь и не раскрывая глаз:

– Присядем на песочек. Был у меня друг один, давно, – начал Грек, глядя в небо, – хороший человек, умный, очень умный. Целый город вращался вокруг его ума. Но этого было мало. Его ученики записывали за ним его слова, и получилось очень много книг. Тогда много городов стали вращаться вокруг его имени, его цитировали… По сей день его цитируют многие начитанные люди. Теперь вокруг его имени вращаются страны… Он изложил правду, но не всю, то есть некую городскую истину, я бы сказал. Но сознание горожанина ограничено.

– А чем? – задала вопрос красавица Эля, отмахнув волосы назад.

– Это сознание нашло себе место вне Природы, то есть в среде планеты, но как бы в неких изолированных пузырях…

– Так ваш умный друг, – серьёзно вставился Миша-Ломоносов, – писал о законах сознания внутри замкнутых систем? Это Платон?

Грек помолчал, а потом рассмеялся.

– Мне нравится здесь работать, – ответил он, почесав руку, и не отрывая взгляда от неба, – это просто жизнь! Но такая беспредельная! Итак. Вы помните, что у человека двенадцать нитей ДНК.

– Да, и 12 месяцев, и 12 рыцарей Круглого стола! И кратно двенадцати число минут в часе и секунд в минуте! – раздались голоса.

– А активизировано на Доске в сознании только 5-10 процентов, – изложил Михаил.

– Да, и структура сознания городских пузырей на Доске не превышает этого уровня вибраций… уже несколько тысяч лет. Таков и был изначальный план…

– Неужели пример Иисуса никого не научил? Ведь у него, говорят, была стопроцентная активизация ДНК? – спросила Маха.

– Разумеется, – ответил Грек и сел. Вся спина у него была в песке. – Но почему вы решили, что пример Иисуса никого ничему не научил? Вот – Дол, это создание его учеников и последователей, даже если они не жили с ним на Доске одновременно.

Он смотрел на Маху, улыбаясь с прищуром.

– Но вы совершенно правы, моя госпожа, что вспомнили Иешуа, и это просто чудо! – продолжил Грек. – Потому что именно он показал, как самостоятельно программировать своё сознание и никому не позволять этого делать с собой. Заметили, что он ходил со своими учениками в основном не по городам? Не из-за преследователей, а чтобы заниженное сознание города не мешало постигать себя. Многие так делают по сей день! В разных уголках планеты. Человечество развивается. Подобно разным речкам с разными названиями и длиной, стекающимися в один океан…

– А воронки-карусели – это только городские устройства? – спросил Глеб.

– Они там располагаются, потому что это – удобная для них среда, побольше народу, больше суеты… Но они могут быть где угодно, ведь человек – это сознание, поле. Убеждённый в своей «цивилизованности» горожанин может поехать в дебри Амазонки, поразиться глубокому восприятию местных людей и вернуться в свой город, продолжая топтаться на десяти процентах сознания.

– Смешно. А жители джунглей на Амазонке… обладают более высоким сознанием? – спросила Эля серьёзно.

– Речь-то не об уровне IQ, которое входит в десять процентов, а об уровне сознания, это разные вещи, так? – Антон зашвырнул в море камешек.

– Конечно, и в городе может помещаться сознание выше десяти процентов, – сказал Грек. – Потому-то города ещё и живы, пока в них живут люди разного уровня сознания.

– Я поняла, массовое сознание, подчинённое Каруселям – десятипроцентное! – тряся поднятой рукой по-школьному, вставилась Джамиля.

– Верно, госпожа, но картина меняется, из-за присутствия в городах неосознанных последователей Иешуа, людей с индивидуальным, а не массовым, сознанием. Они перепрограммируют вокруг себя среду и это удивительная картина!

– А это будет происходить тысячелетиями? Или побыстрее? – задала вопрос Маха, посыпая песочком ноги.

– Это происходило медленно, тысячелетиями, но лет шестьдесят назад картина изменилась и теперь это происходит стремительно.

Посыпались вопросы и ответы Юных.

– А разве эволюция – дело не постепенное?

– Цветок растёт скачками, и дети тоже рождаются рывками, и вода льётся, и любая энергия – это скачки, я читал в Библиотеке Дола.

– Значит, мы на Доске сейчас живём внутри скачка?

– Именно, – продолжил учитель. – Потому-то вас стали больше приглашать сюда, в школы Пятого измерения сознания. Но мой предмет – о телах и о физическом теле, которое есть уплотнённая сердцевина сложного и прекрасного электромагнитного поля, которое и составляют другие тела человека. И все эти тела, замечу – целый Комплекс тел у каждого! – в свою очередь, являются уплотнённой сердцевиной вашего обширного сознания, вашего Высшего Я, частицы Бога. Оно стремится пробиться в мир третьей плотности – Доску – через активизацию остальных нитей ДНК. Эта схема ясна?

Яша вдруг подумал, что у Лапки явно более десяти процентов в активе, просто она отпустила все ненужные условности. Он с улыбкой вспомнил рассказ бабушки Клавдии Михайловны, как они с Лапкой, проходили мимо церкви села Салазкино. Лапка начала танцевать еще у дома и так разошлась, что чуть не попала под машину батюшки.

Тот испуганно выскочил, взял её под локоть, извинялся ради Бога и что-то стал говорить про то, что каждый пока грешен. На что не пострадавшая Лапка ответила:

– Грех да грех. Как грязь, да? А уборку когда будем делать? Две тысячи лет подряд вы чем занимались? Вам ещё две тысячи надо? Вот вам, хватит! – и она с улыбкой явила фигу.

Потом, отдохнув пару секунд в райских кущах внутри себя, она чмокнула батюшку и пошла в сельмаг покупать собакам и птицам хлеб, забыв про Клавдию Михайловну.