Дядя Лёня. Сборник рассказов

– Ты, правда, так считаешь? – неподдельно удивилась Смерть. А зачем же тогда это все? Жизнь?

– Жизнь дана нам, чтобы мы ею насладились сполна, зная, что от нас ничего не зависит, чтобы мы ни делали и ни предпринимали. Жизнь – это бесконечность «если бы»… Мы просто должны принять ее такой, какая она есть.

– Что ты имеешь в виду?! Объясни, – попросила Смерть.

– Хорошо. Представь. Ты опоздала на работу. Начальник спрашивает тебя «почему?». Ты отвечаешь, что попала в пробку. «Почему?» – не унимается он. Водитель машины, ехавшей впереди, уснул за рулем. А он опять «почему?» Ты: «Ну, мол, жена у него родила в ночь. Роды были раньше срока». А он снова «почему?» Ты уже и не знаешь, что отвечать, потому что просто не знаешь. Но это ты не знаешь, а там наверху все знают: и про тяжелые роды раньше срока и про остальную цепочку «почему?». Тут есть только одно объяснение: «Пути Господни неисповедимы». Все. Отсюда вывод: ты опоздала на работу, по независящим и неизвестным тебе обстоятельствам. Хотя даже любимый цвет и любимый цветок мы выбираем не сами. Это связано с запахом мамы, которая душится только этими духами, как память об отце, или с цветом патриотического флага Родины, потому что твой дед воевал. Одним словом – все это результат той же «бесконечности если бы». Пытаясь ответить на очередное «почему?», мы упираемся в стену неизвестности, которую наш разум не в силах преодолеть. А мы всю жизнь пытаемся найти объяснение поступкам: своим, других людей, пытаемся идти другой дорогой, что-то изменить, вместо того, чтобы просто жить, жить и радоваться всему. Всему, что видим, что слышим, что ощущаем, чувствуем. И принимать все как есть с улыбкой и благодарностью, а не с упреком и недовольством.

Смерть задумалась. Внимательно всматриваясь в Анастасию, она задала последний вопрос:

– А сейчас ты о чем-то жалеешь?

– Да, – печально ответила Настя.

– О чем же?

– О том, что не увижу, как будут расти мои внуки…

Смерть похлопала Анастасию по плечу и, указывая костлявым пальцем вверх, сказала:

– Не жалей ни о чем. Там ты сможешь увидеть все.

В следующую минуту взявшись за руки, они растаяли в бесконечности.

Урод

Неумеха-воспитательница обварила Данилу кипятком. Сколько было слез, истерик, судебных разбирательств, больниц, лекарств, переживаний. Ожоги прошли, оставив на лице мальчика рубцы и шрамы. Данила остался уродом. Его так и называли во дворе пока он не вырос и из маленького мальчонки не превратился в исполинского роста юношу. Друзей у Данилы не было. Его сторонились, общались только по необходимости. Правда и дразнить Данилу теперь боялись, понимали, что сдачи дать сможет. Он привык. Держался особняком. Один. Детей отпугивала его внешность, а взрослые стыдливо опускали глаза, как будто они в чем-то виноваты. Данила носил кепку, глубоко надвинув ее на лицо, везде, даже в школе, благо учителя понимали и не заставляли снимать ее во время уроков. Он знал реакцию людей, но каждый раз надеялся, что когда-нибудь она будет другой.

Мать, утешая Данилу, говорила, что внешность неглавное, что красота уходит, остается суть. Важнее душевная красота, а Данила очень-очень добрый, внимательный, заботливый.

– Это главное. Поверь мне. Как было бы скучно жить, – говорила мама, если бы все вокруг были одинаковые. Представляешь? Выходишь ты во двор, а там все Данилы. Точно такие же, как ты.

– Здорово было бы. Быть таким, как все. Я бы наконец-то перестал прятать лицо под кепкой. Мама вздыхала:

– Человеческая красота проявляется в поступках и делах. Только это важно, поверь мне. Многие забывают это, путая внешнюю красоту с истинной. Когда-нибудь настанет день, люди увидят твою красоту, настоящую, душевную.

И Данила ждал. Ждал, когда настанет этот день.

А пока лучшим его другом был пес Гром, которого Данила отбил от мучивших его соседских мальчишек. Гром искренне любил Данилу за его доброе сердце. Он встречал его со школы, и тогда они вместе шли покорять песчаные просторы близлежащей стройки, или спускались к реке погонять лягушек. Данила любил читать, читал много, с упоением, представляя себя на месте любимых героев и мечтая о дальних странствиях и походах.

Однажды к ним в класс пришла новенькая: худющая, веснушчатая девчонка в здоровенных очках с толстенными стеклами.

– Познакомьтесь, это София, пробормотала учительница, и тихонько подтолкнула девочку вперед.

– Садись.

Соня был очень бойкая, дружелюбная, активно принимала участие в школьной жизни, всем помогала, давала списывать. Но одноклассники невзлюбили ее. Постоянно подтрунивали и обидно обзывали «очкариком» Соня, в отличии, от Данилы, сдачи дать не могла. Она молча сносила обиды, и на следующий день, как ни в чем не бывало, снова пыталась найти друзей.

Как-то гуляя по пустынному пляжу, Данила издали заприметил Соню. Она сидела на берегу и громко рыдала. Подойдя ближе, он услышал, как девочка говорила сквозь рыдания: «Дурацкие очки. И почему я не такая как все». Заслышав шаги, Соня подскочила и побежала прочь.

«Что у нее-то не так?» – думал Данила по дороге домой.

Жизнь шла своим чередом. Только вот над Соней стали издеваться чаще и злее. Одноклассники, видя, что она сносит все их обиды, пытались найти предел ее терпению, придумывая все более изощренные унижения. Соня хотела подружиться, поэтому прощала их в надежде, что они поймут это. Становилось все хуже и хуже.

Возвращаясь со школы, Данила увидел, как несколько ребят из его класса, отобрав у Сони очки, дразнят ее, как собачонку, заставляя бегать на голос. Девочка совсем не видела без очков, поэтому спотыкалась, падала, натыкалась на деревья и бордюры. Коленки были изодраны в кровь, нос разбит. Соня просила вернуть ей очки, а в ответ слышал только обидные ругательства. Жестокость одноклассников не знала предела. Данила бросился ей на помощь так рьяно, что не заметил, как с него слетела кепка.

– А ну пошли вон! – Заорал он. Мальчишки попятились прочь. Никогда они не видели тихого Данилу таким разъяренным.

– Отдай! – Прогремел Данила, взглядом указывая на очки в руке одного из ребят. Тот сунул их ему, и бросился бежать, как и все остальные. Данила подошел к заплаканной Соне.

– Давай я помогу тебе встать. Девочка робко протянула руку. Поднявшись, она пристально посмотрела на Данилу.

– Я никогда не видела тебя без кепки. Ты… Ты такой красивый!

Данила ухмыльнулся и протянул ей очки.

– Надень.

Соня послушно повиновалась.

– Ну, что? Ничего не изменилось?!

Соня смотрела Даниле прямо в глаза:

– Нет, ничего. Ты по-прежнему очень красивый. А еще очень-очень добрый, храбрый и большой, прямо как гора. Они оба рассмеялись.

– Пойдем-ка, я провожу тебя.

С этого дня никто больше не смел обижать маленькую Соню, а Данила наконец-то перестал носить свою кепку.

Повелитель

Бегая по магазинам, Вера, столкнулась с какой-то теткой. У той выпала сумка из рук, яблоки рассыпались по полу. Женщины вместе стали собирать их.

– Ой, простите, меня, пожалуйста, я не хотела,– оправдывалась Вера.

Женщина медленно подняла на нее глаза.

– Верка! Ты?

Вера всмотрелась в лицо напротив.

– ОЙ, Люська! Неужели! Какими судьбами?

Это была закадычная Верина подружка с института. Людмила всегда была первой красавицей, умницей, да, что там говорить, девчонки завидовали ей, от парней у Люськи не было отбоя. Но теперь Вера не узнала бы ее, если бы не звонкий голос и роскошная копна волос, как всегда украшавшая Людмилину голову. Вид у Люськи был изрядно потрепанный: синяки под глазами, явно от недосыпа, тусклая кожа, полное отсутствие косметики. Да и платьице на ней было еще институтское, поношенное.

– Как дела, Люсь? – монотонно спросила Вера.

– Да, все хорошо!