Время собирать камни

– Вот именно: скучноватые! А мне так просто неинтересно выслушивать эти истории про Сашкину работу или мнение их обоих о политике, потому что они в ней абсолютно не разбираются. Книг не читают, фильмов, кроме голливудских боевиков, не смотрят, общих тем для обсуждения у нас не так уж и много, поэтому мне просто жалко тратить свое время на совершенно непродуктивное общение. Понимаешь?

– Витя, а со мной у тебя продуктивное общение? – тихо спросила Тоня.

– Да при чем тут ты? Продуктивное, не переживай. И есть еще кое-что. Допустим, мне и Аркадий время от времени надоедает, но с ним мы – люди одного уровня.

– А с Сашкой и Колей?

– А с Сашей и Колей – разного, потому что оба они, к сожалению, неудачники.

– Да с чего ты взял? Господи, вот ведь глупости какие!

– Нет, так оно и есть на самом деле. Посмотри сама: чего оба добились в жизни к тридцати с лишним годам? Колька – шофер, семьи нет, детей нет, зарабатывает очень и очень так себе. Весь досуг – телик посмотреть после смены или в баню завалиться с приятелями. А так – к матери, на огороде вкалывать.

– А Саша?

– И Сашка такой же. Ну что за работа: замки в двери врезать? Ни денег, ни славы, как говорится. И ты пойми, Тонь, ведь если что у них случится, то к кому в первую очередь тот же Сашка побежит деньги занимать? К нам, потому что больше не у кого. Вот машина ему понадобилась, свадьбу у кого-то там сыграть, так он меня просил. А мне будто больше делать нечего, как каких-то идиотов развозить по городу! Если нет у тебя денег на нормальную свадьбу, значит, умерь свои аппетиты, вот и все.

– Мне кажется, ты Сашку обидел тогда, – сказала Тоня, вспомнив разговор, о котором говорил Виктор.

– Господи, Тонь, да я того и добивался, чтобы он понял раз и навсегда: не надо ко мне с идиотскими просьбами приставать, потому что я достаточно занятой человек. С Сашкой сама знаешь как: один раз поможешь, в другой уже не отвяжешься, он на шею сядет. Вот я и пресек с первого раза.

Виктор был прав, Тоня не могла не признать. Оценив благосостояние старого приятеля, Сашка попытался вовсю это использовать, но делал это так открыто, так спокойно, с чувством полной уверенности, что тот, кто зарабатывает больше, должен помогать тому, кто зарабатывает меньше, что Тоня совершенно не могла на него сердиться. Несколько раз он брал у Виктора какие-то дорогие инструменты и возвращал в таком состоянии, что Виктор только матерился, а один раз спалил «бошевскую» дрель, подаренную Виктору еще отцом. Извинился, конечно, но было видно, что всерьез он ярость Виктора не воспринимает: мол, подумаешь, купишь еще одну, о чем говорить-то? Такая невинность выводила Виктора из себя, и если б не Тоня, он давно высказал бы Сашке все, что о нем думает.

А ей нравилось бывать в гостях у тети Шуры. Жили они от зарплаты к зарплате, летом их кормил большой огород, на котором тетя Шура и Юлька работали с утра до ночи, но зато в доме всегда было чисто и очень уютно. Все покрывала, занавески, чехлы и абажуры Шура с дочерью шили сами, вязали какие-то коврики, когда было время, из лоскуточков делали покрывала, а старенький плед, сшитый из обрезков старой одежды Вальки и Васьки, Тоню приводил в восторг.

Сентябрь выдался очень солнечным и теплым, и Тоня с Виктором по выходным, съездив в город за всем необходимым, наслаждались прогулками по лесу. Иногда они собирали грибы, иногда просто гуляли, и Тоня с удивлением вспоминала то время, когда ей не хотелось переезжать в Калиново и она сердилась на Виктора за его настойчивое стремление сделать все так, как ему хочется. Но теперь понимала, что он был прав. Один раз муж сводил ее на маленькую речку с каким-то забавным названием. Дорога заняла больше часа, но Тоня наготовила с собой бутербродов, взяла термос с кофе, и они долго сидели на берегу звенящей речушки, рассматривая высоченные сосны на противоположной стороне. Виктор рассказывал, как они подростками ловили здесь раков, и так артистично изображал лицо Кольки, которому в ногу вцепился большущий рак, что она с удовольствием смеялась. Позже Тоня вспоминала тот безмятежный, прозрачный осенний день с тоской, потому что больше таких уже не было.

А потом начался октябрь, и настроение у Тони резко изменилось. Зарядили дожди, и выходить на улицу можно было только в сапогах или в калошах. Она все еще варила варенье из яблок, но как-то без былого воодушевления, просто чтобы было чем заняться. Виктор подолгу задерживался на работе, и Тоня темными вечерами усаживалась перед телевизором, смотря все подряд, от новостей до сериалов, пытаясь одновременно вязать крючком, но ей было неуютно. За окном темные деревья роняли листья, и если утро выдавалось хмурым, то их корявые стволы производили на нее гнетущее впечатление. А последнее время почти все дни были пасмурными, и настроение у нее оставалось подавленным.

Никогда раньше осенняя погода столь сильно не влияла на нее: Тоня всегда подсмеивалась над теми, кто зависел от капризов природы и хандрил при дожде. А теперь, едва только капли начинали барабанить по крыше, на нее наваливалась такая невероятная усталость, что ей хотелось завернуться в плед и лежать до тех пор, пока дождь не кончится. В конце концов Тоня купила настойку пустырника и несколько новых книжек Акунина.

Однажды вечером, сидя за книжкой, она услышала стук. «Опять, наверное, Лидия Семеновна хочет своими пучеглазыми похвастаться», – решила Тоня. Но на крыльце, только недавно приведенном Виктором в порядок, стояла высокая сухопарая женщина с седыми волосами, забранными в тугой пучок, и без улыбки смотрела на нее.

– Добрый день, – растерянно поздоровалась Тоня.

– Добрый вечер, – поправила женщина. – Меня зовут Ольга Сергеевна, я ваша соседка из дома напротив.

И махнула рукой куда-то в сторону. Но Тоня, вспомнив рассказы тети-Шуриного семейства, поняла, о чем она говорит: неожиданная гостья – мать того самого предпринимателя, который для нее громадный дом отгрохал.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила Тоня. – Я сейчас чайник поставлю.

– Спасибо, не стоит. Я к вам, собственно, по делу.

Гостья оглядела комнату, в которую ее провела Тоня.

– Как вас, девушка, зовут?

– Тоня.

– Тоня, я хочу сразу перейти к цели моего визита, чтобы не тратить зря ни мое, ни ваше время.

Тоня, недоумевая, смотрела на Ольгу Сергеевну во все глаза.

– Я прошу вас принять меры к тому, чтобы ваши дети больше не появлялись на моем участке. Если вы этого не сделаете, то последствия окажутся для вас весьма неприятными: я вынуждена буду обратиться к участковому. Мне не нравится подобное нахальство, и хотя я допускаю, что вы не в курсе…

– Постойте, постойте! – перебила ее нахмурившаяся Тоня. – Какие дети? Какой участок?

Гостья помолчала секунду, затем продолжила ровным голосом:

– Я, кажется, вполне доступно объяснила: ваши дети все каникулы бегают по моему участку. Если вы предпочитаете притворяться и не понимать, о чем идет речь, что ж, дело ваше, но о последствиях вы предупреждены.

Женщина смотрела слегка высокомерно, и Тоня неожиданно для себя рассердилась.

– Знаете что, Ольга Сергеевна, о последствиях вы можете повторить еще хоть десять раз и обойти всех участковых на свете, но никаких детей у меня нет! Поэтому я понятия не имею, кого вы там ловите на своем участке. Ловите и дальше, но ко мне ваши проблемы не имеют никакого отношения.

– У вас нет детей? – удивленно переспросила женщина.

– Я вам, кажется, тоже вполне доступно объяснила! – От злости в Тоне проснулась агрессивность. – Детей у меня нет, поэтому вы обратились не по адресу.

– Но я видела этих детей у вас в саду. Двое, светловолосые, мальчик и девочка.

«Васька с Валькой нахулиганили!» – дошло до Тони.

– Ольга Сергеевна, я не запрещаю детям бегать у меня по саду. Если нравится – пускай, лишь бы деревья не ломали. Но они не мои дети, я вам в третий раз повторяю.

– Ну что ж, – пожала плечами женщина, – в таком случае прошу прощения за беспокойство. Всего доброго.

Седая голова на высокой длинной шее чуть наклонилась, и неприятная визитерша пошла к калитке. Тоня смотрела в ее прямую спину и чувствовала, что удовольствие от Акунина испорчено.

Ольга Сергеевна шла домой в задумчивости. Странно, корова-то волоокая оказалась с зубами… Ишь, как огрызнулась! А с виду тихоня тихоней. Что ж, осталось еще посмотреть на ее супруга, хотя от него вряд ли стоит ожидать чего-либо из ряда вон выходящего. Ольга Сергеевна видела его несколько раз издалека и примерный психологический портрет нового соседа уже составила. Надо будет попросить кого-нибудь из внуков, когда приедут на выходные, разговориться с ним и пустить пару пробных вопросов, чтобы оценить реакцию субъекта. Лизка, пожалуй, не подойдет, глуповата, а вот Данила в самый раз. Ольга Сергеевна подошла к своему дому, оглянулась на почтальонов сад и усмехнулась. А Шуриных детей она приструнит, чтобы не лазили, поганцы, где не надо. Надо сказать сыну, чтобы привез Найду из городской квартиры. Пусть поживет месяц на свежем воздухе, а заодно отучит разных прохвостов шляться по чужим участкам.

На следующий день Тоня рассказала мужу о визите неприятной соседки, но тот только отмахнулся: слишком много на него навалилось серьезных дел, чтобы еще обращать внимание на какую-то ерунду.

– Я же тебе говорил, – напомнил он Тоне, – что нечего Юлькиных отпрысков подкармливать. В следующий раз, когда они что-нибудь стащат, не говори, что я тебя не предупреждал!

– Да у нас в саду и тащить-то нечего! Разве что только сетку– рабицу, так она все равно дырявая.

– Да, кстати, о сетке, – хлопнул себя по лбу Виктор. – Слушай, я договорился: нам скоро забор будут чинить, по всему периметру. Имей в виду.

– Опять твои таджики или кто еще, какие-нибудь гастарбайтеры?

Тоня, не любившая рабочих, трудившихся на Викторовых стройках, нахмурилась. Как-то раз, еще на съемной квартире, Виктор привез троих мужиков обустроить балкон и утеплить дверь, и Тоне пришлось на протяжении трех часов слушать гортанную, совершенно непонятную речь, ловить на себе странные взгляды, а главное… В последнем ей было как-то стыдно, неловко признаваться, и она ничего не сказала Виктору, но главным был специфический, несильный, но очень неприятный для нее запах, который исходил от всех троих. Тоня старалась не морщить нос, проходя мимо, но у нее не очень получалось. Она ушла в другую комнату, но строители время от времени приходили уточнять, что и как нужно делать – будто Виктор им всего не объяснил! – мешая ей сосредоточиться на заказе, которым она занималась. И даже спустя несколько дней, когда она дошивала красивое платье на выпускной бал для дочери одной из знакомых, ей казалось, что от нежного, голубоватого с отливом атласа пахнет потом.

– Сама ты таджичка! – прервал Тонины воспоминания голос мужа.

Виктор подошел, наклонился и поцеловал ее в плечо.

– Я договорился с охотником, с тем Женькой, который у Степаниды живет. Он или на этой неделе начнет, или на следующей – в зависимости от того, как я с материалами решу. Так что можешь не морщить нос, наших мужиков я для такой ерунды срывать со стройки не буду.