«Мама, я – 300…»

«Мама, я – 300…»

сборник рассказов

ЕЛЕНА РЖЕВСКАЯ

«Я теперь понимаю, для чего нас в школе, на физ-ре учили вприсядку, «на кортелях», ходить, – смеётся боец. – Это же так пригодилось на СВО, когда мы под постоянными обстрелами по узким окопам передвигались на другие позиции…»

2025

ЧАСТЬ I

Платье

Несколько этажей – и везде мужчины: молодые, старые, спортивные и обычного телосложения, напрочь бородатые или с редкой полупрозрачной щетиной, глубоко женатые и откровенно одинокие. Но я не вижу мужчин, я вижу мальчишек, несмотря на возраст, или кем они были в той жизни – до СВО: студенты, рабочие, учителя, директора. Знакомая как-то призналась, что здесь нет симпатичных.

Я возразила: ты просто не смотришь на них, как на мужчин, ты смотришь на них, как на мальчишек, на ребят, на раненых, которым нужна помощь. Но мы всё равно улыбаемся, когда входим в палату, предпочитая спорить с моей Юлькой на тему, где же всё-таки нашли Чебурашку – в апельсинах или в мандаринах, перебивая их тяжёлые рассказы об обстрелах, ранениях и долгих часах ожидания эвакуации.

Мы врываемся в их жизнь, пусть на несколько часов, со своими вёдрами и тряпками, смехом и шутками, помогая им забыть, хоть на капельку, о тех днях, напоминая, что есть другая жизнь, другие мысли, что война – это ещё не всё…

Санитар с восточной внешностью и громким голосом, улыбаясь, делился, что мальчишки стараются встать, когда мы приходим перестелить постели, а ведь вчера они не могли и двинутся с места…

– Я вас по всем этажам проведу, чтобы мои лежачие стали подниматься, – говорит он нам.

У всех этих ребят время коротко. Как-то услышала, что на фронте стираются границы и остаётся одна энергия. Нет рамок, есть чувства, мысли, эмоции и невероятная сила, которая сводит людей в нужный момент, непонятно как, но чётко и неизбежно. А женская улыбка среди холодных голубых стен заставляет мальчишек двигаться, вставать и ходить, несмотря на дикую боль и раздробленные кости. Им не только домашние пирожки, им добрая улыбка и тёплая ладонь на плече нужна.

Один, лет двадцати, подкатил ко мне прямо в больничном коридоре. Круглолицый, волосы ёжиком, улыбается, увидев меня, несущуюся мимо со стаканом бульона или с кувшином «свежевыжатого человеческого» сока.

– Я вот квартиру только купил, большую. Мне взрослые девушки очень нравятся. А ты красивая, – говорит он прямо.

– Солнышко мое, я в два раза старше тебя… Я могла бы тебя родить, – смеюсь я.

А он не стеснялся – подкатил прямо в коридоре… на своей инвалидной коляске. Осколочное ранение стопы, раздроблена берцовая кость, и еще куча всего. Другой всё расспрашивал про погоду в Белгороде, про стоимость квартир, про жизнь в целом. Интересовался о моей работе, какая я по характеру и восхищался моим «греческим профилем». Который, честно, я терпеть не могу.

На мой вопрос, – «c какой целью интересуешься?», ответил вдруг быстро и просто: «Ты мне подходишь». Смеялись всей палатой. Но он очень серьёзно сказал что, когда всё закончится, он приедет сюда жить.

Ещё один, едва поворачивая голову, лежачий, обещал приехать и потанцевать со мной. Только медленный танец, быстрый не сможет, у него ранение обеих ножек…

У них нет времени, они завтра могут и уедут обратно. Многие в госпитале уже не в первый раз, но упорно возвращаются на фронт, потому что там они нужны: «Там мои пацаны…»

Но ведь главное даже не то, что они воины, мужики, солдаты, важно, чтобы они не забывали, что они – люди, которые потом вернуться обратно, и будут строить нормальную человеческую жизнь.

…Я никогда не надену платье в госпиталь, но я всегда им улыбаюсь…

Димка

– Как зовут?

– Дима… Дмитрий Николаевич.

– Лет сколько?

– Двадцать шесть.

– Дим, девушка есть?

– Ушла…

– А откуда ты?

– Москва…

– Позывной?

– Ростов.

– Так ты же из Москвы?!

Улыбается.

– У друга позывной «Одесса», – Одесса-мама, а я решил, что буду Ростов-папа…

Димка – смешной, усы в запёкшейся крови, правая щека, губы – как мечом порублены. Руки, ноги – всё в бинтах.

– Дим, кушать будем?

– Еще бы!

– Умничка мой!

– Пить хочу…

Голос бодрый, кушает с аппетитом…

– Мальчики, обед! Дим, кушаем?

– Конечно!

– Ты мой хороший…

Он пытается улыбнуться, потрескавшиеся губы не дают. Смотрит прямо, мигает редко – ресницы тоже сгорели…

– Где мой Димка?

– На перевязку увезли…

Палаты, коридоры, глоток воды, быстрый залп из никотина, и обратно – с первого на последний. Ноги не сгибаются, ну и ладно, Бог с ними, привыкла уже…

– В триста пятой палате перестелить две кровати нужно…

– Девушка, можно кипятка, ТераФлю развести?

– Этому кушать нельзя. Ему только через трубочку…

Взгляд в каждую палату. Улыбаешься, хоть губы уже немеют. Есть не хочется, только пить, пить, пить… Три минуты на морозном, – никотин уже сам, как глоток свежего воздуха.

– Димки нет?

– На перевязке ещё. Там ребят очень много…

Домой надо – дома ждут, смирно, без претензий, но ждут, а вырваться не можешь: помощь подхватывается на ходу, падает на тебя, как пододеяльники с верхней полки шкафа. Ненавижу пододеяльники.

– Нет?

– Не привезли ещё…

– Он же не ужинал, как голодным моего мальчишку оставить…

С этажа на этаж, путаешься, где был и где должен быть. Все одинаково разные, и всем нужно помочь. Почти домой, но опять закружила коридорная суета…

– Привезли его… – догоняет парень на костылях.

– Лечу!

– Димка, солнышко моё, я же обещала покормить тебя…

Улыбается кончиками губ и ресниц.

– Что на перевязке сказали?

– Сказали, что поправляюсь!

– Дим, ну здорово же? Аппетит у тебя замечательный, правда, ужин остыл, пока ты катался…

– Ничего страшного!

Максимально бодрый, насколько позволяет острая боль.

– Дим, на десерт пюрешку яблочную?

– Конечно! Люблю сладкое!

На прощание мах рукой, и пожелание здоровья, через несколько дней здесь будут другие, но такие же мальчишки, которым нельзя не помочь. И все, и каждый, как один – родные…

«Что тиии…»

– Здравствуйте?! Честно, вообще не ожидала вас увидеть здесь…

Женщина в медицинском халате медленно выпрямилась и аккуратно поправила пряди уставших волос, выбившиеся из-под простой косынки. Она явно не думала, что её узнают. А я не ожидала встретить её здесь, да ещё со шваброй и ведром – она мыла палаты и коридор на третьем. В этом, немного растерянном взгляде, чувствовалась и неловкость, и уверенность одновременно…

– Мы тут с осени ещё… Как кинули в нашу группу информацию о том, что помощь нужна, так и катаемся…

Она – директор одной из белгородских школ, но просила не говорить об этом никому. А зачем? Она приехала – помогла – и уехала. Уже как минимум двух директоров школьных учреждений я встречаю здесь, среди длинных ярких коридоров. Брюнетка с короткой стрижкой подскочила на улице примерно в полчетвёртого вечера…

– Ох, девчонки, хоть кофе выпью за день. Еще не завтракала. Выдохну с вами немного… Зато уже одиннадцать килограмм скинула за месяц. Ну и хорошо, хочу опять вернуть свою когда-то стройную фигурку… Жаль, что только голос садится к вечеру.

И она с гордостью показывает мне в своем телефоне фото стройной черноволосой девушки. Это она, восемнадцатилетняя. А голос садится – потому что говорит много. С ребятами, санитарами, врачами, волонтёрами. Телефон запищал.

– Чёрт, опять забыла таблетки выпить, – раздосадовано глянув на экран, она быстро смахивает уведомление. – У меня просто онкология, забываю всё время пить эти противные лекарства, – как бы невзначай бросает она, и одним глотком допивает свой горький чёрный.

Здесь тоже с осени. Как вошла в госпиталь, так выйти не может. На вид чуть больше сорока. Счастливо признаётся, что ей скоро стукнет полвека. Семья, дети, – всё, как положено, но она здесь. Носится, как угорелая, по этажам, успевая рассовывать ребятам вещи – влажные салфетки или зарядные устройства, натягивая на ходу лежачим тёплые шапки, чтобы не замёрзли в ожидании автобуса, отвечая на звонки и улыбаться.

– Почти шесть лет назад узнала про рак груди. И тогда, после химиотерапии и операции, решила отпустить мужа, – она шумно затягивается крепкой сигаретой.

Говорит, что посмотрела тогда на себя в зеркало – лысую, поправившуюся от лекарств, с жуткими рубцами на груди, и решила.

– Мужу тогда было сорок три: молодой, здоровый, крепкий мужик. Ну, зачем я ему – такая больная… Я же ревнивая до ужаса, не смогла бы терпеть его измены, вот и сказала ему о разводе. Тяжелее было даже, чем после курса химиотерапии. А он ни в какую. Сказал, что для него главное, чтобы я рядом храпела.

У средней дочери скоро свадьба.

– За нерусского выходит. Переживаю. Но лишь бы счастлива была…

У брюнетки трое взрослых самостоятельных детей. Говорит, если бы не онкология – несмотря на свои «за 40…», то и четвёртого родила бы. Или четвёртую. Телефон опять звонит, и она, быстро обняв, растворяется в центральном входе. Она такая, много нужно успеть. Улыбается даже, когда устала. Улыбка, через сквозящую усталость, у всех на лице, кто здесь не просто так…

Кареглазая, в костюме расцветки мох, разгружает бутылки с водой. Много воды. Тонны воды. А она такая красивая: длинные черные волосы, жгуче-карие глаза. Устала, но тоже некогда об этом думать. Приехали мальчишки, которых надо разместить. Нужны подушки, еда, и опять вода. Много воды.

– Приветик. Завтра мчим за ленту, – говорит она с восточной оттяжкой. – Подкинули мне работки до завтра – восемнадцать человек раздетых, из госпиталя помчу дальше, собирать по волонтёрам, у кого что, поскребу по сусекам…

Сыну уже семнадцать, выше мамы на голову, а она всё, как девчонка – быстрый глаз, заливисто хохочет, лишь иногда жалуется, что устала. Бросить всё? Нет, что ты. Нет не так – «что тииии…»

…Такие вот они. Наши девочки, девушки, женщины, которые ежедневно выполняют тяжёлую физическую работу, помогают невероятно, и при этом не хотят ни думать, ни говорить о том, что они занимаются действительно чем-то важным.

А просто берут и делают. Бросить? Что тиииии…

Ангелы

…Голова гудела, тело пылало огнем, особенно ноги. Горели так, будто бы каждый сантиметр кожи прижигали калёным железом. Его трясло, – вспышка, вторая, взрывы вокруг, грохот такой, что хотелось кричать так, чтобы лопнули барабанные перепонки. Провал. Темнота… Лишь изредка сполохи, яркие пятна и далёкие голоса…

…Вдруг он почувствовал прикосновение… Лёгкое, как крылышко мотылька, незаметное среди безумного хаоса в голове и в теле, но это маленькое вдруг забрало на себя всё его внимание, он стал прислушиваться к нему, тянуться, словно заблудший моряк на утлом судёнышке среди всклокоченного безумного моря, увидевший среди рваных туч проблеск далёко маяка. Он поплыл на него.

Потом был голос, – тихий, ласковый, тёплый, как сильная прохладная струя из открытого окна, но не это холодный сквозняк, а мягкий и ласковый ветерок.

Он услышал свое имя. С трудом, будто бы на глазах лежало сотни тысяч тонн металла, он разлепил запёкшиеся веки…

– Денис, Денис…

На него смотрели нежные голубые глаза. Он зацепился за них и потянулся.

– Ты слышишь меня? Давай, я помогу тебе…

Нежные пальцы, аккуратно, но настойчиво трогали его горящее огнём тело. Его морозило. Безумно хотелось пить… Меловыми губами попросил воды. Влага капельками-горошинками заструилась внутрь обожжённого рта…

…Она выпрямилась – тело гудело, руки налились бетонной тяжестью, ноги, даже в легких кроссовках, горели усталостью. Но она улыбалась. Сегодня второй день, как он начал потихоньку кушать – маленькими порциями, как котёнок, но ест. Она этому радовалась, словно ребёнок новогоднему подарку, который в прошлом году был загадан бородатому Деду Морозу.

– Слышишь меня?

Кивнул.

– Ну и замечательно. Я позже зайду, хорошо? Я зайду, ты жди меня…

Денис проснулся после обеда. Было легче. Голова не слушалась, но ему хотелось осмотреться. Прямоугольная палата, четыре кровати, но заняты только три койки: на одной лежал парень с забинтованными ногами и смотрел фильм в телефоне, рядом с другой на тумбочке стоял пакет с конфетами и краснощёкие яблоки. На тумбочке Дениса остывал обед. И домашние пирожки. Открытка. Вязаное сердечко…

– Ого, боец, ты проснулся?

Денис кивнул и медленно обвёл глазами палату.

– Нету её, забегала два раза – ты спал, она не хотела будить тебя… Спал спокойно. Да вернётся она, они тут до вечера. Сегодня здесь на весь день наши ангелы…

– К-какие ангелы? – говорить было трудно, но он пробился сквозь хрипоту собственного голоса.

– Да наши девочки. Каждый раз, кажется, что приходят к нам разные, но каждая заботливая, как настоящий ангел. Сегодня воскресенье, значит – Воскресные…

Денис откинулся на подушку и закрыл глаза. Всё болело, но голова работала чётко, и было невероятно спокойно внутри. Когда услышал легкие шаги и услышал тёплый голос – открыл глаза.

– Денис… Солнышко моё, ты проснулся…

Он улыбнулся – это его Ангел пришел…

Брат…

Станислав, Рустэм, Дэвид, Серёга, Женя… Дикий, Демон, Лось, Гром, Каир, Испанец… У каждого своё имя, и свой позывной.

Серёга родом из Нижнего Новгорода, вот профессию его не запомнила.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.