Солдаты последней войны

– Да, – ответил я. – Я действительно играл здорово. Жаль, что ты этого так и не услышал.

– Не обижайся на меня… Пожалуйста, – он поднял на меня глаза, полные мольбы.

– Ну хорошо, Котик. Давай немножечко поговорим. Слова иногда тоже нужны музыке. Согласен? Только честно, надеюсь, между нами все будет по-честному, так?

Он не ответил. Я и не ждал, потому что не хотел, чтобы Котька в очередной раз соврал.

– Котик, ты только скажи, тебя что-нибудь интересует? Например, литература? У меня, кстати, есть друг, он настоящий поэт.

Котик отрицательно покачал головой.

– Ну, в таком случае, может, ты мечтаешь стать изобретателем? Может, тебя интересует техника или что-то в этом роде. Кстати, мой второй друг – настоящий ученый. И если я его попрошу…

Котик вновь отрицательно покачал головой. Я уже начинал злиться.

– Но так не бывает, черт побери! В двенадцать лет так просто не может быть. Ну, не может и точка! Ну, ладно еще я могу позволить себе на все махнуть рукой! В конце концов, годы мне уже позволяют. Хотя какие это годы в иное время! Но сегодня… Сегодня количество разочарований тысячекратно превысило количество моих лет. Но и то! И то сегодня утром я вдруг обнаружил, что по-прежнему  люблю собирать грибы. И не смейся, пожалуйста. Иногда именно такие мелкие, казалось бы, детали возвращают нас к жизни. Уж это я знаю точно. Так что подумай. Прошу тебя, подумай. Черт побери, что-то ведь ты должен хотеть и о чем-то мечтать!

– Мне мечтать не о чем, – опять его бесстрастный голос. – У меня все есть.

– А ты разве, милый мальчик, не знал, что мечты это совсем другое. Им нельзя назвать цену. И они не определяются чем-то, выраженным в деньгах и вещах! Ну, же, подумай?!

– Ну, хорошо, – Котик отвел взгляд. – Я мечтаю досконально изучить анатомию.

– Что? – изумился я, не ожидая такого поворота. – Странный выбор. Впрочем…Ты, как я понял, мечтаешь стать врачом?

– Нет… Наверное, нет… У меня не получится. Я боюсь крови.

– Тогда я не понимаю.

– Ну, в общем… Я хочу понять, почему умирают люди.

– Может, в таком случае тебе следует обратиться к религии?

– Не знаю, – Котик опустил взгляд. – Я хочу знать, почему умирают хорошие люди?

– Котик, – я приподнял слегка его подбородок вверх и посмотрел прямо в глаза. – Ты хочешь что-то сказать?

Котик резко дернул головой.

– Я ничего не хочу сказать, – буркнул он. – Вы сами прицепились ко мне со своими дурацкими вопросами.

– Хочешь. Я поговорю с твоими родителями, и они отстанут от тебя. И тебе не нужно будет заниматься больше музыкой.

– Нет!.. Пожалуйста, нет… К тому же тогда они найдут другого учителя. Так лучше уж вы. Правда. И потом, даже если вы не научите меня играть… Вы сможете меня научить любить музыку…

В обед Майя накормила нас грибным супом. Который пах все той же березовой рощей и приближающейся осенью. Уже уходя, я задержался в дверях и тихо обронил:

– Кстати, ваш сын мне сказал, что вы очень добрая, Майя.

– Ну, как сын, он имеет право на преувеличение. Разве не так, – ехидно ответила она.

Я слегка поклонился. И, решив не начинать новый виток напряженности, развернулся и вышел.

Времени у меня было уйма, и я решил прогуляться по поселку. Очень хотелось узнать, в каком все-таки доме работаю. Заметив издалека вывеску «Аптека», я поспешил туда. Тем более, меня не покидало чувство, что Котик что-то скрывает. Ведь не зря он обмолвился об анатомии и о смерти. Меня тяготило подозрение, что мальчишка болен. А опровергнуть или подтвердить это могли здесь только в аптеке. Главное – умело спросить.

Я открыл тяжелую дверь и очутился в чистеньком, стерильном, пахнущем дорогими лекарствами, помещении. За прилавком сидела такая же чистенькая и стерильная молоденькая аптекарша. Она была увлечена своими ногтями, ловко действуя пилочкой, и даже не подняла головы, когда я вошел.

– Здравствуйте, – громко выкрикнул я.

Она подняла глаза и оглядев меня с ног до головы и, тут же сообразив, что я не из местных миллионеров, не удосужилась даже дежурно улыбнуться.

– Я вас слушаю, – лениво пропищала она.

Девушка была очень молоденькой, очень хорошенькой и очень ухоженной. И что сразу было видно – не одинокой. И отлавливать кавалеров не считала нужным. Мне же ничего не оставалось, как назвать первое на ум пришедшее название лекарства.

– Надеюсь, в такой прекрасной аптеке найдется маленький флакончик валерьянки.

Она тут же назвала цену. И выжидающе на меня посмотрела. Да уж, цена валерьянки превосходила все возможные достоинства лекарства и превышала все мыслимые размеры.

– Ну и? – усмехнулась она.

– Что, ну и? – не выдержал я.

– В городе вам купить, думаю, будет проще, не так ли?

– А вас давно, милая девушка, научили заглядывать в чужие карманы? – я решил принять другую тактику. Поскольку с подобными разбалованными и наглыми девицами следовало разговаривать в другом тоне. – Так что побыстрее меня обслужите, ведь ваша профессия, смею заметить, в том и заключается. Не более. Мне жаль, что мой лучший друг дал вашей аптеке такую хорошую рекомендацию. Думаю, он ошибся. Кстати, на ваше место найдется много желающих.

В ее хорошеньких пустых глазенках мелькнул неприкрытый испуг.

– Друг? Извините, за любопытство…

– Извиняю. Мой друг Павел Ледогоров.

– Паша! – воскликнула она и тут же покраснела. И тут же в ее глазках испуг пропал. И она облегченно улыбнулась. И пришла моя очередь удивляться. Паша! Как трогательно. И явно неспроста.

– Надеюсь, не ему понадобилась валерьянка, – уже дружелюбно, почти фамильярно спросила она. И хихикнула.

– Правильно надеетесь, – я не сбавлял темпы. Удача плыла мне в руки. И я надеялся вскоре что-то узнать. – У Пашки крепкие нервы.

– Что не скажешь о его милой женушке, – она мне подмигнула.

Упоминание о Майе, да еще таким тоном, мне не понравилось. Но пришлось подыграть.

– Да уж, не скажешь.

– Бедненький, как он с ней мучается, – вздохнула притворно аптекарша. – И позор-то какой… При его положении…

– Ну, милая, я не знаю подробности. Мы с Павлом друзья детства. А поскольку я лишь вчера вернулся из Швейцарии, где жил долгие годы…