Верь мне

Я тебя люблю,

И это навсегда.

Сердцу моему –

Невыносимо.

Я тебя люблю,

И это навсегда.

Больше не держу,

Но мы же неделимы[1].

К концу трека я с таким отчаянием рыдаю, что попросту захлебываюсь и задыхаюсь. Прихожу в себя лишь тогда, когда в динамиках стынет тишина.

Порываюсь на эмоциях отправить Саше то, что слушаю эти месяцы сама… То, что связываю с ним… То, что способно выказать чувства, которые нельзя говорить прямо…

Уже добавляю несколько треков в переписку, а потом со стоном удаляю и отбрасываю телефон куда подальше.

Первый день после этой встречи, как и все предыдущие, выдается мучительно сложным. На второй становится легче. На третий градус спадает еще немного. Учеба закончилась, и я стараюсь брать больше работы. Но жизнь все равно трудно заполнить. Поэтому я встречаюсь с подругами, хожу с ними в клуб. Отвлекаюсь всеми возможными способами. Мечтаю в кого-то влюбиться, хотя давно не верю, что это возможно.

В середине июля ко мне приезжают в гости Лиза с Артемом. Я, конечно, встречаю их на всю широту души. Беру выходной, чтобы погулять с ними по городу – Лиза ведь первый раз в столице. Уступаю свою спальню – кровать у меня хоть и полуторная, и все же поудобнее совсем узенького диванчика в гостиной. Но главное, что я делаю исключительно ради самых важных людей в своей жизни – я становлюсь к плите готовить. У Лизы седьмой месяц беременности. Кажется, в этот период нужна особенно полезная и вкусная еда. Я стараюсь изо всех сил. И, слава Богу, Чарушины остаются довольны. Нахваливают меня, что, не скрою, безумно тешит.

– Боже, я влюбилась в твоего кота, – мурлычет Лиза, тиская Габриэля перед отъездом. Он вообще не любит посторонних, но ее принял сразу же: то ли мы реально очень похожи, то ли моя сестра все-таки божественное существо, способное влюбить в себя любого. – Как хорошо, что он у тебя есть! Заботься о моей сестренке, Габи. Охраняй и оберегай, малыш… Ласкотун какой… Мм-м… – смотрит на Темыча, пока тот не прыскает смехом.

– Пойдем уже, Ласкотун Лиза.

И снова мы остаемся с Габриэлем вдвоем. Нет, Анжела Эдуардовна, конечно, заглядывает каждый день. Да и есть работа, девчонки… Но тоска в душе – как ущелье, которое ничем не заполнить. Оно не зарастает, а, напротив, становится глубже. А самое страшное, что на дне котловины тикает бомба с часовым механизмом. В один из дней прилетает сообщение от Сашки, и она тут же, черт ее дери, взрывается.

Александр Георгиев: Привет. Приеду сегодня ночью. Будешь дома? Нужно, чтобы ты просмотрела фотографии. Это к делу по южному региону.

Догадываюсь, что и зачем он делает. Мне Тимофей Илларионович рассказывал, хотя я в половину тонкостей так и не врубилась.

Сонечка Солнышко: Что за фотографии? Пришли на мыло. Зачем в такую даль ехать?

Сердце после взрыва не просто колотится… Буквально летит, заставляя дрожать и задыхаться.

От одной мысли, что увижу Сашу, становится настолько плохо, что впору вызывать скорую.

Александр Георгиев: Не доверяю сети.

Нет, я не выдержу еще одного раза!

Сонечка Солнышко: Передай фото Полторацкому. Ему можно доверять. Он завтра будет в Киеве на пару дней. Я посмотрю и так же верну.

Какое совпадение, кстати: снова они вместе приедут.

Александр Георгиев: Это наше с тобой дело. Я буду лично. Примерно в половине первого.

Сонечка Солнышко: Я работаю до двух.

Александр Георгиев: Ок. Приеду в кафе. Подожду.

И снова сердце считает секунды на убыль.

[1] «Я тебя люблю», Кирилл Туриченко.

12

Просто я любил ее… И недолюбил.

© Александр Георгиев

– Тебе дома плохо, что ли? Зачем снова ехал в такую даль? – первое, что я слышу от Сони, когда она подходит с блокнотом и карандашом к столику, который я занимаю в основном зале «Фантазии» в надежде на то, что именно здесь буду чаще ее видеть.

Даль? Разве это расстояние? Смешно.

Когда я еду к Соне, пятьсот километров ощущаются как квантовый скачок. И чем ближе я к ней, тем выше я поднимаюсь. Жди меня она, я бы мотался в Киев каждый чертов день своей жизни. Я бы не спал ради этого столько суток подряд, сколько бы физически выдержал мой организм.

Но…

Правда в том, что ей это на хрен не нужно. Вторая встреча исключительно по моей инициативе.

– Кофе. Тройной, – сухо делаю заказ вместо никому не нужных ответов.

– С ума сошел? Не спишь нормально, еще и кофеином накачиваешься, – выдыхает Соня, направляя в меня неожиданно мощно заряженным обеспокоенным взглядом. Этот взгляд, как спецэффект прошлого, вмиг душу поджигает. Цепенею и, не моргая, смотрю на нее, в то время как грудь уже засыпает крупнокалиберными искрами жара, а спину обкидывает долбаными мурахами. – Не принесу, – заключает Соня строго.

Краснеет, но стоит на своем, даже когда я усмехаюсь и заверяю:

– Кофеин – явно не то, что способно меня убить.

– Все равно, – сипит она, нервно постукивая карандашом по блокноту, в который в какой-то момент вцепилась с такой силой, что его скрутило. – Есть хорошие фруктово-овощные энергетические коктейли, – транслирует на одном дыхании, уткнувшись-таки глазами в белый лист. – К примеру: персик, груша, руккола и базилик. Мой любимый. Очень вкусный.

Несколько ничего не значащих слов… И меня накрывает второй волной дрожи.

– Окей, – соглашаюсь со вздохом. – Неси.

– Записала, – быстро отзывается Соня. – Есть что-нибудь будешь?

– Нет. Не голоден.

– Никаких изысков, конечно, предложить не могу. Не тот уровень. Но, помнится, обычное картофельное пюре с отбивной и овощным салатом тебе неплохо заходило. У нас все свежее…

– Я же сказал, что не голоден, – останавливаю ее резковато, когда жар из груди поднимается к горлу.

Соня вздрагивает. Сглатывая, молча кивает.