Господня Вечеря. Ранние стихи

А душа – этот вечный сок —
Волновать будет чью-то грудь.

Пусть сменяется наша плоть,
Изменяясь, как в мотыльке,
А душа – этот вечный плот
Будет плыть по живой реке.

А душа – этот Божий дар
Устремляется вдаль и ввысь.
Сам Творец её людям дал,
Чтоб она вдохновляла мысль.

О, душа, – этот вечный путь
Через холод и тьму – сияние —
Волновать будет чью-то грудь,
Согревая на расстоянии.

Видишь листьев златой пожар?
Видишь в небе заката зарево?
Полыхает в полнеба стожар,
Тлен сжигает в прохладном мареве.

Так о чем нам, друзья, тужить?
Для души это тело – листья.
Оттого коротка наша жизнь,
Что не знаем мы высших истин.

Есть иная за этой жизнь.
Устремитесь душой, как пламя,
Поднимитесь незримо ввысь
И поверьте – Христос над нами!

Поднимитесь незримо ввысь,
Окрыленные веры мыслью.
Иисус – это наша жизнь,
И манит она вечной высью.

«В суматошном и сутолочном веке…»

В суматошном и сутолочном веке,
Вдруг, утратив души чистоту,
Подними отягченные веки,
Всей душой посмотри в высоту.

Высота безграничного неба —
Это Господа Бога престол.
Что б ни делал и где бы ты ни был,
Как былинка, склонившись на дол,

Помолись, преклонивший колени,
Прославляя всем сердцем Творца.
Понял ли, без Его повелений
Жизнь не стоит пустого яйца?!

В суматошном и сутолочном веке
Бог – опора твоя до конца.
Знай, прикрывший усталые веки,
В Нем покой обретают сердца!

Маковище

Средь высоких душистых дубрав,
Среди маков пунцовых и алых,
Среди шелеста шелковых трав
Деревенька из детства вставала.

Соловьиною трелью в ночи
Мне сирень у плетня ворковала,
И на пашне бродили грачи,
И кукушка в лесах куковала.

За околицей вешней ручьи
Бормотали, бежали, журчали.
И весеннего солнца лучи —
Выражение светлой печали.

Ива

Помню иву из раннего детства
Над струящей прохладу рекою.
Она тронула детское сердце
Излучением светлым покоя,

И сиянием кротким печали,
И сияньем любви и тоски.
Бесконечно прекрасные шали
На плечах, на изгибе руки.

Что быть может скромнее и проще
Её вниз обращенных ресниц?!
Словно косы во влаге полощет,
Словно в зеркало смотрится вниз.

Эта ива над чистою гладью,
Над струящей прохладу рекой,
Словно девушка в ситцевом платье,
Вдруг, присела, устав, на покой.

«Мелкой рябью блестит река…»