Вампир-самозванец

кто ты, кто я…

И даже мой секрет раскрыв,

меня так просто приняла…

Мне жаль, что раньше не пришёл

я за тобой…

И я останусь навсегда

названный братец твой…

– Братец твой… – повторил я с горечью, – Навсегда… братец твой…

– О, тебе тоже нравится эта песня? – обрадовался Аркадий, – Правда, красивая? Такая пронзительная! Я обычно все эти сопливые песни не люблю, но тут пробрало…

– Кому-то сопливая песня. А кому-то – потерянная жизнь, – огрызнулся я.

– Думаешь, они расстались трагично? А мне казалось, просто рассорились – и огорчившийся влюблённый с тоски написал эти строки…

– Когда уже ты наконец заткнёшься? – сорвался я на крик, оборачиваясь к нему.

– Но всё-таки интересно, что значит «день, когда я просто был живым»? – задумчиво проговорил светловолосый гад, покачивая огрызком от пирога.

Пирога с яблоками… и ещё чем-то рыжим… морковкой, что ли?

Рыжий… ты, наверное, долго плакал, да?.. А Серж так и не унялся…

– Стой, а ты ж вроде что-то вроде этого сказал сегодня, да? – встрепенулся Аркадий. – Тебя спросили, какой был самый счастливый в твоей жизни день, а ты…

– Когда мы смотрели на звёзды… – я вдруг улыбнулся, вспомнив ту ночь.

– Да их тут почти каждую ночь навалом, звёзд этих! – проворчал светловолосый болтун.

Звёзды… я поднял голову и посмотрел на них… они, лукаво мерцая, смотрели на меня…

Я так и не понял, это счастье, что в моей жизни был этот день или нет?.. Но он был самым счастливым днём…

Я стоял у замерзающего пепелища… Холодный осенний ветер пробирал меня до костей… Шёл дождь… Сверкали молнии… Душа болела… невыносимо…

Только два дня назад я разговаривал и смеялся с родителями. Я был доволен тем, что отец поручил мне съездить через лес в людской город, к его знакомому. А теперь от деревни и её шумных, весёлых обитателей остались лишь только почерневшие огрызки от столбов домов… да земля… голая… остывающая…

Проклятые волшебники! И всё эта Долгая война… Она идёт уже около пяти сотен лет между нашими народами… Она унесла уже много жизней с обоих сторон…

Из глаз непроизвольно потекли слёзы. Я грубо утёр их ладонью. Сейчас не время плакать. Я остался единственный из всех. Я должен выжить. Отныне я должен заботиться о себе сам…

Присел на землю и задумался. Что мне теперь делать?

Ребёнок-вампир, которому только двенадцать лет, в войске не нужен. Зато вполне может пойти учиться на вампира-мага. Говорят, обучение очень сложное. Но своих магов среди нас очень уважают. И радостно берут служить в войско. Всё-таки, у вампиров не много способностей… И маг-вампир посильнее будет обычного вампира…

Решено. Отправлюсь в главный замок – и поступлю в школу магов.

Гроза уже стихала… Ненадолго стало тихо. И я услышал где-то невдалеке плач. Плач младенца. Что ребёнок делает в лесу, вечером, неподалёку от разрушенной вампирской деревни? Странно… О, а вдруг кто-то из наших всё-таки выжил? Женщина с ребёнком? Или… кто-то из младших своего малыша в лес уволок? Вдруг… всё-таки… не я один…

Долго искать не пришлось.

Под деревом лежала корзина. Заглянул в неё и обомлел. Внутри корзины были двое: плачущий младенец в длинной рубашке, видимо, родительской, и худой рыжий кот, согревающий его своим теплом.

Ребёнок открыл рот и посмотрел на меня. Я протянул к нему руки. Кот одарил меня пристальным взглядом. Очевидно, решил, что я не враг – и никак не среагировал, когда я вытащил малыша.

Малыш, оказавшись на моих руках, перестал плакать. Я прижал его к груди, согревая, обнял, погладил по нежной щёчке.

– Ты кто такой? Откуда взялся?

Естественно, мне не ответили.

Присмотревшись к младенцу, понял, что это не вампир, а человек. На ребёнка волшебников вроде не похож. Те могли бы и шарахнуть заклинаньем, дотронься до них незнакомец. Или к маме бы переместится.

Ветер дёрнул рубашку, столкнул по ножке, по животу…

Переместилась бы…

Да и не оставили бы волшебники своего дитя одного в лесу… Тогда откуда эта малышка взялась? Почему её здесь оставили?

Найдёныш устроился в моих объятиях поудобнее и заснул. Голодная, должно быть, бедняжка. Даже плакать сил уже нет… Я медленно опустился на землю, стараясь не разбудить малышку, и надолго задумался. Кот выбрался из корзины и лёг у моих ног, задумчиво смотря на меня. Он мне доверял и всем видом показывал это. Но всё-таки, что же мне делать?

Наверное, в замок с человеческим ребёнком меня не пустят. Да и как я буду кормить её один?

Рыжий кот задумчиво качнул кончиком хвоста.

На что мне кормить этих двоих? Может, оставить этих двоих кому-нибудь? Из людей. А потом забрать, когда доучусь. Или вообще не забирать. Пусть живёт среди обычных людей. Если малышке повезёт, то она никогда не узнает ни про вампиров, ни про волшебников, ни про нашу войну. Всё-таки, привлекать внимание к нашим народам не хотят… потому и селятся группами, где-нибудь в глуши… Но так ли хорошо это? Может, затеряться среди простых людей намного лучше? Так будет многу шума, если кого-то убьют… Но, впрочем, кому есть дело до моего мнения и меня?..

Через день я, отмытый, с отмытым младенцем и котом – усатый сам усердно вылизался, смотря, как я навожу себе и девчонке чистоту, уже шёл по улице небольшого человеческого городка. Усталый после долгого и быстрого ночного перелёта. С измученной малюткой, опять заснувшей от голода.

Только-только начинала светлеть кромка неба…

Я остановился перед церковью, с корзиной в одной руке и с котом в другой. Кот шипел, мяукал, царапался, словом, всем своим видом выказывал недовольство от того, что его зажали под мышкой.

– Рыжий, утихни, а?

Кот меня проигнорировал.

– А если я скажу «пожалуйста»?

Самолюбивое животное тут же затихло. Правда, одарило меня укоризненным взглядом. Против такого имени и вежливого обращения усатый ничего не имел, но не любил, когда с ним обращались как с обычным котом коим он по сути дела и являлся.

Я поставил корзину на верху церковной лестницы и посадил рядом с ней кота.