Улицы разбитых артефактов. Череп в холодильнике

Перед моим мысленным взором предстал Аверил. Маленький, пузатенький, волосатенький. И на такое счастье кто-нибудь прельстился?

– Угу, – подтвердил Ричард. – Самое интересное, что чары привели меня прямиком к его безутешной невесте. По всей видимости, именно она наслала на него заклятье страсти.

– Зачем? – скептически вопросила я. – Или она настолько страшна, что боялась, как бы жених не сбежал?

– Я бы не назвал Элизабет Тиорий страшной. – Ричард неожиданно расплылся в широкой сладострастной улыбке. – Она такая… такая…

Я удивленно вскинула брови. Что это с ним?

– Элизабет Тиорий? – мечтательно переспросил Фарлей. – О да, я в курсе, о ком вы говорите.

И тоже замер с блаженной улыбкой идиота на устах.

Кажется, я заочно начинаю ненавидеть эту Элизабет. Что в ней такого особенного, если даже Ричард попал под власть ее женского очарования?

– А дальше? – сухо поторопила я Ричарда, который погрузился в грезы. – Что было дальше?

– Как я сказал, чары привели нас прямо к Элизабет, – сказал он. – Когда безутешная невеста увидела перед собой жениха, то так удивилась, что слезы мгновенно высохли на ее щеках. Я сразу заподозрил неладное. Элизабет выглядела смущенной, растерянной, даже раздраженной, но никак не счастливой. Я немного надавил на нее – и она раскололась. Созналась, что подложила монету в кошелек Аверила. Правда, немного просчиталась. Думала, что заклятье начнет действовать во время свадебной церемонии.

– Зачем ей это понадобилось? – на сей раз не выдержал Фарлей.

– Она не хотела замуж за Аверила, – ответил Ричард. – Это был брак по расчету. Родители Элизабет даже не спросили ее мнения, когда приняли это решение. И Элизабет думала таким образом сорвать свадьбу. Хотела продемонстрировать всем гостям и родным, что Аверил – просто безумец. К тому же у нее есть возлюбленный. Молодой, красивый, но, увы, очень бедный. Девушка понимала, что родители никогда не дадут согласия на их брак.

– Еще бы! – фыркнул Фарлей. – Ее отец в долгах как в шелках. Слишком любит карты, но совершенно не умеет играть. Насколько я в курсе, там речь уже чуть ли не о продаже родового поместья зашла, лишь бы баронет Тристан Тиорий не угодил в тюрьму. С точки зрения общества это мезальянс чистой воды. Аверил не аристократ, а торговец, но торговец успешный. Поэтому родители Элизабет были так рады, когда он запал на их единственную дочурку.

– А у дочурки оказалось свое мнение на предстоящее замужество, – подала я голос.

Если честно, я оценила поступок Элизабет. Не каждая способна отказаться от богатства во имя любви. Да, она поступила некрасиво по отношению к навязанному жениху. Но, с другой стороны, ведь не убила его, став законной супругой. А ведь в этом случае она бы получила его состояние.

– Аверил только чудом спас свою репутацию, – продолжил Ричард. – Если бы все пошло по плану Элизабет, то он оказался бы опозорен.

– А так он только меня своим достоинством потряс, – не выдержав, хихикнула я.

– Агата! – шикнул на меня Ричард, прежде виновато покосившись на Фарлея. – Следи за языком!

– Что такого я сказала? – искренне удивилась я. – С каких пор «достоинство» – это ругательство?

Щеки Фарлея при этом так трогательно порозовели, что мне нестерпимо захотелось еще с десяток раз повторить это слово. Ишь ты, какой стеснительный!

Ричард украдкой пригрозил мне кулаком, и я неохотно отказалась от этой идеи. Ладно, не буду шокировать перспективного клиента своими выходками.

– Память к нему вернулась? – уточнила я.

– После того, как я нейтрализовал заклинание, обратный процесс пошел очень быстро, – ответил Ричард. – К тому моменту, как мы добрались до особняка, Аверил уже знал, как расшифровывается монограмма на его сюртуке и кошеле. Полагаю, привычная обстановка будет содействовать восстановлению после заклятья. Сутки – и он все вспомнит.

– Лучше расскажите, что было с Элизабет дальше, – попросил Фарлей. – Как я понимаю, свадьбу отменили?

Ричард с подозрением посмотрел на блондина, видимо, настороженный его интересом к раскрытому делу. Тихонько ойкнул, смешно округлив глаза.

– Мне, наверное, не стоило… – промямлил он. – Профессиональная тайна…

О да, это он очень вовремя вспомнил про профессиональную тайну и необходимость держать проблемы клиентов в секрете от остальных. Сам разболтал все на свете – и вдруг очнулся.

В голубых глазах Фарлея тоже загорелись огоньки насмешки. Он открыл рот, желая что-то сказать, но не успел.

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и перед нами предстала девушка.

Ох, какая это была красавица! Медного цвета волосы струились по плечам, обнимая ее подобием блестящего плаща. Темно-зеленое облегающее бархатное платье удивительно шло к ее бездонным глазам того же болотного оттенка. Алые губы были приоткрыты, словно в ожидании поцелуя.

Я услышала, как Фарлей, сидевший рядом, гулко сглотнул. Увидела, как Ричард так и застыл с открытым ртом, забыв его закрыть. И почувствовала, как меня переполняет ненависть к этой незнакомой красавице.

Из рук красавицы выпал нож. С гулким звоном приземлился. И только сейчас я увидела, что руки неизвестной красавицы были в крови.

– Помогите мне! – чувственно выдохнула она, не сводя томного взгляда с Ричарда. – Я… я убила его.

После чего закатила глаза и лишилась чувств.

Нет, она не упала на пол. Каким-то чудом Фарлей уже был рядом и успел подхватить ее в объятия. Невероятно, но его движения были настолько стремительны, что слились для меня в одну размытую тень.

В кабинете после этого воцарилась тишина. Фарлей так и стоял посередине комнаты, явно не представляя, куда положить девушку, обмякшую в его руках.

Ричард привстал, откашлялся и проговорил, обращаясь, по всей видимости, ко мне:

– А это Элизабет Тиорий собственной персоной.

* * *

Элизабет была поистине уникальной личностью! Прежде всего потому, что умела плакать красиво. У нее не опухло лицо. Ее нос не покраснел и не увеличился в размерах. Просто крупные прозрачные слезы медленно и печально текли из по-прежнему огромных, а не заплывших глаз.

Сейчас Элизабет сидела в кресле для посетителей. А возле нее суетились Ричард с Фарлеем. Первый притащил стакан с водой и уговаривал бедняжку сделать хоть глоток. Второй обмахивал ее платком.

Я еще немного полюбовалась на столь чудесную картину. Потом вздохнула и отошла к ножу, выпавшему из рук прелестной убийцы. Ну-с, проверим, что тут у нас за орудие убийства.

Нож был до самой рукояти заляпан кровью, поэтому я не рискнула его поднимать. Вместо этого опустилась на колени и принялась внимательно изучать на расстоянии. Хм-м… Я бы сказала, что чуть ранее его использовали для разрезания бумаг. Небольшой, как раз для женской ладони. Рукоять – причудливо украшенная почти стертой от времени резьбой и без защитной гарды. А лезвие тонкое и длинное.

Я задумчиво подергала себя за волосы. Интересно, кого убила Элизабет? И как?

– У нее нет порезов на ладонях? – спросила я, не глядя на Ричарда.

– Что? – не сразу понял он моего вопроса. – Каких порезов?

– Элизабет утверждает, будто убила этим ножом кого-то, – вздохнув, терпеливо пояснила я. – Рукоять выглядит достаточно гладкой. Остается вопрос, как именно убила Элизабет. При ударе в грудь ее рука бы соскользнула с рукояти, и она порезалась бы. Хотя… Возможно, она дождалась, когда жертва повернется к ней спиной, и перерезала ей горло?

– О небо, меня сейчас стошнит! – простонала Элизабет.

Я кинула быстрый взгляд через плечо.

Элизабет явно близко к сердцу приняла мои рассуждения. Она сидела вся бледно-зеленая и прижимала ко рту платок, которым чуть ранее ее обмахивал Фарлей. Затем обмякла в кресле.