Любовница-мама

– Что-что?!

– Курить бросай, говорю. Серая уже вся!

С этими словами супруг поднялся и вышел из кухни. Маруся осталась сидеть. Она была не столько раздражена, сколько обескуражена.

Несколько лет назад муж-художник написал с неё картину «Девушка с мундштуком». То, как изящно Маша пускает дымные колечки, всегда его восхищало. И вдруг этот выпад…

Марусе вспомнилась беседа с мамой, имевшая место месяца три назад.

– Уходи от него, Машуня, – канючила родительница, – климакс у мужика. А тебе уже тридцать шесть.

Тогда Маруся от мамы отмахнулась, но теперь крепко задумалась над её советом,  растравляя себя неприятными воспоминаниями. Их было не так уж и много: Боря обожал жену, баловал её, вывозил на курорты. Но при этом изменял, не разрешал рожать. Дескать, надоели ему отпрыски от первого брака…

Машу давно уже не радовало сидение дома. Сначала у неё появился один тайный ухажёр, затем другой, а недавно завёлся и третий…

– Надо разводиться, – решила наконец Мария. – Но сначала припру его к стенке компроматом.

Она наняла частного детектива и вскоре получила пухлый конверт со снимками, на которых Борис миловался с вульгарной брюнеткой. В тот же день Маруся, демонстративно закурив, швырнула фотки мужу.

Тот, рассмотрев их, остался спокойным.

– А красивая пара, да? – Вдруг подмигнул он благоверной.

– Издеваешься?!

– Нет, это ты издеваешься! – вдруг заорал Борис. – Шалава!!! Детектива она наняла! Лучше бы таблетки от курева купила! Воняешь табачищем, как грузчик портовый!!!

Маруся разрыдалась. Сквозь слёзы она припоминала супругу все его походы налево и нерождённых детей…

Борис вдруг присел перед женой на корточки, начал поглаживать по голове.

– Маша, Маша… Как была ты инфантильной, так и осталась… Когда-то твоя детскость дико меня заводила, но…

Он замолчал, задумался. Маруся продолжала скулить.

– Знаешь в чём беда твоя?

– В чём?.. – жалко проблеяла супруга сквозь слёзы.

– У тебя напрочь отсутствует женская чуйка. Ты так боишься стать брошенкой,  что во всём со мной соглашаешься. А мы, мужики, любим кошечек с коготками. Ну, посуди сама: запретил тебе рожать – покорилась. Стал восхищаться тем, как куришь, – задымила паровозом.

Слушать дальше этот бред Маруся не стала. Она стряхнула с себя ставшую ненавистной руку и побрела прочь, пошатываясь как пьяная. На следующий день Маша подала на развод.

Сильный и молчаливый

– Ты жене изменял? (задумчивый смайлик).

– Нет, ни разу, хотя на других девок глядел (классический смайлик).

– Считай, что изменял (обезьянка, закрывающая рот).

– Дура ты)

Так, с этим всё понятно. Полина вышла из чата. Стояла тоскливая зимняя ночь. За дверью спала дочурка, а к Поле сон не шёл.

– Почитать, что ли?

Полина открыла сборник рассказов Виктории Токаревой.

«Иван Иваныч женился на Ольге раз и навсегда и не шарил глазами по сторонам», – читала молодая мама. Уныние крепчало, как мороз за окном.

– Таких людей, как у Токаревой в книгах, уже нет, – думала Поля. В свои тридцать с хвостиком она не встретила ни одного парня, который, крутя с ней роман, не держал бы «в скобках» еще одну или даже нескольких дамочек.

В любовь меж полами ей давно уже не верилось. Ибо мы либо не доросли до богов, либо обмельчали в так называемой цивилизованной ойкумене. Есть любовь к себе, к своему ребёнку как продолжению себя. А то, что вспыхивает время от времени между женщиной и мужчиной, – в лучшем случае страсть. Чем человек старше, тем шансов наслаждаться романтикой всё меньше, ибо розовые очки природа надевает на фертильных. Ей нужны новые особи, а делать детей куда приятнее, когда пребываешь в объятиях богини Майи…

– Что-то совсем циничной я стала,  – угрюмо размышляла Полина. – А ведь как хочется романтики… Пусть даже это будет обманом.

Экс-муж никогда не говорил ей правильных слов. «Ты моя самая-самая», – произносил он. А надо было так: «Ты моя единственная!».

Полина мечтала о сильном и молчаливом спутнике. Пусть нашёптывает ей нужные слова, носит на руках и хотя бы изредка делает подарки. Дорогих презентов не надо, милые пустячки тоже греют душу. Всё!  В его мужские дела она соваться не будет, а он пусть помалкивает в тряпочку, а на других девиц в её присутствии не пялится.

Читать расхотелось. Поля вновь потянулась к смартфону. Ого! Целых пять сообщений.

Четырёх челоботов, написавших, словно сговорившись: «Привет», она проигнорировала. Пятый, Ярослав, оказался оригиналом:

– Здравствуй, звёздочка. Мне скучно.

– Мне тоже, – ответила Полина.

Письмо Онегину. Наши дни

– Прикинь, никак не могу мужа бросить! Присушил меня гад, что ли?

Лариса сидела в кафе с подругой детства Анной и жаловалась на свою неудалую жизнь. Дескать, супруг держит её в чёрном теле. Подарков не делает, на курорты не возит. Она, Лара, тянет на себе и его, и сына, потому что Толян за копейки ломается  в библиотеке.

– И ладно бы, в тряпочку помалкивал, так он, козёл, ещё и моду взял – оскорблять. Зато со своими библиотекаршами милуется… – ныла Лариса.

Анька слушала её с интересом. ("Развлекается тут, наслаждается. Самоутверждается на моём убогом фоне!" – шевельнулась в голове Лары неприятная мыслишка.)