Наследник для чемпиона

– Подарки, – голос Тимура режет грубостью. – Тебе, твоему ребенку и Ларисе Петровне.

– Ой, и мне тоже?! – радуется мама. – Спасибо!

Я же ощущаю очередной укол в сердце.

– Моего ребенка зовут Миша.

– Понятно, – в этот раз сухо, без каких-либо эмоций отвечает Тихомиров.

– Полина, – выразительно шепчет мама. Знаю, чего она хочет, но упрямо продолжаю молчать. Ее это, конечно же, не останавливает. – Ой, Тимурчик, ты заходи, давай. Мы как раз накрываем на стол, – ничего мы еще не накрываем. По нашему виду понятно, что до застолья еще далеко. – Проводим Старый год! Встретим Новый!

Тимур переводит взгляд с меня на Костю и обратно. Не понимаю, чем тот ему так ненавистен.

– Спасибо, Лариса Петровна, – сдержанно благодарит. – Вынужден отказаться. Есть планы. Зашел только поздравить.

– Как жаль!

– Очень, – поддерживаю я немного едко.

И Тихомиров пронизывает меня таким взглядом, что мне вдруг становится сначала страшно, будто он меня прикончить решил. А потом так же внезапно неловко перед мамой и Костей, потому что Тимур смотрит до неприличия долго и пристально.

По спине жаркая волна сходит, и хоть я убеждаю себя, что всему виной слишком теплый халат, осознаю, что помимо этого возникает внутренняя дрожь.

– С наступающим, – бросает Тихомиров и выходит.

Остаток вечера, несмотря на праздник, проходит в каком-то унынии. Если бы не Миша, не знаю, что и делала бы. Нет никакого желания поддерживать беседу мамы с Костиком, а телепередачи раздражают. Фотографирую Мишу в новом костюме у елки. Потом долго разбираем подарки. Машина на радиоуправлении, которую принес Тимур, конечно же, вызывает больше всего восторга. Но я не обижаюсь, радуюсь вместе с сыном. Счастлива, когда он счастлив.

– И на сколько вы туда летите? – хмуро интересуется Костя, когда я отношу уснувшего сына в спальню.

– Месяца на четыре.

– А потом?

– Потом, думаю, будет какой-то отпуск.

– А потом?

– А потом я снова должна буду находиться там, где Тихомиров.

– Значит, ты теперь редко будешь приезжать?

– Не знаю, Костя, – вздыхаю. – Не хочу заранее загадывать.

– Полина, – решительно говорит он, словно собирался с силами весь вечер. – Ты мне нравишься, и я против того, чтобы вы с Мишей ехали куда-то с этим… гризли!

Осознаю всю серьезность его чувств, но мне почему-то так смешно становится, что я не могу сдержать смех.

– Кость, ну ты как скажешь… Решение уже принято.

– А потом? После возвращения? Ты слышишь меня? Ты мне нравишься. Я хочу быть тебе мужем и отцом для Миши, – горячо шепчет, прижимаясь лбом к моей переносице, а я… ничего не чувствую. Ничего. – Что ты скажешь об этом?

– Поцелуй меня, Костя…

9

Птичка

– Еще долго? Ты видишь? – сыпет вопросами Миша. Всю дорогу от дома до аэропорта провертелся в автокресле, так ему не терпится поскорее увидеть самолет, на котором нам предстоит лететь в Америку. – Видишь? – мотаю головой, но буквально через пару секунд сын повторяет вопрос. – А сейчас видишь?

– Нет, медвежонок, – я смеюсь, а водитель присланной Тихомировым машины качает головой и улыбается. – Мы только подъезжаем…

Автомобиль поворачивает, и мой голос тонет в громком вопле Мишиного восторга.

– Они огромные… – выдыхает он пару секунд спустя, неотрывно глядя на часть летного поля, которое видно с улицы. – Намного… Намного больше, чем я представлял!!!

– Да, малыш, огромные.

При виде счастливого личика сына который раз думаю, что делаю все правильно. И неважно, если трудно мне самой придется. Тимур с Нового года не объявлялся, даже не звонил. Мне удалось расслабиться и провести последние дни относительно спокойно. А сейчас… Черт возьми, я снова нервничаю от одной лишь мысли, что скоро увижу его. И немного расстраиваюсь от того, как происходит эта встреча.

Тимур выходит из своей машины, мажет по мне взглядом и направляется к какому-то мужчине. Не то чтобы я рассчитывала на какой-то разговор, но уж поздороваться мог бы… Незаметно выдохнув, беру Мишу за руку и иду следом за водителем, который несет наши чемоданы к самолету. Сын все это время болтает, а я мысленно напоминаю себе, что с сегодняшнего дня Тихомиров – мой босс. Конечно же, он не собирается меня выделять среди остальных. И хорошо! Я понимаю, что такое субординация, и никакое прошлое ее не отменяет.

Уже в салоне самолета звук входящего сообщения вынуждает меня остановиться, чтобы вытащить из сумки смартфон. Миша вырывает ладонь и, пронесшись по проходу, прилипает к одному из иллюминаторов. Я тоже продвигаюсь, но медленно. Не могу игнорировать сообщение, переживаю, что у мамы уже что-то случилось.

Костя: Спасибо за чудесный вечер и прекрасную ночь, любимая.

Я знаю, как должна отзываться на это нормальная влюбленная женщина. И судорожное сокращение в районе желудка – явно не та реакция. Это не трепет, и не волнение. Мне неприятно.

Я вроде как иду и одновременно смотрю на экран. Неосознанно задерживаю дыхание, пока тот не гаснет. Рвано втянув воздух, оглядываюсь и только тогда замечаю, что прямо за мной идет Тихомиров. Наши взгляды встречаются. И хоть его лицо выглядит абсолютно непроницаемым, меня охватывает дичайшее смущение. Когда представляю, что он видел это сообщение, к щекам приливает жар, и сердце принимается безумно биться в ребра.

Спешно отворачиваюсь и продвигаюсь дальше по салону. Помогаю Мише снять куртку, прошу занять свое место и пристегнуть ремень безопасности. Когда он выполняет все эти требования, опускаюсь в соседнее кресло. Пытаюсь нормализовать дыхание. Только вот не уверена, что мне суждено это сделать в ближайшее время, потому как Тихомиров садится напротив нас.

Впрочем, немного все же расслабляюсь, когда вижу, что ему до нас дела нет. Свободно раскинувшись в своем кресле, он лениво копается в телефоне.

В салоне еще пять кресел, но, как назло, все они так и остаются пустыми. Вокруг полным-полно интересных вещей, но я зачем-то рассматриваю Тимура. Начиная от темного свитера, который ненавязчиво подчеркивает впечатляющую мышечную массу торса, и заканчивая черными джинсами на сильных бедрах. Скользнув взглядом обратно, задерживаюсь на широких плечах. А потом поднимаюсь еще выше, ненамеренно медленно веду по подбородку и губам.

Грудь наполняется каким-то трескучим и колючим теплом. Да, это именно то самое чувство, которое ровно дышать не дает… Поднимаю взгляд еще выше и судорожно тяну носом воздух – Тихомиров больше не смотрит в телефон, он смотрит на меня.

Черт возьми…

Второй раз за последние десять минут вынуждает меня краснеть и лихорадочно уводить взгляд. Хотя он-то вроде как и ни при чем. Это я по собственной глупости снова и снова умудряюсь оказываться в неловком положении.

Боже, надеюсь, то дурацкое сообщение он все же не прочел…

Костя так написал, словно мы с ним эту ночь вдвоем провели. То, что за этим стоит просто прощальный ужин у нас дома и ночная переписка, никто бы не догадался.

Ладно, плевать…

Мне ведь все равно, что Тихомиров обо мне думает. А если и решил, что мы с Измайловым вместе, то даже хорошо. В конце концов, это не так уж далеко от правды. После того, как я в новогоднюю ночь, поддавшись какому-то отчаянию, сама просила поцеловать, Костя взялся лезть ко мне, едва только окажемся наедине. Я все надеялась, что если не с первого раза, то в последующие что-то почувствую… Ничего. Не то чтобы противно, пока целует… Нет, противно позже, от самой себя. А с Измайловым просто никак.