Поющая чаша

Мне всё ещё снится

Земля, как собака, прильнет теплым боком на склоне

Меня укачает волна дружелюбным дельфином,

Но я, как и ты, просыпаюсь от собственных стонов,

И Землю, свою колыбель, ни за что не покину.

Готова была я собою закрыть нашу рощу,

Но всё понапрасну – опять завизжат бензопилы..

Меня убеждают – живи для себя и попроще,

А я не могу: вместе с лесом теряю я силы…

И как мне прожить без пушистого влажного бора,

Без щебета, пенья дождя и шептания снега?

…сияющий бархат барханов в дрожащем пустынном просторе

Мне душу тревожит свирепой запретною негой…

Мне всё ещё снится, что я точно птица летаю,

Что я обнимаю в парении небо крылами.

И небо в молчаньи искрится над нашею стаей

И в брызгах ревёт Ниагара глубоко под нами.

Мне все еще снится: люблю – и навряд ли взаимно…

Не знаю – возможно, совсем ничего я не значу…

Но боком Земля согревает меня – и шепчу я во сне твое имя…

Опять как молитву шепчу… и слезами счастливыми плачу…

Когда замерзаешь

Стремглав, наобум, не оставив следов,

Сорвав только с вешалки шубу да шапку,

Не переобувшись, в мороз на крыльцо –

Бежать, спотыкаясь походкою шаткой.

Спешить, замерзая слезами в глазах.

Колодцы глазниц засыпая порошей,

И сердце под шубой екает так,

Как будто и впрямь я всем миром заброшена.

Укрыться, уйти. Затвориться. Пока

Еще не нашли. Не окликнули грубо.

Долой! Как добраться – да всё равно как…

Пусть дача забита. Заснежена вьюгой.

И окна крест-накрест забиты доской,

Как на зиму – и паутина в проеме.

Сквозь щели – лучи точно иглы- зато

Сколь солнечный мир беспредельно огромен!

Морозно. Не топлено. И миражи

Скользят по обрывкам обоев на стенах.

Когда замерзаешь – то хочется жить.

И хочется спать – до предела Вселенной.

Захочется встать – но уже не уйти.

Проснувшись, полов не коснуться стопою.

Но градом – горохом! Просыпался стих…

И слово рекой!

Водопадом!

      И строчки бегут к водопою!

…Взлетают листы в темно-алом раю.

Снимается с кромки крылатая стая.

И стопкой листы на столе у печи – я на самом краю.

Замерзну? Сгорю? А быть может – слезами истаю?

Невнятно?– зато мне тепло замерзать,

И греют лучи на закате сквозь стекла.

И щурятся сонно сквозь солнце глаза,

Сквозь сонные слезы. И сумерки – около.

Буду говорить

Так бывает непросто слышать голос души,

Что словесная россыпь начинает душить.

Говорит еле слышно, но пойму невзначай –

Чтобы душу услышать – перестану молчать:

Чтоб запела струною серебристая нить,

Ограненное слово перестану хранить.

Богом данное слово мне, душа, подари

Буду по-человечьи от души говорить.

Стрекозкой

Стрекозкой-бабочкой, беспечно, как во сне

Пестрее лилий полевых, что не прядут,

Не мысля об одежде,

Я не заметила, как выпал первый снег,

Пушистый, как последняя надежда.

И вот вся жизнь, как с чистого листа,

Как поле после снегопада.

Аллея черно-бурая чиста

И снегу можно без цензуры падать.

Все сны безлюдны, помыслы пусты.

И страсти отступили.

Толки смолкли.

Но в инее деревья и кусты

И безупречны, и чисты.

А жизнь стоит,

Как запрещенный фильм на полке.

Свет мой

Свет мой, снег мой!

Как тает на склоне мартовский снег…

Талой водою все плачет, искрится и льётся…

Как тебе спится в ночи и что снится во сне?

Как родниками под снегом весенним смеется?

Свет мой, снег мой! Прохладой коснись меня,

Свежею влагой и снежной негой

Или просто однажды приснись,

Лепестками белея под снегом…

Свет мой

След исчезает в апрельском весеннем снегу,

Превращаясь в кристальную сильную влагу.

Я исчезаю и я не могу

Не расставаться с собой,

Проступая проталиною на бумаге!

Снежный, чистый, совсем первозданный, как ты,

А4 мой лист, без единой помарки,

И совсем не похож на другие листы.

Возникает мой стих,

Изогнувшись в прыжке на бегу,

Только черная тропка в снегу

Ослепительно ярком.

В начале пути

Вот ни вздоха, ни словечка мне не выкинуть!

Поезд десять дней стоял на станции

У перрона под названием Каникулы.

Поезд тронулся – и не сойти, не выпрыгнуть,

И не оглянуться – хоть окликнули,

у окна пиши элегии ли, стансы ли…

Сердце как чаша

Сердце как чаша, то пусто до самого дна,

                  колоколами звучит.

Слово прольётся на рану елеем и мирром,

Или просыплется солью.

Если б заранее знать, что содеется с нами!

То ли исполнится миром

Душа, то ли взорвется неслыханной болью.

Не уставай и себя не жалей, и, как в чаще,

Певчею птахой звучи – не молчи!..

Время кончается, трется

Голодною кошкой.

Маятник мерно качается,

Сердце о клетку все бьется,

Все чаще

к Богу

      в окошко

            синицей, замерзшей стучит.

Сгинь

Сгинь, рассыпься – видно, я у стала.

В этот мир мой – только звезды вхожи.

В этом мире я сильнее стала

И – немного на тебя похожа.

На тебя – в котором отразилась

Я, как в зеркале, влюбившись в отраженье.

И теперь со мной моя любовь и сила.

И в победу обратилось пораженье.

Я свободна и полна – собою.

И печаль моя дает мне крылья.

Я, любимый, и тебе желаю боли

И прозренья – настолько чтоб осилил.

И на высоте, на самой круче

Пусть с тобою станется такое:

Видишь. Там внизу, и дождь, и тучи.

Здесь – сияет солнце золотое.

Не напишу – умру

Не напишу – умру.

Вселенная молчит.

Все холоднее ночь.

Ноябрь накрыл меня как бреднем,

Где обручем зодиакальный круг

Горит в ночи

И холодно глядит на фокусы и бредни.

Тянись – тянусь.

Чтоб до тебя – что до звезды – не дотянусь,

Хотя тянуться стану до последнего…

Протуберанцами нагар на солнце.

На свече. И стрекоза

На солнечном плече.

На загорелом

Летнем

…не то, не так!

А лучше невпопад –

Не в бровь,

А прямо в глаз,

Чтоб враз

Ослепнуть, окриветь

Косить напропалую…

От слез не видеть –

И ловить наощупь,

В дождь и снегопад

Свою любовь слепую.

Спи, ангел

Спи, ангел. Будь. Буди. Пока ты есть

В моей ночи, я вижу свет и знаю,

Что край земли не далеко, а здесь.

Да, прямо тут – и я хожу по краю.

Так близко, что захватывает дух.

Дыханье замирает.

Я точно жук на тоненькой травинке…

Жду..

      Иду..

            Скольжу…

…и вверх взмываю!

Я – вверх… я растворяюсь в сне,

В аккордах сонных летних линий,

Где сныть внизу и стынь реки свежа как снег.

Где миг висит на кончике травинки в тишине

И где роса в прохладной глубине озерных лилий.

…Где

…где ты не суть,

Не суд,

А повод

И дверь в пульсирующий мир.

…не повод – может поводырь?

Привратник? Мытарь? Конвоир?

…у берега в тени плотвичек стая…

…гудит и больно жалит овод…

И полдень

На коре смолистой тает…

Дойти до края

Дойти до края, перейти через поток

Через ручей, иссохший руслом,

Чтобы грустить – как сушняком хрустеть

И кутаться в платок

И вспыхивать парчой ничьей

И в сумраке сиять среди свечей

И чтобы на душе – легко и грустно…

Поющая чаша

Понемногу приму –

Что со мной ничего никогда не случится.

Родниковой воды мне в горах никогда не напиться,

Не скакать на коне по альпийским лугам Алатау.

Никогда-никогда, разве только во сне!-

Не коснуться меня шелковистые травы.

Мимо-мимо вся жизнь.

Я лишь утварь на пире Господнем.

Остается блистать и гореть под сияющим сводом.

Точно йог и аскет совершенствовать свойства сосуда –

Все вмещать, все терпеть. И поющею чашей

                  звенеть при касании чуда.

Ты успеешь?

Ты успеешь?– вчера ты спросил.

Не успею! Осталось немного

И терпенья, и сил.

У меня, у природы. И даже у Бога.

И не только. Пылая, лечу

По параболе через зенит небосвода.

И полета осталось немного!

Чуть-чуть.

До касания вечности. И абсолютной свободы.

Золотая рыбка

Льет стеною августовский ливень

За стеклом. Я за столом с друзьями

Мне тепло и нежность между нами.

Шум дождя сопровождает вечер,

То припустит, то приляжет в лужи.

Принесет официантка свечи,

Светотени в полутьме закружат.

В теплом свете мир сияет краше,

За стеклом блестят асфальт и крыши.

Светится луной на стойке чаша,

Точной лес ночной туманом дышит.

Чаша глыбой льда стоит, не тая,

И зеленые бутылки чащей.

В чаше кружит рыбка золотая

Плавно – то помедленней, то чаще.

Замерцала свежестью озерной,

Каплей хрусталя большая чаша.

Рыбку попрошу – судьбы посею зерна,

Что задумаю – потом самой вынашивать…

Хинно-горько-сладкий вкус мартини.

Сколь ни пью – все более я жажду.

Лед на дне блаженной влагой стынет

А потом совсем исчезнет. Да, однажды

Лед расплавится и до конца растает.

От конца к началу жизнь листая,

Кружит рыбка, вьется золотая…

Поплыву я в серебристой стае,

Улетаем в небо, улетаем!

С нами рыбка, рыбка золотая…

Поплыву и я над облаками…

Льют еще дожди, асфальт лаская.

Пьем вино, как в Галилейской Кане.

Влага жизни душу омывает.

То ль вино, то ли вода в стакане.

Рыбка в чаше – золотая-золотая…

Рождество

Январский зимний день, как пасмурная длань,

По – матерински мир истерзанный укутал.

«Сегодня добрый день. Успех – твоим делам», -

Мне пожелали кто – то ниоткуда.

За письменным столом уютно и тепло.

Рождает снег в окне невидимая мета –

Физическая явь. «Мне грустно и светло».

Гранат мой засиял продолговатым светом.

Летняя гамма

Судьба запахла сентябрем.

Пора в обитель отряжаться,

В которой Пушкин отражался,

Как в неге, вскормленной трудом.

Что будет? И вернется ль дар

Мечтать дождливыми ночами?

Что ж, время есть: в рояльной гамме

Мы летний соберем нектар.

В нем будет запах тополей,

Восторги детские и слезы,

Дубы, сомы, костры – со-лэй!

И пастернаковские грозы.

Пороги детства перейдя…

Пороги детства перейдя,

Вскрывая старости консервы

Становишься сухой Минервой

Под шепот зимнего дождя.

Кем отменен свет алых роз,

Наивность парусов летящих,

Глаза невиданные в чаще,

Волна невыплаканных слез?

Как хочется лететь по льду,

Забыв про "падать осторожно!"

Но что-то стало невозможно

Под сенью девушек в цвету.

Как получилось, что трамвай,

Который в детство отправлялся,

Меня забыл и рассмеялся

Звонком вожатой невзначай?

Надежда

Вот уж действительно год роковой!

С лестницы неба навстречу

Брызжет болтливой фонтанной молвой

Чувств романтических вечер.

Силу любви мы впотьмах бережем

Ни-для-кого ниоткуда.

Верим, что скромно дойдем бережком

К принцу и алому чуду.

Может быть,– я понимать не хочу,

Сердце пульсирует в скачке,-

То, что ушло, уже не по плечу

Глупой девчонке, гордячке.

Что же теперь? Роковое "прости,

Я не хотел, дорогая"?

Серые Волки на скальном пути

Хнычущим не помогают.

Лапа и коготь, и острый оскал -

Вот твои слуги, надежда.

Ты мое имя в аду отыскал,

Там, где ты не был прежде.

Мы живем, как в лихорадке…

Мы живем, как в лихорадке,

Нас бросает в жар и хлад.

Все с судьбой играют в прятки -

И никто не виноват!

Ты меня, дружок, не понял…

Ты меня, дружок, не понял.

И обиделся ты зря.

Оборвалось сердце стоном,

Как листок календаря.

Рифмы – горькая сюита -

Окружили милый май.

Потеряй меня из вида,

Никогда не вспоминай.

Скерцо

Морозной пыли белизна,

Капели солнечной сиянье

Напоминают о свиданьи

В объятьях творческого сна.

Я закажу себе мечту -

Пустяк! – Звезду с душой поэта.

Надеюсь, будешь ты при этом.

Не ошибись, узнав не ту!

Выбор

Я плыву посередине

Меж собой и не собой,

Между льдиной и не-льдиной,

Между роком и судьбой.

Это город и не город.

Это вечность или смерть?

Это споры, это норов:

Что мне – сметь или не сметь?

Что мне смех и что мне ласки,

Ледоходная вода,

Коль утрачены развязки

Из сюжета «Никогда».

Есть бандиты – нет Вийонов,

Алкоголик – не Эдгар.

Литератор полон стонов:

«Гаснет творчества пожар»

Модны воры – непоэты,

Черный ворон – вот нахал! –

Улетел в мои сонеты

На оксиморонный бал.

Ветер странствий

Ветер странствий бьет в лицо.

Вдаль зовет, шумит дорога.

Только выйдешь на крыльцо –

И затянет ради бога.

Ветер странствий – сладкий звук!

Ты, как воздух, мне опасен.

Не ищи моих согласий –

Я боюсь твоих разлук.

Ветер странствий гонит прочь,

Прочь от милого порога.

Ты уйдешь в пустую ночь,

Ты простишься однобоко.

А меня сожмет тоска.

Ветер странствий лоб закружит…

Лишь надгробий полукружье

Успокоит на века.

Как тень живу я на земле

Как тень живу я на земле

Тех отголосков и того лица,

Кто никогда не видел здешней скверны,

Чьи руки не марались при паденьи,

Чей светел взгляд,

Строй мыслей величав…

Кто недостоин милости богов –

Безгрешен, чист и одинаков.

Кто с Пушкиным смеется и росу

Медвяную ногами топчет,

И ангелом зовется меж людей.

На небесах же он – кто знает?

Безмолвие

Изломанная синяя печать.

Поэзии невоплотимы муки.

Такое сотворится лишь от скуки:

Искать – молчать, найти – молчать, молчать!

И обещанья грудами ложатся

Смой себе – не миру, а душе.

Слова мертвы: ложа, ложи, ложи…

Нет памятников. Пусто. Не творятся.

Теряться вспять, пропасть на перепутье?

Замкнуть себя на малое кольцо

И позабыть, что существуют люди:

Знать только руки и твое лицо…

Нет, мало мне. Хочу слова и звуки

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.