Всё хоккей

Не знаю почему, но я вдруг разозлился и ляпнул.

– А я очередь занимал не за мандаринами.

– А за чем? – опять же грубые слова вынырнули из-под ушанки.

– За вами.

От растерянности она сдвинула ушанку на затылок, и ее золотистые волосы (я до сих пор не знаю, бывает ли в природе такой цвет волос) рассыпались по грубой, черной солдатской фуфайке. Я никогда не видел такие волосы, разве в кино – такой контраст золотистого и черного.

– Вы краситесь «Гарнье-Париж»? – ляпнул я от удивления.

– В парижах я не была, но парик ношу. Попробуйте, – она стянула свою ушанку, и я наконец увидел ее лицо. Это было красивое лицо. Или не очень. Но мне оно очень и очень понравилось своей нестандартностью. Широкоскулое, румяное, с россыпью веснушек на неровном носу.

Неожиданно для себя я дернул ее за волосы. Так дергают за косичку понравившуюся девчонку.

– Это не парик, – только и сказал я.

– И не краска, – ответила она. – Я не могу себе позволить ни Гарньер, ни Париж. Я могу позволить другое.

– М-да? И что же? Если это не секрет, конечно.

– Конечно, не секрет. Какие могут быть секреты от случайного покупателя? Секреты бывают только от близких. От мамы, например.

– У меня, к вашему сведению, нет секретов от мамы, – вызывающе заметил я.

– Ну да? – она и впрямь удивилась. – Все равно. Значит, еще будут. Ты совсем молоденький.

– Не думаю, что будут. И все-таки раскройте свой секрет, что вы можете себе позволить?

– Например, торговать фруктами на улице.

Я был разочарован.

– И это все?

– А тебе этого мало? Ты же себе такого не можешь позволить, – она бесцеремонно, оценивающе оглядела меня с ног до головы.

По сравнению с ней я будто только что вышел из лондонского ресторана Julie's – длинное темное пальто в серую клетку, белый шарф, небрежно заброшенный за плечо, лаковые ботинки на толстой подошве, недавно привезенные из Англии очередным маминым поклонником. Пожалуй, она права. Торговать фруктами я себе позволить не мог.

– И это себе не можешь позволить, судя по твоей здоровой, ухоженной физиономии, – она достала из-под прилавка початую бутылку дешевой водки, проворно налила в одноразовый стаканчик и протянула мне. – Ну, как? Позволишь?

Я отрицательно покачал головой. Я был тверд, как лондонский денди, вышедший из ресторана, в котором не подают спиртное.

Продавщица расхохоталась во весь голос. Чуть грубоватым, хриплым смехом. И все равно у нее была красивая улыбка. Она залпом осушила стаканчик и выбросила в сугроб.

– Нехорошо мусорить на своем рабочем месте.

– А я и не мусорю. Просто хотела проверить, красавчик, ты бы поднял стакан? Так нет, похоже, побрезговал. Только советы, вижу, умеешь давать. Но ничего, мой друг подберет. Он ничем не брезгует. Он настоящий друг.

– И он вас любит? – мое сердце предательски кольнуло.

– Просто обожает! Не веришь? Сейчас сам узнаешь. Мишка! Мишка! Куда ты, подлец, пропал! – она закричала на всю улицу, как истинная продавщица, торгующая абхазскими мандаринами.

Я поежился, представив, как из-за угла вынырнет здоровенный лысый бугай с татуировкой на запястье. Этакий местный грузчик. Только такого парня я мог себе вообразить рядом с этой рыжей девченкой. Я уже даже собрался ретироваться. Но передумал. В конце концов, я умел отражать удары. Хотя мне меньше всего хотелось участвовать в уличной драке. Мне не хотелось огорчать маму перед праздниками.

– Ми-ша! Ау! – продолжала орать девушка. Наконец, из-за угла показался ее друг. Я слегка опешил. А она бросилась к нему и поцеловала в черную лохматую дворняжью морду.

– Привет, мой дружок. Ну, Мишка, покажи этому чистюле, на что ты способен, – она кивнула на стаканчик.

Мишка чинно приблизился к сугробу, подтолкнул к себе мордой стакан, вылизал остатки водки и, ухватив зубищами, ловко бросил его в мусорное ведро.

– Вот это называется дружбой! – ликовала девушка. – Ты можешь похвастаться таким другом?

Нет, я не мог. Поскольку у меня друзей вообще не было. Разве что когда-то Санька.

– И это все, на что вы с ним способны? – я нарочито безразлично повел плечами.

– Нет, еще мы с ним способны сегодня встретить Новый год на улице, под елкой.

– Ну, на улице под елкой сегодня будут справлять тысячи людей. Это не достижение. Всего лишь та же тусовка, которая из квартиры переметнется на свежий воздух.

– Может, и переметнется. Только на площадь. А под нашей елкой. Вон той, – она указала большой рукавицей на кривую потрепанную елку у поворота. – Там вообще никого не будет. Только я и Мишка.

Она ласково потрепала дворнягу по загривку. И выжидающе на меня посмотрела. Мишка взглянул на меня, и в его круглых печальных глазах застыл вопрос.

– Только я и Мишка! – девушка сердито топнула валенком по замерзшему снегу.

– И я!

Мой голос прозвучал с вызовом. И первая мысль, промелькнувшая после отрезвления от предновогодних чар, была довольно стандартна: что скажет мама? Пожалуй, я совершал первое безрассудство в своей жизни. Безрассудные люди чемпионами не становятся. Разве что поэтами. Или торговцами абхазских мандаринов.

– Тебя-то как зовут, джентельмен? – в глазах девушки промелькнула нескрываемая грусть. – Вдруг никогда больше не свидимся.

– Во-первых, свидимся. А во-вторых, меня зовут Виталий.

– Но мама-то тебя по-другому называет.

В ее словах проскользнула ирония. И я впервые не обиделся за маму.

– По-другому, – с готовностью ответил я. – Ласково, как все мамы. Талик, Талька, Таля.

– Вот чудно! – девушка расхохоталась, встряхнув рыжими волосами. Несмотря на мороз, шапку-ушанку она так и не надела. Может, ради меня. – А я Аля, Алька, Алик. Как все просто. Стоит у тебя отобрать одну букву, и получусь я.

Пожалуй, на имени наше сходство с Алькой заканчивалось. Но об этом я решил умолчать.

В этот предновогодний вечер я впервые солгал своей маме, заявив, что праздную у Саньки Шмырева. Мама мгновенно поверила и не опечалилась, поскольку из Дании вернулся ее очередной дружок. И мама собиралась с ним встретить Новый год в ресторане, в новом блестящем платье, которое он успел ей подарить. Мама, конечно, ради приличия несколько раз печально вздохнула и потрепала меня по светлым волосам.

– Как жаль, сыночек, что ты не сможешь с нами пойти в ресторан. С ровесниками, оно, конечно, веселее, Хотя твой Санька, думаю, не тот случай. А девочки там будут? Сам понимаешь, какие нынче пошли девицы. Так что, будь осторожнее.