Развороты на 180 градусов. Современная женская проза

После прошлогоднего развода Алла восстановила девичью фамилию. Анатолий презирал её за содеянное, не скрывая этого. Впрочем, голос бывшего уже даже и не раздражал. Не в силах избавиться за год от многолетней привычки, Кабанов продолжал скрупулёзно контролировать Аллу и после развода, отчего опротивел до тошноты. Но начать разговор грубо – значило обречь себя на полдня высказываний о её неблагодарности. Поэтому Алла давно уже избрала в общении с Толиком определённую тактику. Отчитавшись за период с момента предыдущего звонка и голосом секретарши, не испытывающей к начальнику хотя бы благодарности за трудоустройство, женщина превратилась в слух. По-видимому, Толик был доволен послушанием бывшей; он принялся тоже перечислять – делово, без пауз:

– Я заберу сегодня Киру. Завтра утром ей на стадион. Валера хочет видеть меня: опять башлять за её турнир в Сочи. Надо, чтобы хотя бы до полуфинала дошла. – Толик докладывал, сетуя по-житейски, словно они до сих пор были супругами. Женщина отставила телефон настолько далеко, насколько это позволяло слышать, но не слушать. Постоянное нытьё давно надоело. Видимо почувствовав это, Кабанов рявкнул от досады, – Всё! После тенниса завезу её тебе. Чтобы была, как штык! – Командные нотки не совсем удачливого бизнесмена, если не сказать совсем неудачливого и средней руки, Толик не лимитировал ни для кого.

Алла расплылась в улыбке: «Ритуля! Молоток!» От приказа тренера Толик отбояриться не мог: дочь слыла перспективной. Отношения Киры и отца время от времени натягивались, но на одну ночь общения должно было хватить обоих. Решить вопрос с младшей теперь будет проще. Тут же Алла набрала другой номер.

– Каруся! Светуля в городе! Уже знаешь? А ну, да, во я балда! В бане буду обязательно! Ритке – гранд мерси! Мёд принесу. С вас всё остальное. Пришли смс-ку с адресом бани. Пли-из.

Карина – главный редактор женского журнала «Красная стрит», угукнула: перед столом шло оформление заказа на полуторамиллионную рекламу.

– Да. Знаю. Поняла. Пришлю. Я свяжусь с вами попозже, – точечно отрапортовал голос в трубке, и пошли короткие гудки. Алла поплыла к мясным рядам, мыслями окунаясь в блаженство предстоящего вечера. Несмотря на трудности жизни, были в ней, слава богу, ещё и такие радости как сауна с подругами детства.

Выйдя с базара и свернув по Красной в сторону бывшего Центрального междугородного переговорного пункта Алла на ходу думала о подругах. «Ритка – труженица-пчела, всё положила на алтарь счастья детей, выкинув заботу мужа о себе на начальной стадии семьи. Светка – первая красавица школы, модница. Мечтая стать дипломатом, она поступила в „иняз“, на какой-то выставке приколола к себе француза и вот уже пятнадцать лет живёт в Париже. Вроде бы здорово живёт. В достатке. В уважении. Там – порядок. Законопослушная страна. Жёнопочитающие мужья. Не то, что у нас. С мужем то ли в разводе, то ли нет – не поймёшь. У иностранцев всё, не как у людей Родины: ремонты в квартирах делают вместе, в отпуск – опять вместе, да ещё и созваниваются каждую неделю узнать, как дела. Тупо как-то. Иное дело у нас: облаял, без денег оставил – вот это я понимаю развод! Во всяком случае позиции определены, акценты расставлены. И ничего хорошего уже ждать от бывшего не стоит, – Алла легко, несмотря на сумки, перебежала через дорогу перед бампером тормознувшего такси. Здесь тоже хватило улыбки, чтобы конь встал на полном ходу. Вот только наездница, накатавшись до пролежней, была и без седла, и даже без хлыста. – Извините, не сейчас, – отмахнулась Алла на призывный гудок и тут же забыла про дорогу. – Каруся – тоже умница и красавица, поменяла пятого мужа. Она чётко знает когда, где, с кем и чего хочет, – завидовала Алла по-хорошему. Сперматозоид её мечты был пассивен и никак не мог достигнуть яйцеклетки самосознания, чтобы зародить стремление к чёткому позиционированию себя, особенно с мужчинами. Проявления малейшего мужского интереса оказывалось достаточно, чтобы женщина прятала рожки, как улитка. – Многорожистая, такая улитка. Или многороговая. Как сказать правильнее? Хотя, как не говори – этот момент из истории семьи не вычеркнешь» —Алла грустно думала про факт, ненавидя бывшего мужа всё больше и больше по мере восхождения: в доме проводили кабель интернета и отключили электричество, а с ним и лифт, отчего сумка с продуктами тяжелела от ступеньки к ступеньке, а пульс скакал недопустимыми цифрами от этажа к этажу.

Рита

– Маргарита Николаевна-а-а! Маргарита Николаевна! Вы тут?

Рита открыла глаза на массажном столе своего кабинета. После обеда ей всегда необходимо было подремать хотя бы двадцать минут. Бросив взгляд на часы на мобильном, она поняла, что сну – конец.

– Здесь, здесь. Кто там?

– Студент Малик-заде.

– Подожди, сейчас выйду. – Рита быстро встала, оправилась, взметнула рукой асимметричную чёлку, плеснула на лицо воды из раковины, накинула поверх одежды белый халат и вышла из-за шторы. Перед ней стоял низенький борец, с куртки до кроссовок засунутый в «Адидас».

– А, это ты Малик-заде. Чего тебе?

– А когда можно зачёт по массажу сдать?

– А когда всем, тогда и тебе. Что за глупый вопрос?

– Маргарита Николаевна, мене надо сейчас. Я на чемпионат Мира улетаю. Завтра.

Рита вернулась за штору, собрала простынь, на которой лежала, и сунула в сейф. Несгораемый шкаф был наполнен женскими мелочами: гигиеническими прокладками, кремами, новыми колготками, зубочистками и прочим, что могло всегда сойти на «нет» в дамской сумке.

«Вот хам! Завтра улетает, сегодня спрашивает. Вот сейчас как разозлюсь… Хотя, на фиг мне это надо?» – Появившись вновь перед студентом, она скрестила руки перед грудью. Парень терпеливо держал улыбку. – Говоришь, завтра улетаешь? Ну что ж, значит, зачёт сдашь после приезда. Вот вернёшься чемпионом Мира, тогда и поговорим. – «Хоть бы раз куда-то за рубеж слетать. А для таких, как этот… борец, заграница – дело привычное. Для чего живу? За что работаю?»

– Маргарита Николаевна, зачем вам чемпион Мира, вы же взяток не берёте? – Олимпийский резерв посмотрел на преподавательницу махровыми ресницами. Во всей Академии физкультуры и спорта знали, что единственный зачёт, какой нельзя получить без взятки – это у Маргариты Николаевны Ремизовой по массажу.

– Так, Малик-заде, разговор закончен. После Чемпионата, – Рита обессиленно опустилась на стул, ещё раз пожалев о прерванном сне.

– А может сейчас? Я вас только подержу за руку, вы сразу поймёте какая у меня ласка в ладонях. Вы же сами говорили, что массаж надо делать с лаской.

Рита спокойно выдержала елейный голос азербайджанского «Дон Жуана»:

– Я говорила, что его надо делать с любовью к телу того, кого массируешь.

– Ну вот. А у меня к вам знаете какая любовь! То есть к вашему телу. – парнишка отточенным жестом зафиксировал сердце на переднем кармане куртки. Риту такой сентиментализм не пробирал. – «Господи, чем он там их всех борет? Худой, как солист танцевальной „Берёзки“». – Женщине стало жаль парня. Всё-таки этот был трудяга. – Будешь хамить – дам тебе на массаж стопу, а не руку, как всем.

– Да хоть две стопы. Для вас, Маргарита Николаевна…

– Ладно, взятки не беру, но заказ сделаю: привезёшь статуэтку молодожёнов?

– Вы что замуж собрались?

Рита вздрогнула, перекрестилась, бесстрашно поплевала через левое плечо:

– Ты что, Малик-заде? Я с дуба что ли рухнула? Молодожёнов – подруге. Она коллекционирует. Понял?

Борец не успел ответить: на столе из мобильника дважды пробили куранты Кремля. Рита кинулась к телефону, бегло прочла сообщение. Старшая Вика отчиталась что дома, поела, села заниматься. На секунду уплыв мыслями в надежде, что борщ ребёнок догадался подогреть отдельной порцией, а не всей кастрюлей, Рита снова упёрлась в улыбку спортсмена. И снова стало жаль его худобы.

– Так как насчёт зачёта, Маргарита Николаевна?

Женщина глянула на часы в мобильнике. Следующее практическое занятие только через пятьдесят минут.

– Ладно, давай через полчаса подходи. Мне в ректорат нужно сбегать. Посмотри пока про локтевой нейролиз. Предписание, задача операции, основные принципы массажа позднего послеоперационного периода.

Студент кивнул, улыбка с лица исчезла. Он силился запомнить нужные слова. Рита вытолкала его из кабинета и, несмотря на весну, полетела по коридору пьяной осенней мухой. До конца рабочего дня предстояло ещё немало дел, но перспектива попарить бренное тело и увидеться с бывшими одноклассницами грела уже сейчас. Рита заранее поняла, что зачёт Малик-заде она поставит. Хотя, сто пудов, он ни за что не повторит операционную технику, штурмовать которую она его послала. «Да и ладно. Этот точно ни за что в массажисты не пойдёт. Так что – пусть дышит», – у Риты было чёткое правило: не ставить зачёт по массажу до тех пор, пока на собственном теле не проверит на что студент способен.

Карина

– Улица Садовая – это между Пашковской и Горького. Да, здесь находится редакция нашего журнала «Krasnaya street», – второе слово из названия Карина произнесла на английский манер. Москвичу на другом конце провода сразу следует понять, что она из себя представляет, – Ну как журнала? Это, конечно, не «Эсквайр» и даже не «Отдохни». Но, по меркам краснодарского глянца, вполне приличное издание, – Карина, продолжая кокетничать голосом, испепеляюще глянула на фотографа, вошедшего с материалом для печати. Он тут же попятился, нащупал дверь свободной от снимков частью тела и с извинениями исчез. Кофейный запах кабинета начальницы дополнился табачным – Карина воспользовалась паузой в разговоре, во время которой столичный респондент объяснял, чего от неё хочет.

– Я подумаю, как вас продвинуть в листинге, – закончил москвич обещанием. Карина отключила мобильник и затушила едва начатую сигарету. К никотину женщина приучала себя к яду, поглощая его малыми порциями, как Григорий Распутин. С тем образом жизни, при котором присутствие на тусовках, презентациях, банкетах и прочее составляли часть рабочего времени, свежесть и трезвая голова являлись для Карины как худоба для манекенщицы. Это не обсуждалось, это требовало закалки. Голова закружилась, во рту завоняло, слюну противно было проглотить и подташнивало; зато прививка в кровь поступила. Проявленная сила воли придала пышногрудой армянской красавице уверенности. А ещё, впереди блеснула перспектива рекламы её журнала столичным спецом по культуре на Кубани. «Хлыщ ещё тот, но без него – никуда», – настроение главного редактора маячило на отметке «пойдёт».

Затянув широким ремнём и без того тонкую талию, Карина уселась за бумаги. Забыв про наглого фотографа, она потёрла виски, намазанные перечной мятой: от тошноты и головной боли, говорят, помогает, и принялась листать последний выпуск собственного детища. Да, конечно, у её журнала есть все составляющие местных изданий подобного рода. Прежде всего, так называемые, локальные сплетни, большей частью иллюстрированные страницами рекламы туфель, сумок, платьиц, керамической плитки и прочего, позволяющего держаться на плаву. Доля, отданная под пиар – это интервью ботокстных тётенек и пузатых дяденек, их истории о бизнесе, вкусах, принципах, личной жизни, часто вымышленные, вовсе неинтересные, но доведённые редакторами до высшего печатного жанра – журнального романа – тоже нужно. В конце издания, а именно оттуда начинают его изучать настоящие «листатели», помещались репортажные съёмки с важных событий города – открытий ресторанов, выступлений модных ди-джеев, юбилеев тех же пропиаренных «воротил» бизнеса и прочих событий, мажорных для плебейского менталитета. Здесь заказчики торжества ищут своё фото с заветной надписью типа: «Георг – управляющий сетью магазинов «Мех и кожа», «Надежда Петровна задувает свечи на юбилейном торте». Здесь же, с придыханием, надеются найти своё отображение, зафиксированное случайными объективами, красотки из числа любовниц и к ним стремящихся. Их глазки млеют, а сердечки ускоряют ритм перед заголовками, гласящими: «Гостья праздника», «Случайная спутница Виктора Н.», «Света и её юный поклонник», «Всегда молодая и бодрая Нинон», и так далее. И опять здесь же и первая, и вторая категория покупателей журнала подыскивают для себя партнёров по интересам: старые – молодых, бедные – богатых, а стремящиеся воплотить мечты – старых и богатых одновременно.

И всё-таки, не это могло добавить баллов журналу. Особую гордость Карины Эдуардовны Абдалян – главного редактора и директора «Krasnaya street», а для близких Каруси, составляли авторские колонки о городе, его жителях, их проблемах и чаяниях. Вся та работа, которой учили её на журфаке, что требовала большего внимания, чем проколы и казусы тусовок, и которую Карина всегда делала сама, мечтая издать когда-нибудь книгу на основе этих материалов. Но книга – это крупное намерение, тогда как бизнес-план и презентационный лист для москвича – требование немедленное. «Хошь не хошь, а покажи свою растяжку, Карина Эдуардовна», – подбодрила себя женщина. Она знала, что весь послеполуденный солнечный день нужно будет убить на дело, а, спускаясь в помыслах ещё ниже, – сначала стоит задать трёпку фотографу.

– Как от вас всегда вкусно пахнет, – расшаркался тот перед внезапно возникшей грозной начальницей. Порог отделял её кабинет от комнаты сотрудников. По причине финансовых невозможностей здесь сбились в кучу столы дизайнеров, бюро корректоров, лаборатория фотокорреспондента и стойка двух замдиректоров, выносящих бредовые шедевры журналистов. Совсем к окну были приклеены компьютерный блок менеджера по рекламе и столик курьера, по совместительству личного водителя Карины.

– Да. От меня всегда хорошо пахнет… очередным увольнением, – Карина была надменна. Она прошла к столу подчинённого, где лежали последние, подготовленные для её рецензии снимки, и навела на них взгляд, как оптику бинокля. Молча оценив материал и отложив в сторону понравившиеся фотографии, важная начальница вздохнула при полной тишине и медленно окинула выжидающий зал. Карина поправила блузу на плечах. Пояс на талии жал, не давая наполнить лёгкие, но, увидев отражение в окне, женщина осталась собой довольна: «Не хуже Гурченко в „Карнавальной ночи“. Никак не хуже». Взбив рукой копну шикарных, на момент шатеново-краснопёрых волос, грозная директриса вспомнила про предстоящий вечер и мысленно махнула рукой. Всё-таки работал фотокорреспондент здорово, иначе…

– Ладно, живи пока. Твоё счастье, что у меня сегодня по плану редкое мероприятие с подругами детства. – Временами Карина Эдуардовна могла быть широкой кавказской душой. Виляя бёдрами с риском удариться о столы, высокопарность скрылась за дверью кабинета, унося фотоснимки. Обе редактрисы выставили за её спиной по большому пальцу. Фотограф осел на стул.

Глава вторая: По дороге в баню

Светлана выскочила от матери в последний момент и никак не могла вспомнить название улицы, чтобы объяснить таксисту куда ей нужно. Ассоциация с русской сказкой тоже подвела.

– «Колобок»? «Белоснежка и семь гномов»? «Теремок»? «Русалочка»?

Лупя глаза в лобовое стекло и почёсывая трехдневную щетину, ставшую, как заметила Светлана, космополитически-популярной в силу не столько экономии, сколько лени, таксист напряг рацию для справки. Проржав над перспективой парки у «трёх богатырей», диспетчер стала наугад называть все схожие или подходящие под смысл названия заведений. Очередное из них оказалось нужным. В салоне раздался шип, хрип, писк, хруст из которых пассажирка поняла только одно: диспетчер объясняла, как проехать в нужное место.

– Как вы это расшифровываете? – выдохнула Светлана, от всего сердца жалея водителя.

Он гордо тронул машину с места в галоп:

– Привычка. А вообще шо тут непонятного? Нам на Крымскую. По Красных партизан в сторону микрохирургии хлаза, потом у ботанического парка на кольце налево на третью линию до Славянской, там кладбище. Я вчера туда мужика подвозил; жена возьми, да и умри. Представляете, шла по рынку с морковкой и хана. Молодая ещё. Ну, не как вы, конечно, – таксист подмигнул в зеркало внутри салона, – но пятьдесят – тоже не возраст. Во жизь!