Кричи громче

– Двадцать четыре! Хочу быстро.

– На что играем?

– На три похода в кино!

– Скучно, – ожесточенно кривлюсь. – Дай что-то кровное, святоша. Что-нибудь, чего жалко. Жадно жалко.

– Варианты?

– Я заберу твою невинность.

– Ты совсем без тормоза?

Ржу, когда она лупит меня по груди и бодрячком отступает. Расшевелил, наконец-то.

– Дай закончить. Я равноценную сделку предлагаю. Ты выставляешь свою невинность, я – свою. Фигурально. Победитель придумает для второго нечто, чего тот еще не пробовал. Это никак не связано с сексом, – вообще никак, ага. – Какие у тебя грязные мысли, ух.

– Ты такой балбес, Ярик! Нет слов!

– Итак, ставки тридцать шесть на двадцать четыре. Суперприз – невинность. Засекаем время.

– Оно уже двадцать минут идет. Осталось двадцать три часа и сорок минут до моего выигрыша.

Чудно! Узнаю этот азарт.

– Умеешь ты, святоша, разгонять кровь, – машинально смотрю на ее губы и хищно облизываюсь.

Да, я тот еще маньяк. На Титову заточен. Что поделать, у каждого своя карма. Она – моя.

8

Мария

Впервые наш спор заканчивается ничьей. Обычно Ярик делает все возможное, чтобы выиграть. И сейчас я бы радовалась его победе, даже если бы сжульничал. Сделал бы, что угодно! Готова все отдать, только бы покинуть это ужасное место.

– Буууу! Аррр!!!

– ААААА!!! – визжу, отпрыгивая от Градского, выскочившего из-за угла.

Он, продолжая играть роль какого-то неандертальца, обхватывает меня руками и отрывает от пола. Пытаясь «сожрать», с дикими утробными звуками кусает и слюнявит мне шею.

– Аааа! Ярик, блин! Животное!

– Да и ты не божий дар!

Отлепившись от моей шеи, ржет как ненормальный.

– Пусти уже, идиот!

Яр забрасывает меня на диван. Приземляюсь на колени, лицом подушку рою, но, быстро сгруппировавшись, перемещаюсь и хватаю в руки пульт.

– О, нет, нет, – возобновляет Градский наступление. – Дай сюда, женщина.

– Черта с два! Сегодня я выбираю фильм. Моя очередь.

– А ты занимала? – спрашивает этот придурок на полном серьезе. – Я тебя не видел. Изыди!

– Сам ты… – вскрикиваю, когда он наваливается сверху. Зажмуриваясь, визжу и толкаю его ногой в живот. Руку с пультом при этом отвожу как можно дальше за голову. – Пошел ты в жопу!

– Ого, – дергая мои подтянутые колени в стороны, шокирует тем, что оказывается прямо между моих разведенных ног. – Даже так, – выдыхает в ухо, прижимаясь слишком тесно. – Ну, поворачивайся, святоша.

Я чувствую давление его эрекции непосредственно на промежность. Одежда в таком положении абсолютно не спасает. Задыхаюсь на вдохе и на миг замираю. Кажется, что свет мигает, как новогодняя гирлянда… Нет… Это, должно быть, в голове что-то коротит.

– Ты такой кретин! – Ярик ржет. И, прежде чем вырвать у меня пульт, как собака, лижет щеку. – Фу-у-у… Отстань!

Упираясь ладонями в диван, Градский плавно и быстро выпрямляется.

– Вот так вот, – садится и с важным видом воспроизводит вставленный в DVD-плеер диск. Сам же выбирает из списка фильм. – Хорошо, что у моего деда до сих пор есть такая же хрень.

– Типа, много ума нужно, чтобы понять, как им пользоваться, – фыркаю я, порывисто вжимаясь в свой угол.

– Много, не много, а ты поучись для начала у папочки.

– Это ты у нас папочка? Не беси меня, Ярик!

Он лишь ржет и качает головой. Знаю, что любит меня злить. Дурак. Дурак же!

Врубает, как обычно, какую-то пошлую комедию. А я сижу и продолжаю беситься. Делаю вид, что не смотрю. Но от нечего делать тоже, конечно, поглядываю.

– Хватит дуться, святоша, – сдается Градский минут через десять. Подставляет мне, как в детстве, мизинчик. Отвечаю ему факом и, скрещивая на груди руки, прячу пальцы. Знаю, что будет силой лезть. – Ты выбираешь «сопли», а у нас настроение и так «говно».

– Очень красноречиво и понятно изъясняешься, Яр. Мама может тобой гордиться!

– Прекращай. Знаешь же… Когда ты такая правильная, я хочу тебя испортить, – окидывает меня каким-то горячечным взглядом.

– У тебя температура подскочила?

– Нет, другое, – прочесывает ладонью короткий ежик волос. – Скажем так, более материальное, – подмигивает. – Можешь потрогать.

– Сам себя потрогай! Маньяк!

– Да, твой, – заявляет в который раз. Причем с нахрапистой такой невозмутимостью. – И это неизменно, как первый закон Ньютона.

– Первый закон Ньютона – это закон инерции. Яр, у тебя тройка по физике. Кончай умничать, скромник.

– Да, тройка. Формально. Так-то я вообще все годы списывал, – разглагольствует без какого-либо стеснения. – Предпочту просто умно и скромно кончить.

Я, конечно, привыкшая к подобным шуточкам со стороны моего Градского, но в этот момент вспыхиваю, будто пожаром объятая.