Цап-царап, моя радость
– А может, вам хочется получить какую-нибудь другую симпатичную вещицу, просто так, безо всяких там праздников? Только скажите…
Но его маневр не удался. Фрида Яковлевна изогнулась в кресле, заглядывая ему за спину, и воскликнула:
– Вы только посмотрите на нее, а? Что она себе позволяет?
Артем испуганно обернулся. Но нет, Изабелл сидела в уже знакомой ему позе древнеегипетской статуэтки. Неподвижная, только взгляд устремлен не вовнутрь себя, а куда-то вверх, в ей одной ведомые заоблачные кошачьи дали.
– А что она себе позволяет? – не понял Артем, приготовившийся к чему-то гораздо худшему.
– Ваша Изабелл насквозь испорченная тварь! Она лицемерна до мозга костей! У нее на уме одни пакости, но она умеет это скрывать. Ты меня не проведешь своим ангельским видом! – заявила Фрида Яковлевна, в упор глядя на кошку.
Та и ухом не повела, словно не к ней была обращена гневная тирада. Но Артем мог дать голову на отсечение, что кошка все прекрасно поняла. Чертовщина какая-то!
Он мотнул головой и успокаивающе произнес:
– Вы переволновались сегодня, Фрида Яковлевна, устали. Может, вам не приходить завтра?
Она удивленно посмотрела на него:
– А я и не собиралась. Вы что, забыли, что завтра вторник, мой выходной день? Как, впрочем, и четверг, и воскресенье. Знаете, общение с этой кошкой, по-моему, вам тоже не идет на пользу.
– Простите, как-то запамятовал, – пробормотал Артем и нарочито бодрым тоном продолжил: – Ну, будем надеяться, что все наши неприятности утрясутся и мы заживем в мире и согласии, как раньше.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением покачала головой Фрида Яковлевна, неприязненно глядя на кошку.
С поджатыми губами она встала и выплыла в прихожую. Даже если бы к Артему заглянула на чай английская королева, он и то не провожал бы ее с большим почтением, чем в тот вечер свою помощницу по хозяйству.
В гостиную Артем вернулся на последнем издыхании. Вымотанный, как тот лимон, что в изнеможении закатился от Изабелл под шкаф. Сел в кресло, которое прежде занимала фрекен Бок, и решил серьезно поговорить с Изабелл. У всех на слуху были сенсационные сообщения о том, что даже растения реагируют на человеческий голос. А тут кошка, существо намного более развитое, чем, к примеру, тот же лимон или лировидный фикус, что уже подпирал потолок в углу комнаты и собирался расти дальше.
– Изабелл, – строго начал он, обращаясь к кошке, вальяжно развалившейся перед ним на ковре, – я впустил тебя в дом не для того, чтобы ты отравляла мне и Фриде Яковлевне существование. Заметь, я не стал ей рассказать, что ты вытворяла ночью. Она бы этого не поняла, да и мне не нравится спать с кошкой, даже вымытой, учти это на будущее… Эй, ты меня слышишь?
По тому, как кошка перекатилась на спину и принялась ловить свой хвост, получалось, что нет.
– Изабелл, посмотри на меня немедленно!
Та же реакция. Только теперь кошка вытянулась во всю длину и начала царапать ковер, точа когти.
– Если ты будешь так себя вести, я сочту, что ты не достойна имени Изабелл и стану звать тебя Муркой, – пригрозил Артем.
Кошка мгновенно замерла и уставилась на него янтарными глазищами с узкими вертикальными полосками зрачков.
– Муркой, поняла?
Она вскочила, подбежала к нему и стала ласково тереться о его ноги.
Озадаченный ее поведением, Артем замолчал. А когда в голову пришло возможное объяснение, не поверил самому себе.
– Изабелл, – ласково произнес он и протянул руку, чтобы погладить ее по голове.
Но кошка увернулась и предупреждающе цапнула Артема за палец, при этом многозначительно глядя ему в глаза.
– Мурка, – позвал Артем, на всякий случай отведя руки подальше от загадочного животного.
Мурлыкнув, она вспрыгнула к нему на колени, повернулась и выгнулась, проведя хвостом по его физиономии, но никакой агрессии не выказала.
– Ну надо же, – потрясенно пробормотал Артем. – Ты не хочешь быть Изабелл и даешь мне понять это. Фантастика!
Он собрался было поутру сообщить всем и каждому, какое ему досталось необыкновенное существо. Но тут вполне здравая мысль посетила его: «Судя по тому, что приучена к лотку, эта кошка раньше жила в доме. Вполне возможно, ее назвали Муркой, и она привыкла к этому имени, вот и не реагирует на Изабелл. И нет никакой фантастики».
А если так, то получалось, что Мурку ищут прежние хозяева, убиваются, в тоске заглядывают во все подъезды, с надеждой во взоре обходят места скопления мусорных контейнеров. Артем неожиданно понял, что не хочет расставаться с Изабелл, даже если она на самом деле Мурка. Было в этом маленьком грациозном животном что-то от красивой, уверенной в себе молодой женщины: эффектные позы, загадочный взгляд, эдакая стервозинка в поведении и бесконечная томная нега в ластящихся движениях.
– Я тебя знаю всего ничего и уже привязался. А каково тем, кто тебя растил несколько месяцев, не меньше! Придется дать объявление, – вздохнул Артем.
Мурка спрыгнула с его колен за секунду до того, как он договорил фразу до конца, и с беззаботным видом направилась к своей миске. Словно слова хозяина не имели к ней ни малейшего отношения.
Ночью она пару раз попыталась улечься у него на груди. Но Артем настоял-таки на своем, и Мурка решила на этот раз не упорствовать. «Прикинула, что не стоит особо проявлять характер, когда судьба висит на волоске», – усмехнулся в полусне Артем.
Утром, едва придя на работу, он распечатал на принтере объявление о найденной трехцветной кошке, дал сообщение в Интернете и настроился ждать. Но неприятных сюрпризов этот день ему не принес. Зато на следующий должна была произойти очередная встреча Мурки и фрекен Бок.
Артем в эту среду даже ушел из дома пораньше, хотя и так возможность их встречи с домработницей представлялась чисто иллюзорной. Фрида Яковлевна была не склонна жертвовать кому-либо хоть минуту своего драгоценного личного времени, в этом, вероятно, и крылась разгадка ее феноменальных пунктуальности и собранности. Весь день Артем с затаенной тревогой поднимал телефонную трубку, боясь услышать или прерывающийся от возмущения голос домработницы, или дрожащий от радости голос хозяев Мурки. О том, что кошку отныне зовут именно так, он сообщил Фриде Яковлевне в записке на холодильнике. «Чем черт не шутит, вдруг это известие хоть немного расположит ее в пользу кошки», – решил он.
Ничего подобного. Фрида Яковлевна опять дожидалась его возвращения, настроенная еще более воинственно, чем в предыдущую их встречу.
– Нам надо поговорить, Артем, – заявила она с таким видом, что стало ясно: ультиматума не избежать.
– Хорошо, – обреченно вздохнул он и, как и прошлый раз, поплелся за ней в гостиную.
Мурки нигде не было видно, и Артем счел это дурным знаком. Но спросить, где кошка, не решился.
– Я весь внимание, Фрида Яковлевна, – произнес он и вздохнул. Наверняка то, что придется услышать, не доставит ему удовольствия. И ведь как в воду глядел.
– Я тронута тем, что вы решили звать кошку Муркой, но это не меняет ее сути, знаете ли, – ответила Фрида Яковлевна и со скорбным видом поджала губы.
Артем снова вздохнул, но ничего не сказал.
– Мне казалось, я готова к тому, с чем мне предстояло сегодня встретиться, но я ошиблась. Это не просто обыкновенное плохо воспитанное животное, которое я, в отличие от вашего приятеля, побрезговала бы держать дома. Это… – она выдержала напряженную паузу, – это кошка, которая сознательно старается довести меня до сердечного приступа. И действует она умело и целенаправленно.
Артем в немом изумлении уставился на домработницу, потом пробормотал:
– Вы преувеличиваете.
– Я?! Преувеличиваю?! – Фрида Яковлевна прижала ладонь к внушительных размеров груди там, где на бежевой блузке была приколота круглая агатовая брошь с блестящим камешком посередине. – Хорошо, я не буду в деталях рассказывать, как ваша Мурка охотилась за моими ногами и я чуть было не упала, как она едва не сбросила на пол драцену, когда играла с ее листьями, как опять гоняла кругами по ванне, невзирая на все мои увещевания, как ловила лапами струю воды, а потом, мокрая, разлеглась на диване…
– Может, достаточно? – робко попросил Артем.
– Нет, недостаточно, – строго возразила домработница. – Вы должны знать, с кем вам придется сосуществовать…
«А вам разве нет?» – чуть было не спросил Артем, но в последний момент решил повременить с провокационными вопросами.
– Но неожиданно она пропала, – продолжила Фрида Яковлевна. – Как любая женщина с мягким сердцем, я, естественно, забеспокоилась. Подумала: вдруг залезла куда-нибудь и не может выбраться или, не дай бог, упала вниз. Форточки ведь были открыты. Я даже посмотреть из окон не сразу решилась, знаете ли…
– Здесь невысоко, всего-то третий этаж. Для кошек это пустяки, – ответил Артем и добавил: – Говорят.
– Вот именно, говорят. Но когда я все-таки рискнула посмотреть, ни на асфальте перед подъездом, ни на газоне по другую сторону дома ее не было…
– Куда же она тогда делась? – уже заинтересованно спросил Артем.
– Чтобы ответить на этот вопрос, я полтора часа методично обшаривала все уголки и закоулки в квартире, обыскивала все шкафы. Вы не поверите, но я даже становилась на четвереньки и заглядывала под кровать и диваны…
Он представил себе это зрелище и с трудом подавил улыбку. Однако следовало отдать должное Фриде Яковлевне – с ее комплекцией и в ее возрасте заглядывание под предметы обстановки, стоя на четвереньках, можно было причислить к цирковому номеру, представляющему опасность для здоровья, если не жизни.
– Наконец я дошла до кухни и, когда уже поставила стул, чтобы залезть на него и посмотреть, нет ли кошки на полках, увидела эту, простите, заразу.
Заинтригованный, Артем весь обратился в слух.
– Так вот, ваша Мурка распласталась на дне раковины, и над краем торчали только ее глаза и уши! Точь-в-точь как солдат в окопе, наблюдающий за действиями противника. Она откровенно развлекалась, следя за тем, как я ее ищу! Ну, что вы на это скажете?
Положа руку на сердце, Артем мог лишь посочувствовать пожилой женщине, которой Мурка устроила отнюдь не сладкую жизнь. В то же время, если все рассказанное было правдой, он готов был отдать должное уму и сообразительности своего уличного приобретения.
– Честное слово, мне очень жаль, что все так получилось, – искренне произнес Артем и оглянулся в поисках кошки, чтобы сделать ей строгое внушение и показать, на чьей он стороне.
Но голос Фриды Яковлевны, в котором звучал металл, снова привлек его внимание:
– Как вы, наверное, помните, Артем, после вашего возвращения с курорта я сама собиралась поехать отдохнуть в Турцию, с приятельницей…
– Помню, – кивнул он. – Думаю, через пару недель я буду готов к тому, чтобы остаться на время без вас.
– Не через пару недель, а с этой пятницы. – Фрида Яковлевна выставила вперед ладонь, пресекая возражения потрясенного работодателя. – В противном случае вы меня больше не увидите. И последнее: надеюсь, к моему возвращению даже духа этой… этой Мурки здесь уже не будет.
– Но… – попытался было урезонить решительную домработницу Артем.
– Никаких но! Или она, или я! – провозгласила Фрида Яковлевна, ни на секунду не сомневаясь в выборе, который сделает Артем.
Мурка появилась неслышно, словно из ниоткуда. Подошла и, урча, принялась тереться о его ноги. Потом вспрыгнула на колени и замурлыкала, жмуря глаза, словно от несказанного удовольствия.
– Ну и что нам теперь делать? – спросил Артем кошку, которая выглядела сейчас настолько маленькой и безобидной, что все сказанное о ней Фридой Яковлевной казалось попросту злым вымыслом.
А проблема действительно стояла перед ним, и нешуточная. Обычно, когда фрекен Бок отправлялась в отпуск, ее функции брала на себя очередная подружка Артема независимо от ее умения и опыта ведения домашнего хозяйства. И начиналась этакая щекочущая нервы игра в семейную жизнь, когда все внове и бесконечно увлекательно. Но Маришечка, на которую он возлагал надежды, не оправдала его ожиданий своей напористостью и прямолинейностью. Хотя она и продолжала позванивать, рассчитывая реанимировать их отношения, Артем все уже решил для себя. Маришечка осталась для него в прошлом, и только ее фотография на письменном столе напоминала о пяти или шести месяцах безоблачных отношений.
«Маришечки нет и не предвидится. Фрекен Бок тоже исчезла с горизонта, правда на время, – размышлял он, почесывая Мурку за ушком. – Так как же отыскать ту, кто займет вакантное место?» Артем вспомнил, что поначалу искал домработницу через кадровое агентство, телефон которого у него наверняка где-то сохранился. Итак, решение проблемы была найдено.
Повеселев, он направился в кухню, где его ждал ужин, последний ужин, приготовленный Фридой Яковлевной. Мурку Артем бережно прижимал к груди, ласково поглаживая…
Глава 3
Как ни странно, но он рассчитывал на более обширный выбор. Кандидатур было всего четыре. Семейная пара молдаван, которые соглашались работать за предложенные деньги, но только вдвоем, отпала сразу. И фронт работ, что называется, для них был маловат, и такого скопления посторонних людей в доме Артему видеть не хотелось.
Бывшая актриса со знанием двух иностранных языков, которая прежде служила гувернанткой при детях одного священнослужителя, ему тоже не приглянулась. Хотелось чего-нибудь попроще, чтобы не напрягаться, беря ту или иную вилку.
Фотография девицы из-под Винницы – этакая молодуха кровь с молоком – заставила было сердце Артема сладко заныть. Однако то, что она меняла места работы не реже раза в полугодие, говорило не в ее пользу. Девицу себе он найдет, нет проблем, а вот квартиру надо оставлять на человека, который вызывает доверие.
Оставалась последняя кандидатура: молоденькая провинциалка из Орла. Приехала в Москву, чтобы продолжить учебу, снимает квартиру. Прежде ни у кого не работала. Судя по снимку, серая невзрачная мышка.
Артем развеселился:
– Кошка у меня уже есть, будет еще и мышка. Задаст ей моя Мурка жару, если им придется свидеться…
Он перезвонил в агентство и договорился встретиться с девицей в субботу, около четырех часов дня.
Звонок раздался ровно в четыре, и Лина Кузнецова, как значилось в резюме, переступила порог его квартиры. Конечно, познакомиться можно было и в кадровом агентстве. Но во-первых, Артем уже настроился на эту кандидатуру. Во-вторых, выбирать было не из чего, а тратить время на дальнейшие поиски очень не хотелось.
Лина действительно производила впечатление мышки, хотя, вне всякого сомнения, тщательно подготовилась к встрече. Русые волосы, собранные в хвост, она завила, губы накрасила модным розовым блеском, а по нижнему краю верхних век провела тонкие серебристо-голубые линии. Но они смотрелись самостоятельными элементами, не составляя с лицом единого целого.
«Так, пользоваться косметикой не умеет, – пришел к выводу Артем. – И меня стесняется до чертиков».
Действительно, Лине было бы куда проще, если бы ее работодателями оказалась пожилая пара или немногочисленное семейство, но только не одинокий молодой человек. «Плейбой средней руки и среднего достатка», – как называл себя Артем, довольно трезво смотрящий на жизнь и на свое место в ней. Но сейчас, видя румянец смущения на бледных щеках девушки и ее пальцы, теребящие бахрому шарфа, он не мог не распушить свой павлиний хвост.
Пригласил в гостиную, усадил в кресло, предложил кофе. Она, естественно, отказалась, не поднимая глаз. Тогда он вальяжно развалился на диване, закинув ногу на ногу, и принялся не спеша задавать вопросы: откуда родом? зачем приехала в Москву? что умеет делать? и так далее. Мурка не устроилась у него на коленях, а села на диване рядом и не сводила с Лины немигающего испытующего взгляда.
«Допрос с пристрастием» продолжался минут тридцать, пока Артем не испугался, как бы претендентка на место домработницы не потеряла сознания. Голос ее звучал все тише и тише, ответы уже с трудом удавалось расслышать.
Однако конец собеседованию положил не он, а Мурка. Спрыгнув с дивана, кошка подскочила к креслу, в котором сидела девушка, и принялась играть с концом ее шарфа.
– Брысь, а то порвешь! – воскликнул Артем, подавшись вперед всем телом и замахав на Мурку рукой.
– Ничего страшного, – ответила Лина и впервые за время их беседы посмотрела на него и улыбнулась.
Улыбка ему понравилась своими открытостью и безыскусностью. Он любил, чтобы у человека улыбались не только губы, но и глаза. А когда, вот как сейчас, на щеках появлялись ямочки, «вооще от этого тащился», как нынче принято говорить у молодежи.
– Это моя кошка Мурка, и вам придется иметь с ней дело, – произнес Артем не прежним тоном, в котором проскальзывали нотки надменной самоуверенности, а своим обычным – располагающим, доверительным. – Учтите, у нее характер тот еще! Не боитесь?
Лина помотала головой:
– Нет, не боюсь, – и снова улыбнулась. – Говорят, у меня неплохо получается ладить с детьми и животными. – А уж месяц-то я в любом случае продержусь.
Артем вспомнил о сроке, на который нанимал домработницу, и погрустнел. Эта не станет давить на него своим авторитетом, как фрекен Бок. К тому же Фрида Яковлевна, доводясь знакомой его дальним родственникам и снизошедшая до того, чтобы вести у него хозяйство, неосознанно воспринималась Артемом как недреманное око, следящее за ним. Но уговор дороже денег, вспомнил он старую пословицу.
– Значит, договорились, – сказал Артем, подводя итог собеседования. – А сейчас пойдемте в кухню, я все-таки угощу вас кофе, и вы заодно посмотрите, где придется трудиться.
Девушке из провинции его квартира наверняка должна была показаться барскими апартаментами. Еще бы, один в трех комнатах, где вся мебель новая, но «косит» под старину – фигурные ножки, бархатная обивка, пушистые ковры на полу, на стенах троечка пейзажей. Один – багрово-красный закат, видимый сквозь бурелом, – идеально подходил по цвету к обивке мебели. Другой, изображающий роскошество золотой осени, корреспондировал с бронзовыми завитушками на ней. А третий – перламутрово-прозрачное весеннее половодье – настраивал на элегический лад, давая понять, что тонкие чувства не чужды владельцу этого жилища.
Кухня с темной итальянской мебелью и с множеством всякой бытовой техники тоже не могла не произвести на Лину впечатления. Она робко опустилась на краешек стула с высокой спинкой и стала молча смотреть, как Артем готовит кофе, наливает его в красивые чашечки, ставит на стол корзиночку с печеньем.
Он был непривередлив в еде, если и любил построить из себя гурмана, то изредка, в каком-нибудь ресторане или клубе, да и то при наличии соответствующего окружения. «Главное – чтобы меня не отравили», – со смехом говорил Артем, а будет ли это форшмак, или фаршированный судак Фриды Яковлевны, или рассольник и котлеты Лины, его мало волновало.
На вопрос, умеет ли она готовить, новая домработница ответила:
– Говорят, у меня неплохо получается.
«Видимо, „говорят“ ее любимое словечко», – отметил про себя Артем и сказал:
– Вот и чудесно. Как насчет того, чтобы приступить к своим обязанностям в понедельник?
Лина кивнула:
– Хорошо.
– Только приходите пораньше, до того, как я уйду на работу.
– Хорошо, – снова кивнула девушка.
Провожать Лину Мурка отправилась вместе с хозяином квартиры. И когда девушка наклонилась, чтобы ее погладить, – Артем не успел предупредить, что это может быть опасно, так быстро все произошло, – подставила голову под ее руку и довольно мурлыкнула.
«Неужели Мурка тоже сделала свой выбор?» – подумал он, но на всякий случай решил удостовериться.
– Тебе понравилась Лина? – спросил Артем, усаживаясь с кошкой на руках перед телевизором. – Не будешь ее изводить, как фрекен Бок?
Мурка ничего не ответила, потопталась у него на коленях, спрыгнула на пол и, задрав хвост, отправилась по своим кошачьим делам. «Ну и как это понимать? – недоуменно подумал Артем. – Или она много о себе воображает и даже не снисходит до ответа, или я сошел с ума, награждая приблудную кошку человеческим интеллектом. Скорее всего, последнее».
Он отметил, что у него входит в привычку разговаривать с Муркой. Но это же не с самим собой – значит, ничего страшного. Вот и друг Лexa тоже уверяет, что его собака – собачище! – понимает не только то, что он ей говорит, но даже телевизионных дикторов, когда те делают обзор международных событий. Однако больше всего Лехиному псу Эшлику, по словам приятеля, нравится передача «Голые и смешные». Он тогда не сводит с экрана глаз и ежеминутно плотоядно облизывается.
Ночь прошла спокойно, видимо, Мурка наконец-то смирилась с тем, что постель хозяина не место, где ей надлежит спать. Слезных звонков вернуть кошечку на следующий день тоже не поступало, хотя помимо Интернета Артем развесил в пределах пешей доступности до его дома объявления о найденной кошке с ее фотографией.
А в воскресенье он отправился к Лехе, чтобы составить ему, тоже временно одинокому, компанию и заодно обменяться новостями. Его приятель года два назад заделался коллекционером.
– У человека должно быть хобби, – наставительно заявил он Артему. – И я буду собирать солдатиков.
– А не рановато ли ты решил впасть в детство? – ехидно поинтересовался Артем.
Но Лexa пояснил, что речь идет о дорогих солдатиках, с детально изображенными знаками различия, предметами амуниции, обмундирования и оружием. Словом, не игрушки, а произведения искусства.
– Почему именно солдатики? – спросил тогда Артем.
– Поначалу я хотел собирать колокольчики, как один известный кинорежиссер, или тарелки, как одна наша прославленная тренерша по фигурному катанию. Подумывал и о чертях. Говорят, где-то в Прибалтике даже есть музей, посвященный этой нечисти… – принялся перечислять Леха.
– Короче, почему солдатики? – прервал его приятель.
– Они меньше места занимают, и не надо стены сверлить, чтобы их повесить, – честно ответил Леха.
– Резонно, – заметил на это Артем.
И вот теперь, приблизительно раз в месяц, он приходил к другу, чтобы дать тому возможность похвалиться своими новыми приобретениями.
Лехина квартира, в отличие от Артемовой, была выдержана в стиле хай-тек – стекло, металл, черная мягкая мебель, частично из натуральной кожи, частично, увы, пока из кожзаменителя. На полу ковер под зебру. На белой стене огромный плазменный телевизор. Только лобастый, с массивным загривком Эшли несколько диссонировал с интерьером своим тигровым окрасом. Но он появился в жизни Лехи чуть раньше, нежели тому материально подфартило и представилась возможность обставить квартиру по своему вкусу. А к закадычным друзьям претензии по поводу расцветки их шкуры предъявлять не принято.
Разложив на стеклянном журнальном столике газетку, а на ней копченого леща и поставив две упаковки пива и никаких тебе стаканов, друзья с довольным видом приступили к приятному проведению свободного времени, как оба себе это мыслили. Помимо леща с пивом и в некотором отдалении от них на столе стояли две фигурки польских крылатых гусар.
– А зачем тебе оба? – поинтересовался Артем. – Они же практически одинаковые.
Приятель даже удивился столь вопиющей непросвещенности в деле коллекционирования:
– Ты что, не видишь? У одного лошадь гнедая и стоит на четырех ногах, а у другого серая в яблоках и подняла переднюю ногу.
– А-а… – протянул Артем, проникаясь значимостью полученной информации.
– Но, между нами говоря, если бы я знал, какая головная боль эти солдатики, стал бы коллекционировать что-нибудь другое, – с тяжелым вздохом сообщил Лexa.
– Почему?
– Потому что, чтобы все было по-серьезному, я вступил в клуб собирателей этих самых фигурок.
– Надо же, я и не знал, что такой клуб вообще существует, – удивился Артем.
– Существует, – кивнул приятель. – И ладно бы там всякие взносы, собрания и выставки, так еще надо знать, чем обмундирование одних отличается от других и прочую хрень. Целая наука, я тебе скажу. И вот, чтобы не ударить в грязь лицом, как ботаник какой-нибудь, сижу и зубрю, у кого на вооружении была винтовка Мосина, а у кого станковый пулемет «максим», а чем кивер гусара Александрийского полка отличается от кивера гусара Изюмского… Эх, знал бы заранее, хоть какие-то временные рамки поставил, а то заявил в клубе, что намереваюсь, видите ли, собрать полную коллекцию солдатиков всех времен и народов.
– Тебя сразу зауважали, наверное, – предположил Артем.
– Нет, посмотрели как на сумасшедшего, но я это только позднее понял, – признался Леха.
– А если послать этих солдатиков куда подальше и переключиться на что-нибудь другое?
– Жалко, уже столько сил и денег вложено. Да и разбираться я кое в чем уже начал… Знаешь, например, почему ахтырские гусары третий тост всегда поднимали за «французских монахинь, которые пошили им мундиры из своих ряс»?
