Тысяча и один способ уничтожить мир

– Значит мне она не достанется, – сказал Ян совершенно спокойно.

– Ты не расскажешь Лин?

– Нет.

– А что это? – Джон указал на бумаги в руках Яна.

– Моя работа, всё что может убить тебя здесь.

– А, – на лице Джона растянулась кислая улыбка. – Ты молодец! Проделал большую работу… Думаю, тебе стоит готовиться к повышению…тебя ждёт успешная карьера.

– Не сомневаюсь, – сказал Ян, стараясь повторить выражение лица друга.

Затем он ушёл.

Ян пошел в комнату Лин, её там конечно же не оказалась. Только записка, предназначавшаяся Джону, что ей стало скучно и она вернулась на Закрон. В этом Ян не увидел ничего удивительного. Лин могло не понравиться в железных коридорах и ей действительно не было чем заняться. Ян сначала хотел ей всё рассказать, но сейчас подумал, что это ей только навредит.

Мыслей было много и про сумасшедшего, и про измену. Яну хотелось обсудить всё с родным человеком, который всё ему разжует и скажет, как ему поступить. Таких на этой планете не было, да и на других не то чтобы. Поэтому Ян пошел в свою комнату и лёг спать. Но как только он закрыл глаза, прозвучала сирена.

Джону сообщили, что система жизнеобеспечения станции была повреждена, но не критически. Совет был полностью в сборе, когда им показали пару перегрызенных проводов. Единогласно было решено, что хомячки опасны для станции и от них пора избиваться.

Из закрытых отдаленных помещений не было понятно, что происходит. Люди, услышав сирену, решили, что произошла катастрофа. Сначала все начали запасаться водой, затем добыть кислородные маски и баллоны. Особо одаренные собирали кислород в шары и продавали. К концу двухчасового собрания люди уже решили, что станцию спасти нельзя. Они готовились к эвакуации, корабли на этот случай были припасены. И народ столпился там, где им предполагалось быть. Начались стычки и давка, дети пропадали, женщины кричали и плакали. Но собранию мешать было нельзя. Поэтому Джон крайне удивился, когда понял до чего всё дошло. Он решил сам объясниться с людьми, потому как сирены не могли их ни в чём убедить. И только, когда он предстал перед неконтролируемой толпой, он задался вопросом: