Улей 2

Майор прощается с невозмутимостью. Таращит глаза и говорит слишком эмоционально.

– Килограмм кокаина! Найден и изъят из вашей квартиры. А это очень серьезно, Мариночка.

Столь фамильярное обращение приводит Адама в бешенство. Но он сжимает зубы и молчит, предоставляя матери возможность выпутываться из этой ситуации в одиночку.

– Марина Станиславовна, будьте добры, – сухо поправляет она Котовского.

А тот багровеет и толкает по столу стопку фотографий, сделанных при задержании. Они рассыпаются, но женщина не удостаивает их и мимолетным взглядом.

– У вас есть веские основания, чтобы полагать, что это принадлежит нам?

– Я думаю, это  принадлежит вашему сыну.

– Я не спрашиваю вас, что вы думаете. Вам не за это платят. Я спросила, есть ли у вас веские основания?

– Марина Станиславовна, арест с поличным уже достаточно веские основания.

– Что подразумевает под собой этот термин? Вы, что, этот килограмм у него из кармана достали? И что говорит мой сын? – даже задавая этот вопрос, не сводит с майора взгляда.

Котовский скрипит зубами.

– То, что и все при подобных обстоятельствах. Не его, мол. Подбросили.

– Простите, а  как это вообще всплыло?

– В отделение поступил анонимный звонок.

– И вы, естественно, не можете отследить звонившего?

– К сожалению, нет.

– В таком случае, я прошу вас воспользоваться своим служебным положением и уладить это глупое недоразумение.

Майор сопротивляется недолго. Больше для приличия и успокоения собственной совести. А дальше следует процедура урегулирования, в соответствии с отработанной законниками схемой. Чтобы стереть «это глупое недоразумение» из базы данных полиции, понадобится шестизначная сумма денег, в национальной валюте.

Вот и все.

Два дня канули в воду. Были, и не стало.

И что дальше? Что ему делать дальше?

Переступая через свою гордыню, Адам привстает и тянет Еву за прядь.

– Пс-с… Исаева?

Она устремляет на Титова свои сверкающие черные глаза, и те кроят его кожу, словно два лазера, выжигая по ней черные борозды. Сердце ускоряется, разливая по венам бурлящую кровь, но Адам ухмыляется и нагло смотрит на идеально заправленный гюйс Евы.

– Как твой палец? – не может скрыть хрипоту голоса.

Глухо смеется, когда она показывает ему «fuck».

– Как насчет сегодня? – приподнимает бровь, бросая ей вызов. – Субъект. Информация. Действие.

Только Ева не разделяет его энтузиазма. Холодно смотрит в ответ.

– Нет, Адам, – все системы его организма прекращают свою работу. – У меня другие планы на сегодня.

Ему неприятно слышать ее отказ, но Титов делает вид, что это его не расстраивает.

– Ладно. Повеселись.

– Может, завтра.

– Может.

Она отворачивается к своему столу. А он…

«Черт возьми…»

У Адама окончательно пропадает настроение. Он поднимается и направляется к выходу.

– В чем дело? Молодой человек? – строго вопрошает преподаватель социологии.

Титов бросает на нее свой коронный сердитый взгляд в стиле «ты, что, бл*дь, не знаешь, кто я такой?» и продолжает путь.

– Садись на место и дослушай лекцию, Адам. Я с кем разговариваю?

Тяжелая дверь с грохотом захлопывается, и все звуки остаются за ней. В коридорах пусто и тихо – хоть пой, хоть танцуй.

Сжимая челюсти, Адам просовывает руки в карманы брюк и направляется прямо к выходу.

«Е*** я вашу академию!»

«Причем орально!»

Но ему, вроде как, некуда пойти. К тем друзьям, с которыми можно надраться или накуриться до зеленых чертиков, ему не хочется. В спортзал – слишком рано.

«Куда???»

Решение приходит неожиданно.

Захарченко выглядит свежее и целостнее, чем в их прошлую встречу. Вытянув загипсованную ногу поверх одеяла, она сосредоточенно следит за происходящим на экране ноутбука, пристроенного у нее на коленях. Но увидев Адама, теряет к фильму интерес.

– Привет, – тихо здоровается девушка.

Стремительно пересекая палату, Титов встает у окна и хмурит лоб.

– Привет, – ненадолго скашивает в ее сторону взгляд и возвращается к созерцанию тихого уютного дворика клиники.