Кляча в белых тапочках

Я обернулась и беспомощно застонала. На слегка волнующейся воде паркового пруда, прибившись к стае уточек, весело покачивалась пустая бутылочка с соской.

– Бу! – проследив за направлением моего взгляда, сочувственно сказал сынишка. – Бах!

Вроде бутылочка бахнулась туда сама по себе!

– Знаешь, насчет бутылочки – это неплохая мысль, – со вздохом сказала я маленькому поросенку, в резвом темпе выводя коляску за пределы парка. – Вот придет с работы твой папа, пошлю его в магазин за алкоголем, уложу тебя спать и приму для успокоения души рюмку-другую коньяку!

– Кака, – укоризненно сказал малыш.

– От каки слышу! – ответила я, ужасно огорченная тем, что осталась без мобильника.

Просохнуть-то он, может быть, и просохнет, а вот работать, скорее всего, уже не будет! Вот интересно, мне только аппарат менять придется или СИМ-карту тоже надо восстанавливать?

– СИМ-карту восстановить недорого, чуть больше трехсот рублей, – проконсультировал меня вечером Колян.

Ему ли не знать! Месяца не прошло, как у Коляна украли мобильник: наш милый папа имел неосторожность прикорнуть в парке на травке под деревом, едва уснул в своей коляске выгуливаемый Масянька. Сотовый Колян держал буквально под рукой, из-под руки его и увели. Милиционеры, принимая заявление о краже телефона, очень веселились, им казалось, что рассказ потерпевшего звучит на редкость глупо. А я прекрасно понимала Коляна: когда у ребенка режутся зубки и он не спит ночами, родителям тоже приходится спать урывками. И в этом случае травянистый пригорок в парке – просто королевское ложе, я лично умудрилась заснуть на приеме у стоматолога, прямо в кресле, с разинутым ртом!

– Ладно тебе убиваться, завтра зайдешь в «Мобильный мир» и восстановишь свою «симку», – сочувственно сказал Колян. – Но ты не спеши, погоди расстраиваться, может, она еще просохнет и будет работать! Достань ее из аппарата и положи на промокашку, авось отлежится и оклемается.

Поколдовав над несчастным мобильником, я пошла, как договаривались, звонить Генке Конопкину. Благо, домашний телефон пока в порядке, тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить!

У Генки никто не брал трубку. Собственно, никого, кроме самого Конопкина, в квартире и быть не могло, он живет один уже года три, с тех пор, как от него ушла жена, не сумевшая примириться с Генкиной манерой добывать деньги путем безвозвратных займов. Я посмотрела на часы: двадцать два тридцать. Время, конечно, детское, свободный молодой мужик вполне может где-нибудь развлекаться.

– Колюшка, дай свой сотовый, – попросила я мужа, воткнувшегося в Интернет, едва я освободила телефон. – Нехорошо звонить человеку на мобильник с домашнего, особенно, если у этого человека и без того все время нет денег!

Муж молча подал мне аппарат. Я напрягла память, не без труда вспомнила одиннадцать цифр федерального телефонного номера и застучала по кнопочкам.

– Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети, – сообщил мне лишенный эмоций девичий голос.

Значит, не судьба! Созвонюсь с Генкой завтра, благо времени на то, чтобы сделать сюжет о юбилее старушки, у меня достаточно.

Я выбросила из головы блудного Конопкина и пошла пить коньяк с бананами, которые заботливый Колян принес Масяньке в подарок «от зайчика». Ребенок все равно лег спать, не дождавшись прихода папы с гостинцем, а завтра милый зайчик передаст ему что-нибудь другое. И потом, разве мифический косой не может хоть изредка баловать маленькими подарками не только малыша, но и его маму?

– Кыся! У нас на работе капусту давать будут, нам не надо? – словно услышав мои мысли про зайчика, спросил Колян. – Ты не собираешься на зиму заготовить капустки – засолить или замочить, не знаю, что там с ней делают?

– Нет уж, в нашей семье мочить принято только сотовые телефоны, – объявила я.

Я еще не знала, что вскоре «мочить» начнут меня саму!

Вторник

Утро нового дня началось нескучно: в семь часов пробудился Масянька, встал в своей кроватке и, как Ленин на броневике, простирая вперед руку, провозгласил:

– Мама! Кака!

Я приоткрыла один глаз: ребенок стянул с прикроватной тумбочки книжку и размахивает ею над головой, стараясь привлечь внимание родительницы. Ага, значит, «кака» – это было не ругательство, малыш просто требует почитать ему сказку.

– Папа! Кака! – переадресовала я призыв.

Колян вздрогнул и, не открывая глаз, обреченно забубнил:

– Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня…

Инсценируя описываемые сцены, я сдернула с супруга простынку – авось, на утреннем холодке побыстрее пробудится. Сама встала с постели и побрела в ванную.

– Мама! Кайка! – строго сказал мне в спину малыш.

– Будет, будет тебе кашка, подожди пару минут, – попросила я, скрываясь в банно-прачечном помещении.

К моменту моего выхода из него сцена в комнате изменилась: малыш в позе маленького Будды восседал на большой кровати, блестя глазенками и разинув рот. Посреди комнаты возвышался двухметровый Колян, пугающе размахивающий руками и вещающий с отменным грузинским акцентом:

Ухады-ка ты дамой, – гаварыт!
Да лыцо свае умой, – гаварыт!
А нэ то как налэчу, – гаварыт!
Р-растапчу и праглачу, – гаварыт!

Я поняла, что крокодил из сказки Корнея Ивановича Чуковского почему-то причислен к числу лиц кавказской национальности, и в тон сказала:

– Вах! Шашлык-машлык будешь?

– Кайка!! – восторженным хором воскликнули мои Коляны, и большой, и маленький, бросаясь в кухню.

Напитав троглодитов, я быстренько упаковала Масяньку в прогулочный костюм, собрала вещмешок с набором сменных одежек, печеньем и соком и вручила дитя приходящей няне.

– Пока-пока! – помахав маме и папе ручками, малыш с достоинством удалился на прогулку.

– Пока-пока! – повторил Колян, принимая из моих рук свою сумку, пакет с обедом, часы, ключи, бумажник, сотовый телефон и зарядник к нему. – Надеюсь, ты ничего не забыла!

С этими словами супруг испарился.

– Уф! – Я вытерла пот со лба, в диком темпе перемыла оставшуюся от завтрака посуду, простирнула пару свежеописанных Маськиных трусишек, промчалась по дому со шваброй наперевес, вымыла руки, наскоро причесалась, оделась и поскакала на работу.

К месту свершения своих трудовых подвигов я, по обыкновению, опоздала минут на тридцать. Вредная старушка-вахтерша по прозвищу Бабулина при моем появлении возгласила:

– Явилась – не запылилась! Вот ты, Елена, опять опаздываешь, а я из-за тебя сиди тут, карауль! Нету у меня столько времени, чтобы каждого по отдельности записывать!

Она демонстративно поставила в журнале жирную галочку против моей фамилии, гулко захлопнула свою амбарную книгу, сунула ее в ящик стола, вытянула оттуда взамен рулон туалетной бумаги и торжественно проследовала в места общего пользования.

Обращать внимание на злобствующую Бабулину не стоило, но за ее спиной в дверях кабинета стоял с самым страдальческим выражением лица наш главный редактор Дмитрий Палыч. Поймав мой взгляд, он укоризненно постучал пальцем по циферблату наручных часов. Понимая, что надо как-то оправдать свое опоздание, я порылась в сумке, вытащила кстати подвернувшуюся компьютерную дискету и сказала первое, что пришло в голову:

– Написала дома текст к сюжету, хотела распечатать – и не смогла, принтер испортился, такая досада!

– Принтер сломался? А что с ним случилось? – против ожидания, главный не принял мою версию, как обычно, одним благосклонным кивком, захотел проявить сочувствие.

Черт, а что в самом деле могло случиться с принтером?!

– Да ничего страшного! Батарейки сели! – ляпнула я и тут же втянула голову в плечи: боже, какие могут быть батарейки в принтере?!

– Надо новые купить, – посоветовал не сведущий в компьютерной технике Дмитрий Палыч, исчезая в своем кабинете.