Три женщины

Роня подхватила маленькую шапочку-боярку, и подруги понеслись в магазин при редакции.

– Ну как, ничего? – Лида крутилась в коричневом платье перед подругой.

– Лид, вот в том-то и дело, что ничего. И все. А у нас – Первомай! Это ж какой праздник. А ты чего удумала? Платье грязно-коричневого цвета, да еще под горлышко. Ты, видно, Лидуш, отличницей была. Вот до сих пор от школьной формы отойти не можешь.

– Ронька, зануда ты. Говорю ж тебе, брошь приспособлю или воротничок.

– И я тебе, Лид, говорю, сюда приспособить можно только черный фартук с крылышками.

Мимо прохаживалась недовольная продавщица.

– Женщины, вы товар отвешенный берете или нет?

– Нет!

– Да! – одновременно ответили подруги.

– Да подождите вы минуточку, видите – не решили, сейчас определимся, – Роня добродушно посмотрела на продавщицу.

Та фыркнула и пошла в другой конец зала. «Сами не знают, чего им надо. Одну модель и привезли всего. Радоваться надо, что вовремя успели. Форма, фартук. Тоже мне, принцессы».

– Вот видишь, – прошептала Лида, – всего одна модель.

– Лидка, ты своей головой подумай! – Роня в сердцах уже не знала, как еще уговорить подругу. – Модель одна, платьев три. И продаются в магазине редакции. Хочешь, чтобы трое в одинаковых платьях за столом сидели. И ты в серединочке?

– Так брошка же… – Лида растерянно смотрела на подругу.

– Да хоть корона на голове! – Роня потянула Лиду обратно переодеваться. – Вот что, красавица. У меня есть в заначке ярко-голубая шерсть. Цвет – как раз то, что нужно к твоим светлым волосам. Такое платьице сошью, королевой будешь. Еще вышивку можно сделать на рукавах и на кокетке.

– Я гладью вышиваю хорошо, только рисунок бы мне! – загорелась Лида.

– Это я все нарисую. Делов-то. До праздника еще целая неделя. Успеем. Да оторвись ты от этого рабочего платья. Даже брошь на него и то жалко. – Роня повернулась к продавцу: – Товарищ продавец, извините нас, мы это платье не берем.

– Берем, не берем. Как хотите, у меня его сейчас с руками оторвут.

Лида переоделась, и девушки побежали к выходу. В дверях Роня оглянулась.

– Товарищ продавец, руки берегите, – и с хохотом подруги выбежали на улицу.

Ветер и впрямь дул еще по-зимнему холодный. Но солнце светило вовсю, и ручьи кругом.

– Ронь, воздух, какой воздух. Мне кажется, так, как в Сибири, весна нигде не чувствуется. Столько радости. Жить хочется, работать хочется. Любить хочется. – Лида сорвала с головы белый берет и растрепала свои светлые курчавые волосы, постриженные в модное каре.

– Шапку надень, чтобы все это делать, голова нужна здоровая, а не сопливая, – и под ноги смотри. Боты у нас с тобой фетровые, не резиновые.

– Ронька, и то правда! Мне кажется, продавщица так на нас из-за этих бот разозлилась. Завидно ей стало.

– Скорей всего. Только ты того платья не жалей! Точно тебе говорю, оно тебе ни к чему.

– Все, все, уговорила. Вечером забегу смотреть отрез, а то уже в редакцию опаздываем. Ой, Ронь, – Лида остановилась. – А как же ты? Ты-то в чем пойдешь? И потом, материал. Ты ж его для себя берегла? – Все мысли сразу пронеслись на лице девушки. От страха, что обидела подругу, до жалости к себе. К тому, что может остаться без ярко-голубого праздничного платья.

– Ты что, глупая, даже не думай. Я в черном пойду, в котором на новогоднем празднике танцевала. Помнишь? А что поделаешь, видишь, после тифа как растолстела! Мне пока только черный цвет показан. Вот похудею, тоже что-нибудь яркое себе сварганю. А к черному я такой цветок нафантазировала. Сделаю – покажу. И платье станет как новое, никто не догадается про Новый год.

– Ой, Ронька, подружка ты моя, что бы я без тебя делала. Ты мне, знаешь, как сестра, правда, правда! И руки у тебя золотые, и голова светлая.

– Это потому, что я шапку на улице не снимаю.

Подружки рассмеялись, обнялись и побежали дальше к своему дому.

= 3 =

В семье Семашко очень любили вечера, когда семья собиралась вместе. Алексей приходил наконец с работы, уставший, но последнее время в очень хорошем настроении.

– Ронь, все идет по-другому. Стало больше жизни в газете, понимаешь! Не только призывы и лозунги, мы начали писать про обычных людей. Про их радости.

– Пап, про какие радости? – тут же к Алексею с разных сторон бежали Тамара с Бориской.

– Ну вот, например, про таких, как вы, ребятишек, как они в школе учатся, какие уроки им нравятся больше, какие меньше.

– А что, кому-то, пап, какие-то уроки нравятся? А еще говоришь, про правду пишете, – протянул Бориска.

– Дети, оставьте папу, пусть немного отдохнет, и давайте к столу, ужин готов.

Ужинали всегда вместе. Роня накрывала стол белой скатертью, доставала красивые тарелки, раскладывала еду. Старалась приготовить что-нибудь повкуснее. Понимала, Алеша работает много, ему подсовывала кусочек побольше. Хоть и работала сама, все-таки дома проводила времени больше, чем муж, и с детьми общалась чаще. А Алешу видела только по вечерам да утром минут 15, когда тот быстро собирался на работу. Обычно не завтракал, времени жалко. Чай пил уже в редакции, не отрываясь от работы.

Алексей уходил на работу на час раньше положенного, чтобы побольше успеть сделать. Роня провожала сначала мужа, потом собиралась сама, готовила еду на день, быстро кормила завтраком детей. Благо все было рядом, и редакция, и школа, где учились ребята.

Да и ребята подросли, совсем уже самостоятельные. Томочка к ужину и картошки начистит, и лапши отварит. Помощница растет.

После ужина читали. И каждый сам – в доме всегда было много книг. Тоже одна из привилегий папиной работы. Пожалуй, самая любимая для всей семьи. По разнарядке редакции семья Семашко могла покупать редкие издания. Книги подбирались с любовью, и не беда, что места работы и жительства семьи Семашко менялись, нужно было переезжать с места на место. Книги упаковывались, перевязывались бечевкой, и библиотека ехала по новому адресу вместе со всеми.

Больше всего дети любили, когда им вслух читали родители. Самое любимое времяпрепровождение. «Робинзон Крузо» и «Том Сойер», «Остров сокровищ» и «Гулливер». Эти книжки навсегда в памяти Томочки и Борюни останутся прочитанными голосами мамы и папы.

– Мам, давай «Хижину дяди Тома», – Тамара обняла Роню за шею.

– Давай. Неси, она на комоде лежит. Алеша, – Роня повернулась к мужу. – Если не очень устал, почитай, а то мне тут кое-что пошить нужно, не успеваю.

– Конечно, родная, ну ты же с нами посидишь?

– Конечно, – Роня подошла, поцеловала мужа. – Сейчас быстро со стола уберу.

– Мама, я помогу, – Томочка последовала за Роней.

– И мы поможем, так быстрее, – с улыбкой поддержал папа дочку.

Роня с благодарностью смотрела на мужа. Она тоже уставала, конечно, не так, как муж. Тут даже говорить нечего. На нем такая ответственность. А она что, простая наборщица. Только нужно быть очень внимательной. Правда, еще вела хозяйство, смотрела за детьми. И обязательно что-то организовывала – то самодеятельность в школе, то стенгазету рисовала для вечера в редакции.

Алексей относился к жене с огромным уважением и нежностью. И вечернюю домашнюю работу незаметно брал на себя. Ему хотелось, чтобы Роня просто посидела рядом. А он бы любовался на свою красавицу. Ни у кого нет такой жены, такой затейницы, такой мастерицы!