Твердыня грёз

4

Спустя день Горан предпринял попытку попасть в Гранитный замок. На площадях гремели концерты. Расцвёл маскарад, приуроченный ко дню рождения короля. Кудесник, воспользовавшись моментом, надел маску альтурга и проскользнул мимо стражей башни. Гранитный замок получил название в угоду помпезной эстетике града. Строение напоминало островерхий серо-чёрно-красный камень с мелкими дырами зарешеченных окон. Уродливый клык в зарослях деревьев, по преданию выращенный колдуном из крупицы Альфатум. Ходили слухи, что кладку стен пронизывала аль, как лист травы – питающие жилы. Даже при взгляде на неприступную гору тело одолевала слабость.

Горан оглянулся на патруль караульных, и, путаясь в ориентирах, нырнул в заросли терновой ограды. Одежда затрещала, цепляясь за преграды ветвей. Горан остановился у глухой стены с водостоком. Повсюду темнел монолит – ни единой двери, даже трещины. Окна зияли на недосягаемой высоте. Где-то слева плыли голоса караульных, но Горан, пригибаясь, крался вдоль округлой стены. Прозвучал громкий окрик. Горан вздрогнул, но тут его за шиворот втянули в пролёт водосточного желоба. Ужас схлынул, когда он узнал в объемном капюшоне плаща бледное лицо Скурата.

– Что ты здесь делаешь?

Скурат усмехнулся:

– А ты? Я выбрался в Башню к герою града, а он шатается вокруг тюрьмы крадушей.

Горан окинул взглядом замок.

– Они сейчас там. Мне нужно увидеть их.

– Спятил, да? Нужно бежать.

Горан мотнул головой:

– Нет. Побег? Оставить их?

– А лучше – с ними, за решеткой?

Взгляды столкнулись противоборством. Скурат держался храбрецом, но недуг не спешил возвращать силы. Глаза впали, на шее проступали багровые пятна ран, обездвиживающих левую руку.

– Что Вацлав… – кудесник покосился на багрово-красные синяки гончего, – спрашивал о нас?

Скурат немного успокоился, но голос огрубел:

– Он в бешенстве. Я жив только потому, что воевода занят интригами. Он желает заполучить узников мудрецов – твоих друзей, а тебя четвертовать как изменника.

Горан сглотнул, боясь смотреть на мальчишку, открывать постыдный страх.

– Слова ворожеи – хлипкая защита для нас, – рассудил Скурат. – Они сомневаются, что ты вёл крадушей в ловушку, что я в горячке ранения самовольно вызвался помочь кудеснику. Правду выбьют. Нужно бежать.

– Нет!

– Взгляни на эти стены, – ударил ладонью по граниту Скурат. – Туда не пробраться, и даже если пробраться, то живым не выйти.

– Ты был внутри? Видел темницы?

Скурат выглянул из укрытия желоба. Караульные прошли мимо, вполголоса ругая громогласный вой певицы, отбивающийся эхом от крепостных стен.

– Смирись, кудесник. Твердыня недосягаема.

Горан протестующе мотнул головой.

– Ты вправе бежать. Скурат, выручать никто не обязывал.

– У меня были корыстные цели. – Гончий сморщил нос, глаза искрились лукавством. – Разве это помощь?

– Никогда не ожидал, что буду настолько ей рад, – усмехнулся Горан. – Лучше не медли с побегом, но я останусь. Я вызволю их.

Скурат помрачнел, понимая горькую правду и явность поражения.

– В библиотеке Башни есть книги, у тебя – талант уговаривать людей. Чертежи – сущий лабиринт, но ты разберёшься. Через три дня в Гранитный замок завезут продовольствие. За час до полудня.

Горан распахнул ладонь – и они скрепили верность озвученным решениям рукопожатием.

– Мы стремились осуществить мечты. Всеми силами. Спасибо за помощь, Скурат.

– И тебе, кудесник. – Гончий запахнул на шее ворот плаща и выскользнул из желоба вороном. – Удачи!

Горан вернулся в башню. Ночь прошла в мучительных раздумьях, а утром он отправился в библиотеку. Библиотекаря, пожилого кудесника с непомерно большими глазами и ушами – слеповатыми и глуховатыми, удалось ввести в заблуждение без труда. Но книг оказались десятки. Два дня Горан расшифровывал символы схем Гранитного замка, составляя маршрут побега: планируя проникнуть в тюрьму через водосток, но, не представляя даже, где искать крадушей, как выбираться из замка. На поиски иных карт и чертежей не оставалось времени.

Накануне дня совершения побега в комнату Горана явился Господин Трость. Он с подозрением осмотрел сквозь круглые очки хаос бумаг: от внимания не укрылись стопки книг и карта града.

– Завтра тебе предстоит выступать перед Советом мудрецов. За час до полудня.

Воспитатель вглядывался в мальчишку с обличением. Горан замер, потом ноги подогнулись, и он сел на кровать, не чувствуя опоры, – душа летела куда-то вниз, вниз, вниз, словно в пропасть.

– Ты испуган? – Господин Трость опустился на стул. Стряхнул с матовой шерсти плаща невидимые пылинки. – Есть что скрывать?

Горан покосился на бумаги из библиотеки. За его взглядом проследил воспитатель:

– Мне сообщили, что библиотекарь последние два дня странен. Меланхолия. Обжорство. Пропадает на кухне в рабочее время и рассыпается в комплиментах птицам.

– Да, я тоже заметил… странности.

– Хм, – причмокивание, – последние два дня ты проявил необычайное рвение к знаниям.

– К художественной литературе.

– К картам града.

Горан не решался поднять взгляд – спокойным голосом признался:

– Этот интерес навеян путешествием.

– А что еще навеяно путешествием?

– Ничего. – Горан открыто посмотрел в жёлтые глаза воспитателя. Пальцы невольно сцепились. – Вы особенно должны понимать, насколько счастлив я восстановиться в правах, очистить имя семьи.

Господин Трость замер зловещей фигурой обвиняемого.

– Я?

– Вы вернули крадуша. Исправили ошибку. Рох безнадежно упущен, но я привёл других. Искупил вину, – интонация обволакивала услужливостью, но взгляд мальчишки спрашивал: каково это, предать того, кто доверял тебе?

Господин Трость поднялся.

– Это давняя история, Горан. – Он склонил голову в прощании, скрывая эмоции. – Завтра в девять утра за тобой прибудут поверенные Совета. Подготовься. Каждое слово ляжет на чащу весов.

Ночь Горан провел в беспокойном сне: за крепостными стенами скулило чернолесье. И он видел Злату. В холодном мраке темницы. Снедаемую ужасами заточения. Горан распахивал двери, звал её бежать, но она оставалась безучастна, нема. А потом булава Вацлава сотрясала ударом стену. Темница вспыхивала сумеречным пламенем. Росли кварцевые столбы, рушился камень под ногами Тами – испуганный последний взгляд крадуша. Горестный крик Златы. Горан пытался очнуться, но стоны узников замка сливались с плачем ведьминых чащоб в скорбный зов.

За час до слушания явился Господин Трость. Он застал Горана в зелёно-серой форме кудесника, с рюкзаком за плечами, готового из зала ратуши отправиться прямо в темницу. Кровать была ровно заправлена. На чистом столе аккуратной стопкой высились четыре книги.

– Стражи сообщили, что ты не завтракал.

Горан мотнул головой.

– Есть под конвоем? Они с вечера за дверью.

Господин Трость осмотрел мальчишку. Бескровное лицо – маска страдальца. Взгляд, не лишенный свободы, блуждал за окном по вспененным облакам. Бирюза проскальзывала в них волнами, позволяя солнечному свету воспламенять янтарь крыш.

– Ты оказал граду неоценимую услугу. Всем жителям Царны. Откуда столько горя, Горан? Разве не о славе ты мечтал, когда нищим мальчишкой стоял на площади. Признание обрело тебя.

Горан метнул на учителя воспалённый взгляд.

– Они выживут?

– Они?..

– Крадуши. Мои друзья. Они выживут? – Отчаяние сжимало горло кудесника, с надеждой взирающего на воспитателя.

Старик растерянно отвернулся.

– Поверьте, они не заслуживают такой участи!

– Никто не заслуживает, – неожиданно признал воспитатель.

Горан утёр слезящиеся глаза, призывая себя к сдержанности, к хладнокровию. Ему предстояло выступление, но после…

– Меня отправят в ссылку? – спросил Горан.

Господин Трость уклончиво мотнул головой.

– В граде опасно. Воевода взбешён упущением крадушей у Зерцала Ветров.

Горан понимающе кивнул, а затем признался порывисто:

– Я не жалел, что упустил Роха. Никогда не жалел. – Он стиснул кулаки, пламенея преступной истиной. – Хочу, чтобы вы знали. А презираю себя лишь за одну глупость – обманом привести друзей к граду.

– Понимаю.

Горан воскликнул:

– Вам не понять! Никогда! Вы побороли в себе человечность.

Господин Трость поднялся и подошёл к столу. За окном кружились беспечные птицы.

– Все живые мучимы совестью, Горан.

Мальчишка отвернулся недоверчиво. И престарелый кудесник продолжил траурно:

– Не было и дня, чтобы я не сожалел о прошлом.

– Вы – герой здешних мест, – недоумевал: с чего вдруг откровенничает скрытный господин?

– Такой же, как ты.

Горан растерянно смотрел на воспитателя, осматривающего книги на столе.

– Вы боитесь просить прощения? Боитесь исправить ошибку?

– Поздно, Горан. Та, которую я предал, мертва. – За непроницаемой стеной честолюбия отразилась боль. – Книги надобно срочно вернуть. Я предупрежу стражу. Поспеши, Горан. – Старик взглянул на карманные часы. – Спустя двадцать минут мне нужно встретить у градовых врат Хэварта.

Господин Трость отстранился от стола, орлиным взглядом наблюдая за растерянным воспитанником. Горан нерешительно поднялся, сгрёб книги в охапку. Воспитатель, шаркая ногой, устремился к выходу, Горан – следом. Дверь закрылась. Голоса загудели невнятно, а затем в замочной скважине раздался скрежет. Когда пленник потянул за ручку, она поддалась без усилий. Клетка распахнулась.

Ни души в коридоре. Горан по пылающим от волнения плитам устремился в противоположную библиотеке сторону. Он бросил на подоконнике книги и, оглядываясь беспокойно, побежал к лестнице.

На многолюдных улицах словно ожила фреска Меловой башни – изображение торговых площадей Шерта: неповоротливые дамы в пышных платьях, импозантные господа, напоминающие стрижей; ремесленники с ларцами, охотники в меховых одеяниях, странствующие артисты и прочие, прочие. Горан пробирался вдоль деревьев, минуя редкие караулы стражи, сквозь гремящие полемикой группки теоретиков наук, рядом с бегущей за воздушными змеями ребятнёй. Беззаботность весеннего утра туманила бдительность жителей града. Дозорные вяло прогуливались по смотровым мостикам крепости. Горан свернул к восточным вратам. Воловьи грифы как раз впорхнули под слановую арку стены. Летучая карета пугающе загромыхала колёсами по брусчатке. Врата захлопнулись. Стремянный остановил грифов. Из пассажирского транспорта вышли две старушки в широких шляпах, торговец с корзиной сладостей, следом появился полумертвый от духоты Хэварт. Он щепетильно попытался поправить мятый пиджак чёрного костюма. Его ворчливо толкнули в спину поторапливаться.

Горан махнул рукой. Бывший совоспитанник ошарашенно остановился на тропе, дожидаясь пока Горан приблизится.

– Хэварт, дружище! – Горан по-свойски хлопнул мальчишку по плечу.

С последней встречи Хэварт заметно обрюзг, поведение свелось к скучающей пассивности.

– Я полагал, меня сопроводит Господин Трость.

– Ему нездоровится. Прислал меня. Присядем?

Горан настойчиво увлёк под локоть измученного пассажира в тень меловой статуи серпокрылого сокола, к круглой скамье. Хэварт расстегнул пуговицы белоснежного воротника.

– Нам нужно спешить в ратушу, – напомнил пассивно.

– Ты устал с дороги. На лбу испарина. – Горан вытянул из нагрудного кармана Хэварта треугольный платок и прилепил невесомую ткань ему над бровями. – Стыдно появляться перед мудрецами взмыленным, как посыльный.

Хэварт с неодобрением уступил. Они сели на скамью.

– Как жизнь? Я слышал Замок Воителей отказал воспитанникам в обучении?

– Временно, – подтвердил Хэварт. – Как только ситуация с изменой будет разрешена, бастиону кудесников и всему граду вернут доверие.

Горан кивнул понимающе.

– Как Бруно, Дирк?

– Они в Морионе. Их семья владеет рудниками на западе провинции. Я служу при отце в Судовой палате Федарии.

– А как же мечты о Замке Воителей?

Хэварт снисходительно осмотрел Горана.

– Мы – гордость семьи, – напомнил он, приосаниваясь высокомерно. – Наши отцы видят в нас продолжение дела династии.

Горан привык к участи белой вороны. С самого начала обучения в граде все видели в нём изгнанника почтенного семейства.

– Чудно, они беспокоятся о вас. – Он провел рукой вдоль собеседника с видом экскурсовода у музейного экспоната: – Отличный костюм. Ботинки. Причёска. Это что, воск? Ты просто сановник. Рад нашей встрече, Хэв.

Хэварт вжал лицо в шею, в надменности очертив второй подбородок.

– Не думаю, что ты искренен, Горан. Я прибыл сюда на слушание о твоих преступных деяниях. В качестве свидетеля обвинения. Наша встреча компрометирует мои будущие показания. Не считаю, что ты лестью сможешь пошатнуть мою преданность мудрецам или очернить искренность.

Горан остался равнодушным к едкой улыбке Хэварта:

– Откуда столько пафоса? Я оправдан, Хэв. Отец как судья, вероятно, консультировал тебя об исполнении законов Казмера.

Хэварт нахохлился, уязвлённо отвечая:

– Пока здесь считают тебя героем, меня не проведёшь, Горан. Мудрецы вовек не восстановят в правах предателя. Пятно позора въелось в тебя сажей. Ссылка – вопрос времени. К чему скрывать? Тысячи твоих умений не исправят трухлой натуры.

Горан поднялся, и Хэварт встал, опасаясь, что за хлёстким взглядом последует удар. Но кудесник вежливо протянул руку.

– Спасибо, Хэварт за откровенность. – Он сжал крепко пухлую ладонь, впиваясь в мысли какой-то режущей доброжелательностью. – Ты истинный воспитанник бастиона. Благородный. И я склоняю голову перед твоим желанием подарить мне в знак поддержки свою брошь. – Горан кивнул на бархатный лацкан пиджака, украшенный золотисто-зелёной брошью.

Хэварт весь одеревенел, опустил взгляд на хризолитовую брошь – Цорку – жука-скакуна на свинцовых лапках.

– Ты не помнишь? – Горан мягко улыбнулся. – Хэв, с тех пор как ты узнал о моём самоотверженном деянии, намеревался вручить мне ее в подарок.

Одурманенный собеседник неуверенно закивал и позволил кудеснику отцепить брошь.

– Спасибо. Я всегда знал, что ты щедр на участие. А теперь поспеши в ратушу. Мудрецы не терпят опозданий.

– А ты? – промямлил Хэварт.

– Мне нужно сменить костюм. – Горан наигранно сморщил нос при взгляде на скромную форму выпускника. – Выглядеть подобающим образом.

Хэварт угодливо причитал, всовывая шелковый платок в нагрудный карман.

– Дела… – Горан хлопнул мальчишку по плечу, отчего тот пошатнулся, просыпаясь от наваждения.

Но кудесник уже устремился вдоль крепостной стены на юго-восток, к темницам Гранитного замка.

Глава 16