Любовная Любовь

– Более подходящей ситуации. Такая прекрасная девушка не может лишиться девственности на заднем сиденье старенькой десятки, – спокойным тоном объяснил Стас и погладил меня по пряди волос, свисающей на лицо.

Скорее всего, я бы просто сошла с ума от такого благородства, но не успела, так как дверь машины резко распахнулась.

– Ленка, ты чё тут делаешь? Там твоя мать уже вовсю «Избушку» шмонает! Сейчас ментов вызовет! – кричала Оля, будто была моей соучастницей в страшном преступлении.

Сердце моё сжалось, замерло и упало на дно живота тяжелой глыбой. Тут же за руль не менее тяжело упал весёленький кругленький водитель и с каким-то жутким невротическим смехом сам себе приказал:

– Погнали! Щас доставим Золушку домой.

Мы со Стасом по-прежнему оставались вдвоём на своих местах, ударяясь головами о потолок машины на каждой кочке с интервалом в секунд сорок. Я вцепилась в него онемевшими пальцами и постоянно оглядывалась назад, прячась от фар, что слепили нас сзади дальним светом. Внутри вибрировал ливер от всё ещё не стихшего возбуждения, нарастающего страха, и, как говорится, ещё оливьешкой траванулась, наверное.

На трассе нам удалось оторваться от погони, и домой меня привезли раньше, чем успела добраться до Конёво мама. Времени оставалось считанные секунды.

– Пиши свой номер, – приказал Стас и протянул мне свой телефон.

– Ты всё равно не позвонишь, – ответила я, но номер свой написала.

Дома произошёл неприятный и очень громкий скандал-скандалище. После тяжелого разговора с мамой я легла спать, но уснуть долго не получалось. Мне было стыдно, страшно и волнительно. Большая половина меня протестовала и сопротивлялась мысли о влюблённости в женатого мужчину. Но где-то в глубине души разгорался маленький огонёк надежды на большую любовь, которой так жаждало моё сердце. Этот огонёк тогда ещё только слегка щекотал мне нервы, но мозг всё же пытался включить защитные механизмы, чтобы предотвратить пожар, способный спалить мою жизнь дотла.

В воскресенье днём я вернулась в город. Вечером мы встретились со Светой, и я с некоторым сожалением вздохнула:

– Я влюбилась по уши!

– Рассказывай! – Света смотрела на меня очень внимательно и загадочно улыбалась. Секретов друг от друга у нас не было, да и я не смогла бы утаить от подруги даже самые неудобные подробности.

Я суматошно и очень эмоционально поделилась с ней событиями минувших выходных, отвечая на периодически возникающие вопросы подруги. Моя история сначала казалась ей весёлой. Когда я в самом конце, набравшись сил, выдохнула, что Стас женат, Света нахмурила брови и отрицательно помотала головой.

– Не стоит тебе, Лена, в это впутываться. Здесь достаточно классных парней, ты в любой момент можешь найти себе вариант получше, – занудно упрекнула она меня.

– Ты права, – я не стала спорить с подругой, так как и сама понимала, что она права.

Обуздать свои мысли оказалось для меня непосильной задачей. И несколько дней я пребывала в пьяном тумане, словно то коробочное вино до сих пор текло по моим венам. Перед сном я пыталась сосредоточиться на чём-то более важном, например, на учёбе, работе, планах на будущее. Но все логические цепочки в моей голове так или иначе сводились к мысли о нём, воспоминаниям о тех двух незабываемых вечерах, глупым мечтам на тему совместного будущего. «Какое совместное будущее?!» – пыталась я хоть немного прийти в себя, но Стас будто караулил меня на выходе из чертогов разума, ехидно маня ладонью, как только я приближалась ко сну.

Прошла почти неделя, и в пятницу вечером, когда я уже могла концентрироваться на чём-то более реальном, чем наши со Стасом воображаемые дети, он позвонил.

– Привет!

– Привет, – я не стала делать вид, что не узнала его голос, ведь как только раздался первый звук вызова с неизвестного номера, моё сердце тахикардически забилось.

– Как дела? – он говорил так, будто нет ни одной причины для более серьёзного разговора. Хотя я тогда оправдала его элементарным незнанием, с чего начать.

– Зачем тебе всё это? – начать пришлось мне, и я снова задала этот вопрос.

– Что? – Стас всё-таки решил со мной поиграть в дурака.

– Я, может быть, ещё совсем маленькая, но не тупая. Ты женат, и наше общение невозможно, разве не так? – я пыталась сохранять спокойствие, маскируя восторг и ликование строгостью интонации.

– Нет, не так. Но это не телефонный разговор. Когда ты приедешь в Конёво в следующий раз? – лёгкость его тона сменилась решительностью и резкостью.

– Не знаю, скоро у меня день рождения, возможно, родители согласятся на мой приезд, – узды правления беседой незаметно перешли к Стасу, и мне пришлось отложить самые важные вопросы.

– Хорошо, тогда при встрече и поговорим. Как дела? – снова непринужденно спросил он.

– Нормально, отучилась, отработала, теперь ложусь спать.

Мне стало приятно от мысли, что мы снова увидимся. Я подумала, что наша встреча внесёт ясность в мои скачущие, как скоморохи на масленице, мысли. Казалось, будто у Стаса уже готов план, который сделает всех счастливыми.

Далее мы около часа болтали. Практически весь разговор был обо мне, он слушал внимательно, акцентируя внимание на каждой мелочи, словно вёл допрос, который решит мою судьбу. В конце диалога он нежно пожелал мне спокойной ночи и очень серьёзно добавил:

– Звонить тебе я буду сам.

Я покорно согласилась.

Вопросов теперь стало ещё больше. Ни о каком сне и речи быть не могло, но по субботам у меня были пары, и я с трудом заставила себя уснуть.

Всю следующую неделю он звонил мне в перерывах между лекциями, после учебы, когда я была на работе и когда возвращалась домой. Мы говорили много и очень увлечённо. С жадностью узнавали друг друга, смеялись, прислушивались, когда кто-то из нас говорил о своём очень личном, сокровенном, интимном.

Я заметила, что совмещать эти двусторонние интервью с учёбой сложно, и сказала Стасу, что боюсь, как бы наше общение негативно не отразилось на моей успеваемости. Он отнёсся к моему волнению с пониманием, пообещал меньше тревожить меня звонками и СМС. Но из этого обещания ничего не вышло – оказалось, что безобидное влечение друг к другу начинало перерастать в зависимость, и суточная доза наших голосов в трубке телефона увеличивалась с каждым днем.

За эти две недели я узнала, что ему двадцать пять лет, он учился в Мовшовске, как и моя Оля. Получил высшее образование, вернулся в Заозёрск и уже несколько лет работает в крупной федеральной компании на хорошей должности. Стас профессионально занимается тяжелой атлетикой, поэтому он в такой прекрасной форме. Будучи студентом, женился на Марине, которую со школы любил, но их чувства давно угасли. Теперь они соседствуют по разным углам квартиры. Жену он характеризовал исключительно хорошо: красивая, умная, образованная. «Просто так вышло», – объяснял Стас причину их разлада. Просто они больше друг друга не любят. Но оба очень любят свою двухлетнюю дочь, ради которой до сих пор живут спокойной, тихой жизнью в разных комнатах. Как раз на этих разных комнатах я больше всего зациклилась. На тот момент именно информацию о раздельном проживании было проще всего проверить. Стас звонил часто и, находясь в квартире с женой, мог спокойно разговаривать со мной в любое время дня и ночи. Вряд ли при их хороших отношениях он мог бы себе это позволить. Следовательно, он не врёт, и у меня есть все основания верить ему и в остальном. Было ещё несколько подтверждений правдивости его слов о браке, которые я, словно мисс Марпл, тщательно исследовала. «Они действительно не живут как муж и жена, значит, я могу претендовать на его сердце», – подытожила я и завершила мини-расследование на предмет его относительной свободы. Скорее всего, в силу возраста мне было легко отодвинуть в сторону наличие формальностей: штампов и колец. Семейное право в университете ещё не преподавали, и я даже не задумывалась о том, что брак – это юридически оформленное партнёрство, накладывающее на участников договора определённые обязательства. Одним из таких обязательств является невозможность вступать в отношения с другими людьми. Конечно, всё здесь было гораздо проще. Без всяких лекций и учебников я должна была тогда задуматься о морально-нравственной составляющей этого вопроса. Вместо этого я полностью доверилась Стасу, который мастерски внушил мне, что «все мои угрызения совести напрасны, мы не совершаем преступления, чувства не подчиняются законам, наша симпатия безобидна, невинна и непорочна». Он говорил это так уверенно, так твёрдо, что его слова казались абсолютной аксиомой. Мне было легче с ним согласиться и продолжать наслаждаться новыми впечатлениями, отдаваясь этим наркотическим ощущениям влюблённости. Он ничего мне не обещал, ничего не предлагал. Я, в свою очередь, ничего не просила, старалась не задавать неудобных вопросов и уже не сдерживала тот самый огонёк надежды, позволяя ему овладевать каждой клеточкой невинного мозга и тела. Мы оба безответственно пустили всё на самотёк.

Накануне своего дня рождения в пятницу я снова плюхнулась в кресло автобуса, который вполне мог годиться мне в отцы по возрасту. В Совде я пересела в дребезжащий вагон и около одиннадцати вечера была в родительском доме. Пришлось соврать маме, что Оля и Ксюша тоже в Конёво, и поэтому завтра вечером я уйду с ними гулять. Даже не помню, как к этому отнеслась мама. Скорее всего, плохо, но мысли мои были далеко, и, получив главное – разрешение, я начала представлять различные сценарии моего праздника.

Всю субботу я ждала звонка. Телефон пиликал каждые полчаса, но я безрадостно и угрюмо благодарила всех за поздравления, раздражаясь от того, что звонит не Стас. Около шести вечера пришло СМС: «Будь готова к 19:00». Шоу началось! Я знала, что в этот день всё будет совершенно не так, как в другие дни рождения, своё восемнадцатилетие я точно проведу суперски и буду вспоминать потом всю жизнь! Я была в предвкушении чего-то необычного, но никакого конкретного плана у меня не было.

В семь часов вечера я села к нему в машину, и первое время мы ехали молча, лишь изредка перекидываясь отстранёнными фразами. Подъезжая к Заозёрску, он взял мою руку и спросил:

– Ты готова?

– К чему?

– Тебе понравится, – сказал Стас и нежно поцеловал мою ладонь с внутренней стороны.

Мы приехали в кафе. В глубине почти безлюдного зала в самом тёмном месте стоял столик. На белоснежной скатерти лежали столовые приборы и пустая посуда. В центре стола величественно расположилась высокая прозрачная ваза с цветами. Никогда в жизни я не видела таких прекрасных роз даже по телевизору. Аккуратно расправленные, словно расчёсанные, влажные листочки окутывали длинные, идеально ровные изумрудные стебли. Бархатные невероятного размера раскрывшиеся бутоны прижимались плотно друг к другу и походили на распушившуюся цветочную шапку. Мне хотелось нырнуть в этот букет лицом и купаться в нежнейших кремовых лепестках, жадно вдыхая потрясающий, пьянящий аромат. Стас дал мне время обалдеть от своего сюрприза и деликатно отодвинул стул, приглашая присесть. Мы устроились друг напротив друга. Он пристально смотрел на меня, словно пытаясь что-то найти на моём лице. Я даже запереживала, что недостаточно замаскировала прыщ, который, естественно, вылез на щеке за пару часов до встречи.

– Думаю, тебе нужно выпить. Коктейль? Вино? Шампанское? – он вёл себя непринужденно и спрашивал очаровательно улыбаясь.

«Водяры, самогона, коньяка и портвейна, пожалуйста. И, будьте любезны, намешайте всё в одном ведре, чтобы меня выстегнуло прямо тут!» – подумала я, но ему сказала, что не откажусь от лёгкого коктейля.

Мы выпили, разговор стал набирать обороты. Через час мы уже вовсю болтали, будто между нами снова сотни километров, и мы привычно слышим друг друга в телефоне. Тем временем людей в помещении становилось больше. Некоторые молодые люди подходили поздороваться со Стасом, жали ему руку и вопросительно смотрели на меня.

– Кстати, зал, в котором я тренируюсь, находится здесь в подвале. Раз я тренируюсь каждый день, выступаю на соревнованиях, меня оформили по совместительству тренером, и у меня есть ключи. Хочешь, спустимся, я покажу тебе тренажёры? – не было похоже, что он боится быть на людях со мной, скорее, нам обоим хотелось оказаться наедине.

– Пошли, покажешь мне свой тренажёр, – я занервничала, и юмор срабатывал как самозащита.

Стас оценил мою шутку, в которой, конечно, была только доля шутки, и рассмеялся.

Мы спустились по лестнице и зашли в пустой зал. В коридоре горели лампы, и этого света нам было достаточно. Я тут же изобразила томный интерес к многочисленным железным механизмам. Стас в полумраке принялся показывать, как ими пользоваться, чем просто взорвал мою юную психику! А потом мы прошли в комнату отдыха, где стоял небольшой комод с телевизором и чайником, напротив был огромный угловой диван, а рядом журнальный столик. Дверь мы оставили открытой, чтобы коридорного света хватило и на эту небольшую комнатку. На столе стояла бутылка шампанского, тарелка с фруктами и мои любимые конфеты. Стас не торопил меня. Мы молча сели на диван, в воздухе повисла тишина. Я сильно волновалась, была в замешательстве, возможно, было слышно, как противно скрипят мысли сомнений в моей голове. Но меня манило к Стасу. Я не могла и не хотела сопротивляться соблазну. Он сидел рядом. Не говорил. Не трогал ни угощения, ни меня. Я первая взяла его руку, он тут же притянул меня к себе. Мы поцеловались. Страсть наших объятий то возрастала, то сменялась ласковыми еле уловимыми прикосновениями. Мы то снова пытались друг друга съесть, как тогда в машине, то почти останавливались каждый раз, когда очередной предмет одежды падал на пол. И вот на мне остались только маленькие трусики. Стас расположился полулёжа на диване, откинувшись на спинку. Я сидела сверху лицом к нему и попой чувствовала, как напряжены его горячие, твёрдые, как камень, бёдра. Во время поцелуев между нашими телами не было пространства, и моя юная обнажённая грудь растекалась по его груди, почти такой же выпуклой, но более упругой. Мы взялись за руки, плотно прижимая ладони переплетёнными пальцами, и на мгновение замерли. Стас сквозь темноту всматривался в мои глаза, пытаясь понять, готова ли я к продолжению. Мне хотелось сказать ему вслух, что останавливаться уже поздно, но мой язык забыл, что, кроме поцелуев, он нужен ещё и для слов. Набрав полную грудь воздуха, я парализовано смотрела на Стаса и подушечками пальцев чувствовала его пульс. Тело Стаса, наоборот, всё было в движении. Плечи и грудь вздымались от частого дыхания, словно после марафона на длительной дистанции. Вытянутые ноги подёргивались, как при мышечных судорогах. А необузданный зверь, пребывая в состоянии полной боевой готовности, пульсировал в такт сердцу. Притянув к себе наши сцепленные руки, я решительно положила их на святящуюся белую ткань своего белья, и через пару секунд на мне не осталось ничего. Стас подхватил меня, словно в невесомости, и бережно положил перед собой. Всё произошло. Очень нежно, долго, робко, больно. Несколько раз он спрашивал меня, нужно ли продолжать, всё ли в порядке, и не передумала ли я. Я лежала с закрытыми глазами, еле слышно кряхтя под тяжестью огромного красивого тела. Положив онемевшие руки на плечи Стаса, я ощущала мурашки на его спине. А может, это были мои, просто им стало тесно на моей коже, и они перекочевали к нему. В какой-то непонятный для меня момент он остановился и сел рядом, взял с полки столика салфетки и аккуратно вытер мои бедра с внутренней стороны. Я приподнялась на локтях, прикрыв грудь руками. Когда Стас встал, чтобы выбросить побагровевшие салфетки в мусорное ведро, жёлтый луч лампы из дверного проёма почти полностью его осветил, я зажмурилась и резко отвернулась. Стас громко расхохотался: