Три мужа для Кизи

Человека из нашей деревни отправили донести правителю, умолять разобраться. Но когда ещё дойдёт!

Незнакомые мужчины молча внесли тело отца, прикрытое покрывалом, в деревню. Односельчане собрались быстро, страшно волнуясь, ведь не видели лица умёршего, а, значит, это мог быть мужчина и из их семьи. Такая внезапная смерть! Страшно! Дети убежали за отцами, трудившимися в поле или в лесу.

Когда все собрались – мы с матерью и сестрой стояли поодаль, боясь приблизиться к людям, не принявшим нас – один из хмурых посланников наклонился и убрал ткань с лица умёршего. Моя мать рванулась вперёд, всё ещё не веря, а потом с отчаянным криком упала на землю. Мы с Ишой бросились к ней. Но она оттолкнула нас, поднялась и бросилась к супругу, упала, рыдая, на колени возле него.

Односельчане смотрели на нашего отца с сочувствием или осуждением: он умер, не оставив после себя сына. В аду будет мучиться теперь. Ничтожный человек, не выполнивший долг свой перед предками, не оставивший того, кто будет заботиться о ритуалах для предков.

Мама сразу сняла с рук свои браслеты и, плача, разбила их камнем. Соседи стояли поодаль, смотрели, но ничего не сказали. Хотя сегодня взгляды многих из них были сочувствующие. Избавившись от браслетов замужней женщины, сразу за тем матушка пошла в наш дом и сняла все свои украшения. Разделила на две половины, завернув в два куска ткани. Самые роскошные вручила мне, сказав:

– Ты старшая дочь, Кизи.

А те, что попроще были, протянула моей сестре, сказав:

– А ты – младшая дочь, Иша. Всегда помни, что младшие должны почитать старших и делиться с ними лучшим.

Я упала возле неё на колени. И плача, попросила:

– Матушка, позволь мне подарить хотя бы одно ожерелье, лучшее из твоих ожерелий, сестре!

– Нет, не надо! Ты что! – испугалась Иша.

А мать посмотрела на меня вопросительно.

Призналась:

– Может, меня замуж и не возьмут. Я опозорила себя и семью. Но Иша такого не делала. Может, её замуж возьмут. Если у неё будет роскошное ожерелье, может, её так возьмут скорее? Ведь нужно же приданное для сестры!

– Лучше бы взяли замуж тебя! – пылко ответила Иша. – Тогда бы сердце моё успокоилось.

– Ты добрая девочка, Кизи, – заплакав, мать положила свою правую ладонь мне на голову. – Пусть боги всегда заботятся о тебе!

Но с моей просьбой согласилась:

– Забота о младших – это похвально. Может, так боги скорее смилуются.

Хотя Иша ещё возражала и не сразу приняла подарок.

– Позволь мне позаботиться о тебе, – взмолилась я.

И тогда она замолчала, а я одела самое роскошное из материнских украшений ей на шею, заботливо повязки завязала.

Я уже оправляла распущенные волосы сестры, а мать, глядя на нас, спохватилась и поспешно распускала свою косу, как вошла старая женщина, жившая через два дома от нас. Быстро взглянув на нас – и уже не видя наших поклонов – старуха подошла к нашей матери и протянула ей свёрток. Мать поклонилась и потянулась рукой к её стопам – и соседка позволила. Сначала передала ей свёрток, который держала в правой руке, а потом уже положила правую ладонь ей на голову. Сказала:

– Пусть боги хранят тебя и твоих дочерей! – и пошла мимо.

Мать развернула ткань и ахнула, увидев серьги, браслеты и бусы из плодов рудракши.

– Но как же? Они…

– Как ты знаешь, муж мой ушёл в отшельники, – она обернулась, улыбнулась, – но помнит меня и иногда возвращается. Иногда приносит мне новые украшения из рудракши, на случай, если старые мои уже начали портиться. Я думаю, он возражать не будет.

– Но если… – начала мать и запнулась.

– Женщина всегда должна быть красивой, – улыбнулась жена отшельника.

Мать, плача и прижимая подарки к груди правой рукой, низко-низко поклонилась ей. А добрая женщина ушла. Вдова, плача, одела подаренные украшения из священных плодов.

Но проводили отца ещё только через два дня, когда привели его младшего брата в наш дом. Вдова вышла к родственнику в белом сари со священным подносом с лампадой, провела круг над его головой. Потом нанесла ему тилак на лоб. И осыпала ему голову щепоткой лепестков.

Дядя, поклонившись, прикоснулся кончиками пальцев к её ступням, а она положила руку ему на голову и благословила жить долго. Добавила с горькой улыбкой, что желает ему, чтобы он всех своих дочерей замуж выдать успел. А два сына-то у него уже есть.

Поблагодарив её за благословение, мужчина выпрямился. Взгляд скользнул по толпе, собравшейся у нашего дома. И нас приметил, стоявших поодаль ото всех. Иша к нему первая подбежала, наклонилась, касаясь стоп. И он правую ладонь ей на голову положил, желая счастья и долгой жизни. И я робко подошла, наклонилась, но родственник старший отпрыгнул от меня, не желая благословлять.

Тогда мать моя передала мне священный поднос – соседи на неё косо посмотрели – и вдруг упала перед ним на колени.

– Прошу, Яш, не лишай её своей защиты! У неё больше нет отца, который бы мог её защитить! И брата старшего я не родила ей! О, ужасная я женщина! – и слёзы потекли по её щекам.

Чуть замешкавшись, брат покойного кинулся её поднимать, осторожно подхватив за предплечья, как будто даже напугано.

– О, как вы могли так со мной поступить?! – громко сокрушался он. – Вы старше меня, но опустились передо мною на колени!

– Прошу тебя, Яш, позаботься о моих дочерях! – она продолжала плакать. – Если ты поклянёшься, что найдёшь им достойных мужей, то я смогу со спокойным сердцем последовать за мужем.

Мама… хочет взойти на его погребальный костёр?! О, нет!

Мы с Ишой отчаянно переглянулись, бросились к матери, упали на колени у её ног, рыдали, просили передумать. Дядя сердито покосился на нас, оказавшихся возле него из-за неё, а на меня как будто даже брезгливо. Чуть подумав – мать с мольбой смотрела на него – серьёзно произнёс:

– Да, если вы уйдёте следом за мужем, вы покажете пример добродетельности и верности и людям, и вашим дочерям, – строго посмотрел на Ишу. – И девочки запомнят, что женщина всегда должна следовать за своим мужем, за своим господином, как за богом. И в счастье, и в беде. И в жизни, и в смерти. Такова добродетельная жена!

Но на меня даже не посмотрел, будто всё со мною было уже кончено. Но я, опустив голову, с почтением слушала его. К тому же, когда смотрела в землю, стоя на коленях возле моих родственников, односельчанам и брату отца не видно было мои глаза, затуманившиеся слезами.

Мама… мамочка… только-только отец погиб! Дяде мы не нужны – и он это даже почти не скрывает. Но ты хочешь совершить обряд сати?! Ты тоже хочешь оставить нас? И это случится завтра или даже сегодня. Что станет с нами, мама? Ты совсем не подумала о своих дочерях?! Вот только… если ты уйдёшь, как благочестивая вдова, за ушедшим прежде неё мужем, ты осветлишь имя нашего отца и нашего господина хотя бы отчасти. И вместе в следующих жизнях вы с ним снова будете. Вот только мы… да плевать на меня. Только Иша… что станет с моей сестрой?

– Что ж, – серьёзно произнёс ставший старшим мужчиной в семье, – тогда мы в ближайшее время проведём обряд сати, – и сам вдруг опять на колени опустился перед матерью моей. – О, спасибо тебе, сестра Пушпа! Иметь такую добродетельную и преданную жену как ты… о, моему старшему брату несказанно повезло, что он женился на тебе!

И всё. Пути назад больше не было. Потому что мать хотела уйти как верная жена, как достойная вдова. Потому что она уже сказала об этом перед всеми.

Камень 3-ий

Иша сжала мою руку. И, когда взрослые отошли к соседям договариваться о последних ритуалах и выяснять, можно ли найти достаточное количество баньянового дерева поблизости, шепнула мне:

– Не волнуйся, Кизи! Я с тобой! – и обняла меня, потом ладони положила на мои плечи и коснулась щеками попеременно моих щёк.

Всхлипнув, сказала дрожащим голосом:

– Но нас могут выдать замуж за мужчин из разных краёв.

Чтобы не тревожить её, я сделаю вид, будто и меня однажды выдадут замуж. Пока не будем думать обо мне. Я надеюсь, что у дяди хватит милосердия позаботиться хотя бы о моей сестре! Тем более, что он прилюдно это пообещал! Пообещал вдове! Да хотя бы потому, что мы дочери его старшего брата – и теперь младшему брату отца надлежит о нас заботиться. По крайней мере, пока мы ещё не имеем своих мужей.