Пьедестал для карлика. Развлекательный детектив

– Разрешите осмотреть место преступления.

Юрий вряд ли надеялся, что его заподозрят в инсценировке данного преступления, но попытаться оправдаться все-таки стоило. При виде полиции свидетель ясно осознал, что закрыть эту брешь знания для следователя районной прокуратуры будет сущей безделицей. Страсти накалялись между сомнением и потенциозной сентиментальностью. У него похолодело во рту, он захотел моментально пить, но пропустил людей в помещение, а сам стоял около входной двери в коридоре. Затем, когда официальные представители уже разложили все принесенные с собой предметы на столе, он порылся во внутреннем кармане ветровки, достал паспорт и показал следователю.

Следователь внимательно изучил паспорт, сфотографировал главные страницы, посмотрел еще раз, выясняя вопрос о семейном положении, и отдал владельцу. Юрий с облегчением положил паспорт в карман брюк, предполагая, что кладет именно на то же самое место. Навек покоренный разговорчивостью следователя, он продолжил с должным вниманием рассматривать, что они начнут предпринимать дальше. А следователи относительно спокойно изучали каждую деталь комнаты, снимали отпечатки пальцев и фотографировали. Их внимание привлек словарь, открытый на букве «к», в данном случае слово «казнь» вызвало особый интерес у бывшего владельца. Оно было подчеркнуто. Серегин прочел вслух:

– Казенный, казенщина, казна, казначей, казначейство, казнить, казниться, казнокрад, казнь, – на этом слове он остановился и прочитал значение: – лишение жизни как высшая мера судебной кары, – он замолчал и положил словарь на то же самое место.

– Возможно, убитого заинтересовало что-то скрытое от постороннего глаза, или он знал кого-то, кто совершил уже неблаговидный проступок, или сам был замешан в деле с растратой государственного имущества? – предположил судмедэксперт.

Этот вопрос встал ребром перед глазами подполковника. Какие средства были у простого врача, он примерно знал.

«Да и было ли у него вообще что-либо скрытое от его коллег. Скорее всего, взятки за проведение операций уголовным элементам или передача заграницу детей-сирот, или списки суррогатных матерей. Но по роду своей работы, в больнице практикующий врач имеет напрямую доступ к банковским средствам учреждения только через кассу», – подумал Серегин. Здесь он сделал паузу в своих размышлениях и стал осматривать помещение.

Он остановился у окна и открыл анкету в ай-паде для внесения пресловутых сведений свидетеля. Эти анкеты для сведений имели однозначный характер и были занесены во все мировые сайты и порталы, поэтому кому надо мог всегда найти их в любой Интернет сети, будь то Яндекс, Гугл монохром, Йахо, Мозила Ява и другие. Во все времена и у всех народов были места, куда стекались сведения об их партнерах по команде, дабы избежать незаконного вторжения иностранных агентов и лишиться своих почитателей данной зарубежной державы. Такие вариации были в почете в основном у верхушки населения, то есть у правящих классов. Возьмите, к примеру, некоторые европейские государства, которые поощряли такие доносы, чтобы урегулировать конфликты внутреннего характера.

– Мой коллега по работе – Жакин Коля, – начал единственный свидетель объяснять обстановку, пытаясь ввести полицию в курс дела, – любитель живописи. Он часто посещал выставки, брал кредит и приобретал, а потом продавал различные предметы старины, антиквариат, в частности, картины: пейзажи, портреты, натюрморты. Вчера он пригласил меня к себе, чтобы посмотреть вот это полотно, так как считал, что я разбираюсь в живописи, – Юрий указал на стену, где находилась эта жанровая картина. – Он приобрел ее летом в Лондоне или в Москве, точно не знаю, – Юрий очень напрягся, чтобы выдавить из себя еще одну фразу. – К сожалению, мы вынуждены лицезреть этот шедевр постмодернизма[3 - Художники изображали на своих полотнах не сами предметы, а условия возможности их восприятия, соблюдая правила перспективы, сохраняя пропорции и масштабы, диктуемые законами геометрической оптики. Нечто совсем иное – «строительные леса» художественного творчества и выступали против диктата натуры, гнета со стороны реальности, стремились найти способы изобразить все эти «горизонты», «позиции», «интенции», «установки» и т. д. В дальнейшем многим из них стали мешать выставочные залы, рамы для картин и другие традиционные атрибуты живописи, ибо они настраивали зрителя на укоренившееся представление о том, что на художественной выставке их ждет эстетическое наслаждение.] после смерти владельца. Надеюсь, что вы оцените по достоинству его усилия, – на этом слове Юрий остановился и с огромным удивлением, внимательно посмотрел на Серегина, который записывал основные данные к себе в планшет.

– Все в полном порядке, – вставил судмедэксперт Семенюк Игорь, когда закончил фотографировать и снимать отпечатки пальцев с рюмки с коньяком, стоящей на столе, изучать размер и величину входного, огнестрельного отверстия, брать пробу крови. – Можно звать понятых и отправлять труп на экспертизу.

– Как часто ваш коллега приглашал вас? – снова спросил следователь, чтобы выяснить обстоятельства дела и освидетельствовал все имеющиеся в комнате предметы в надежде найти паспорт владельца квартиры.

– Да вот только второй раз. Мы с коллегами отмечали у него новоселье.

Тем временем подполковник поставил два жучка в каждой комнате, один под кресло, а второй под подоконник, пригласили понятых соседей, записали их фамилии.

– Мы будем с вами поддерживать контакт до полного изучения сути дела. Как бы вы сами могли охарактеризовать, каковы причины данного преступления? Были ли у владельца квартиры враги или он жаловался, что кто-то угрожал ему? – усталость и злость на лице подполковника говорили сами за себя и выдавали человека умного и склонного к самоанализу.

– Вчера на работе, в клинике мы договорились встретиться, и он пригласил меня к себе взглянуть на это произведение искусства. Мое алиби может подтвердить весь имеющийся персонал больницы. Понимаете, – Юрий стал извиняться, чтобы привлечь к своей особе наибольшее внимание.

– Выясним.

– Дежурство было сопряжено со многими тяжелыми случаями, привезли двоих из реанимации. Наша команда проводила экстренную операцию по поводу травмы черепа после дорожно-транспортного происшествия, – проговорил Юрий, делая ударение на своем научном знании медицины и основ криминалистики, мечтая быстрее найти выход из этого страшного лабиринта отчаяния и лицемерия. – Этого достаточно?

– Вполне, – следователя заинтриговал рассказ Юрия, и он с возрастающим энтузиазмом вступил с ним в полемику. – К сожалению, это пока трудно назвать алиби, но, вероятно, когда мы узнаем время смерти, то будем рассматривать вас как свидетеля.

Затем официальная часть перешла в другую комнату, где на стене висело полотно с изображением ребенка в костюме птицы с ярким опереньем.

Панно было дешевым, но очень милым издалека, а вблизи лишь вызывало гнев и раздражение умением воспринимать действительность так вульгарно и прозаически, чтобы создать образ ребенка, наделенного такими фантастическими способностями, было, по крайней мере, отчуждением от реальной жизни и не представляло собой какую-либо художественную ценность. Краски сливались в одну сплошную акварель. На коричнево-зеленоватом фоне ярко-красные и сине-желтые оперения выглядели аляповато, бездарно, но жизнеутверждающе.

Мысль художника олицетворить птицу с человеком удалась. Юрий смотрел на картину с искренним удовольствием как на настоящую находку, успевая воспринимать этот «шедевр» через призму самого себя, и наблюдал за ходом следствия. Судмедэксперт обследовал с профессиональным интересом комнату, разглядывая каждую мелочь.

Комната была прямоугольной. Окна без занавесок и жалюзи выглядели бедно, как будто раздетая женщина старалась прикрыть свою наготу, но была покарана за этот проступок и стояла так в наказание за провинность.

Кроме торшера в виде букета белых лилий, кресла и плазменного телевизора там ничего не было. Несколько полок на стене с книгами по медицине говорили о профессии хозяина квартиры.

Стражи порядка внимательно осмотрели светлую, уютную кухню с холодильником, стенкой, столом, большим, угловым, кожаным, приспособленным для кают кораблей бизнес класса, диваном и табуретками, обнаружили в выдвижном ящике документы на оргтехнику, в маленькой шкатулке находился паспорт владельца.

Аппарат для измерения давления лежал особняком в шкафу, а рядом с мойкой несуразно красовался пластиковый стакан с ложками и вилками.

– Дата наступления смерти примерно между часом и двумя ночи, – констатировал судмедэксперт, когда исследовал тело убитого. – Но точнее скажу вам завтра на совещании.

– Хорошо бы, чтобы ваше алиби подтвердилось. Когда мы достоверно узнаем, что вы делали в это время, то будем далее раскручивать дело, – обратился подполковник к Юрию. – Воспринимайте это как ваше кратковременное включение в ход следствия, вернее, никуда не уезжайте из города. Вы нам скоро можете понадобиться.

Юрий увидел в его правом кармане брюк наручники.

– Повторяю, в то время находился на дежурстве в клинике. Я же вам сказал, мы договаривались о нашей встрече, когда сменил его дежурство. Мы встретились в ординаторской, и он уговорил меня прийти, но никак не ожидал, что все может закончиться настолько трагически, – Юрий продолжал оправдываться.

– Разумеется. И что же дальше было?

– Он попросил меня позвонить предварительно. Мы часто общались и обсуждали свои проблемы. Это был единственный человек в клинике с правильными представлениями о работе стационара и всего обслуживающего персонала в целом.

– Была ли у Жакина жена или другие родственники? – начал методично спрашивать подполковник Серегин, выясняя каждую мелочь в этом хаосе обстоятельств криминального характера.

Следователь придвинул к столу табурет, сел и внимательно разглядывал паспорт владельца квартиры, вникая в каждую цифру и букву, и надеясь в скором времени получить долгожданные ответы на все каверзные вопросы о семейном положении, целях и мотивах преступления.

Юрий тоже придвинул табурет и, сделав над собой усилие, сел рядом.

Серегин участливо посмотрел на собеседника, который ему импонировал, понимая, что тот сразу будет отрицать свою причастность к данному случаю. Но это было и так понятно. Его алиби было написано на его добродушном и где-то высокомерном лице.

«Может ли он помочь в поимке опасного преступника? Поживем, увидим», – подумал подполковник и нахмурился. Юрий молчаливо доказывал обратное, что на него нельзя положиться. Серегин отнес этого единственного свидетеля к разряду искателей приключений или авантюриста.

– Женат он был это точно. На Мамедовой Лиле, потом разошлись во взглядах. Остальные подробности не знаю, – ответил Юрий, и его охватило желание прекратить эти, как ему казалось, бессмысленные расспросы, поэтому он резко встал и подошел к окну. – Совсем забыл, у Коли часто водились приличные суммы денег, до ста тысяч долларов или рублей, точно не знаю. Он говорил, что собирался сделать благотворительный взнос в банк на счет детям-сиротам и обездоленным. По всей вероятности, его убили из-за них. Кому-то понадобились эти злосчастные средства и принесли в жертву такого замечательного человека и дорогого друга. Постараюсь, чем могу, помочь следствию. Сокровенная, диковинная тайна окружала своим ореолом таких честных и добропорядочных граждан, – Юрий перешел на поэтический стиль. – Ему бы жить да жить, тем более в нашей клинике всегда не хватало опытных профессионалов-медиков.

Подозрения Серегина начинали обволакиваться реальными фактами. Он здраво рассуждал, рассматривая обстановку квартиры: «Они будили своим рвением всех пациентов. Если возьмут кого-то другого в качестве свидетеля, то придется снова раскручивать клубок связей и родственников. Надо установить наблюдение в клинике, в рабочем коллективе через этого назойливого, главного свидетеля. Возможно, кто-то из больных или выписанных бывших пациентов причастен к данной криминальной истории, проработать в квартире все версии хода убийства с помощью криминалистов. Это потом. Позвонить Кирьянову, Татьяне Ивановой, его любимой сыщице, словом, найти подход к частному сыску и извозу. Наша сеть криминалистов будет слаженно трудиться». Подполковник выписал себе ордер на вторичный обыск, оставалось только подписать у начальства и поставить печать на этом клочке серой бумаги.

– Очень жаль. Других версий нет. Сейчас подъедет машина и заберет труп, – следователь позвонил в районное отделение полиции. – Пока вы можете идти, а завтра надо прийти и, возможно, вспомните еще что-то важное и распишитесь в документах. Но это формальность. Собственно, мы вызовем вас очень скоро. Есть ли вас какие-то подозрения или пожелания?

Юрий встал из-за стола и подошел к окну твердой походкой, ему было трудно дышать, его начинало подташнивать от давления и сильной головной боли. Он стал говорить убежденно, проявляя как можно больше такта, завидной грамотности в трудных ситуациях. На что следователь реагировал с тщанием и последовательно констатировал все новые свидетельства в своих записях в планшете, благо тот был заряжен и работал бесперебойно. Тем не менее, его усилия сводились к кратким изречениям только «да» или «нет» в заполнении анкеты для поиска преступника как в американских и английских службах госбезопасности. Все сведения необходимые для следствия записывались в анкету, возможно, без права включения фамилии, то есть анонимно.

– Такая мера безопасности хороша для агентов в сфере бизнеса, – произнес Юрий, у которого вкралось недоверие к этой серьезной анкете, так как он осознал всю возложенную лично на него миссию обезвреживания преступной группировки, в которую вольно или невольно втянули самого Жакина.

«За что какой-то безликий тип, по всей видимости, глупый, преступный индивидуал таким жестоким способом лишил жизни полного сил и энергии человека? С дальнейшим раскручиванием дела будут очень большие проблемы и на работе, и дома», – решил коллега жертвы, брезгливо посмотрел на следователя, вздохнул и добавил, мечтательно представляя свою дальнейшую судьбу среди затерянных сугробов Сибири и Дальнего Востока, там, где находились основные места заключения матерых и озверелых «гомеопатов».

Они получали свои клички по своей воле среди таких же, как они «сердечников», которые вешали своих прямых жертв, или «растлителей», занимающихся растлением себе подобных детей или их друзей.

Юрий выставил вперед правую ногу и мягко начал, снижая тон:

– Жакин всегда интересовался живописью и делился своими впечатлениями от поездок заграницу. Он посещал различные международные выставки. Его образ жизни мог бы служить примером каждому целенаправленному и опытному собирателю ценностей и предметов роскоши. Посмотрите на эту картину с изображением дитя-птицы… – Юрий рукой указал на стену и смущенно улыбнулся, понимая, что городские сплетни наплетут массу ужасных вещей об этом деле, включая его причастность. – Какие очаровательные в глазах ребенка искринки и лукавинки! Собственно говоря, прекрасно разбираюсь в живописи подобного рода. Жакин пригласил меня, чтобы оценил по достоинству его новые приобретения. Мы говорили буквально три минуты.

– Был ли у жертвы компьютер или другое средство связи с внешним миром? – спросил подполковник задумчиво.

Судмедэксперт обвел тело на полу мелом и обследовал склеру глаз, когда перевернул труп на спину. Серегин сидел и анализировал все эти факты, перебирая кнопки ай-пада.

– Конечно. Он часто приносил его на работу и записывал что-то.

– Но где же этот гаджет сейчас с наиболее важными для нас сведениями? Кстати, телефон у него был?

– Да, вот его номер. Пытался ему звонить, но не дозвонился и поднялся, чтобы самому, трезвым взглядом убедиться в отсутствии хозяина дома. Пожалуй, это было связующим звеном в цепи и там… – Юрий не договорил, потому что у эксперта начались проблемы со снятием отпечатков пальцев жертвы, и он попросил Серегина подержать руку убитого навесу, чтобы приложить по одному пальцы сначала в чернила, а потом к бумаге.