Бонд, мисс Бонд!

– Мариша, тебя нам бог послал! – Бабуля не растерялась: крепко вцепилась в приоткрытую дверцу авто. – Не подвезешь нас? Это очень важно!

– Конечно, подвезу!

Девица Громова кивнула и засмотрелась на Елену Николаевну в перекрученной собольей шубке поверх домашнего халата с интересом, в котором только очень внимательный человек обнаружил бы долю брезгливости.

– Садитесь скорее, теть Лен, вам ведь холодно в тапочках!

Девица Громова была очень хорошо воспитана и никогда не позволила бы себе прямо сказать почтенной даме, что та выглядит, как жертва экстренной эвакуации из погорелого театра.

Впрочем, узнав по дороге, какая пугающая новость выгнала тетю Лену и бабушку Эльвиру босиком на мороз (ну, почти босиком и почти на мороз), девица Марина прониклась серьезностью ситуации и с рекордной скоростью привела свою «Хонду» к средней школе номер четырнадцать по такому маршруту, который и не снился всезнающему спутниковому навигатору.

– Простите, ближе подъехать не смогу! – извинилась она, резко осадив свою юркую «япошку», когда та уже почти поднырнула мордой под шлагбаум у школьных ворот.

Смеркалось. Начинался дождь.

Долговязые кривошеии фонари «подметали» школьный двор бледными светлыми конусами, похожими на марлевые сачки.

В ямках и трещинах разбитого асфальта блестели звезды.

Ранний вечер был пугающе прекрасен и зловеще тих.

Шаркая парчовыми тапками и размахивая крыльями шубок, жертвы экстренной эвакуации из театральной костюмерной взяли штурмом школьное здание.

Через несколько секунд оттуда, покачивая головой, с недовольным видом вышел хилый желтушный охранник.

– Отъезжай, отъезжай! – замахал он на «Хонду». – Не загораживай проезд, сейчас спецтранспорт подъедет!

– А что случилось-то? – высунулась в окошко Марина.

Разглядев ее хорошенькое кукольное личико, охранник немного подобрел.

– ЧП у нас, девушка, – со вздохом сказал он. – Учительница умерла! Вы уж переставьте машину, пожалуйста.

– Я уже уезжаю, – покивала ему Марина – и не удержалась, спросила: – А какая учительница?

– Хорошая, – с сожалением ответил охранник.

Он повернулся и потрусил назад на крыльцо, без разбору попирая ботинками созвездия мелких лужиц.

– Очень хорошая! – эхом донеслось до девицы Громовой.

– А шапочку? – заботливо напомнил Витя.

Шапочка к новому зимнему велокостюму, выписанному втридорога из Норвегии, больше походила на маску, потому как оставляла открытыми только нос и глаза. Поэтому на месте Виктора сам Громов спросил бы иначе: «А намордничек?» – но вышколенный водитель, конечно, не мог себе такого позволить. Он даже не улыбнулся при виде шефа, затянутого в черное термотрико, хулигански разрисованное белыми костями а-ля Кощей Бессмертный.

Для Кощея, впрочем, Громов был уже слишком массивен, хотя велосипед его выдерживал. Велосипед тоже был новый, с карбоновой рамой – необычно легкий и очень дорогой. Он имел еще одно «невесомое» преимущество – высокую скорость, но был жестковат и не переносил резких точечных ударов, так что требовал грамотной эксплуатации и аккуратного обращения. В гараже любимой игрушке Громова отвели отдельный бокс, и Витя лично присматривал за двухколесным транспортом босса.

Велик, бег и плавание позволяли Громову держать себя в хорошей форме. Раньше Андрей катался дома, за городом, у него в саду были прекрасные дорожки, достаточно протяженные и извилистые, чтобы сойти за трек. Но с тех пор, как обязательным пунктом его ежедневного расписания стали затяжные визиты в больницу, находить время на долгие велопрогулки стало сложно, поэтому Громов перевез велик в город и время от времени выкраивал «окошко» в конце рабочего дня. Благо, офис его располагался в самом центре, что позволяло проложить маршрут по паркам и скверам.

– Я быстро, – натягивая маску с принтом в виде зубастой улыбки скелета, пообещал водителю Громов и оседлал своего карбонового коня.

Тем временем Ольга Павловна скакала по лужам, торопясь укрыться от штормов и потрясений сумасшедшего рабочего дня в тихой гавани родного дома.

В такт неровным прыжкам у бедра ее подпрыгивала сумка, а над головой трясся бордовый зонт, так что со стороны уважаемая учительница сильно смахивала на самоходный кривобокий гриб – из тех безусловно ненормальных грибов, которые вызывают галлюцинации.

Не будь Ольга Павловна на вечерней улице трагически одинока, это не выглядело бы так забавно, но до восемнадцати ноль-ноль – времени массового исхода из контор и офисов других грибовидных зонтов – оставалось еще минут тридцать. Собственно, именно поэтому Оля скакала так резво: торопилась успеть на троллейбусную остановку до наступления часа пик.

Половина шестого вечера в середине декабря – воистину смутное время, пограничная территория между сумерками и тьмой.

В свете розовых и желтых фонарей, бледной луны, голубоватых звезд, автомобильных фар, светофорных огней, пульсирующих неоновых реклам тени объектов и субъектов то и дело меняют глубину цвета, размер и очертания. Они оживают, растут, сплетаются, опадают, растекаются, застывают в новых формах и вырываются из них для следующего танца.

Близорукой, но гордой девушке, не желающей уродовать себя очками в свободное от работы время, бывает очень трудно отличить реальность от вымысла в половине шестого вечера в середине декабря!

У Оли фантазия была не такая буйная, как у Люсинды.

Педагог со стажем, Ольга Павловна воспитывала свою фантазию в строгости и особой воли ей не давала. Но бредовая история с красными метками от безвременно усопшей Жанны Марковны Ольгу Павловну смутила и запутала. Она подсознательно ждала чего-то плохого, хотя и не понимала, чего именно ждет.

Из-под арочного края зонта преодолевавшая водные преграды Ольга Павловна опасливо поглядывала на Суворовский сквер по правому борту. Там было совсем темно, только призрачно белели расставленные вдоль аллеи мраморные бюсты полководцев.

Каменные черты воинственных истуканов хранили суровое выражение, соответствующее их профессиональной деятельности.

Маленькие детки, выведенные неразумными мамками-няньками в Суворовский сквер белым днем, после непродолжительной прогулки между бюстами начинали хныкать и проситься на ручки, а взрослые люди искательно хлопали себя по карманам, подсознательно желая выбросить белый флаг и сдаться на милость победителей.

К сожалению, именно через этот сквер пролегал кратчайший путь к ближайшей остановке троллейбуса.

Оля подавила вздох, повернула направо и углубилась в аллею.

В неверном свете фар мчавшихся мимо сквера автомобилей мраморные физиономии гримасничали, вызывая у знатока и ценителя русской литературы вполне уместные, но огорчительно пугающие ассоциации с незабываемым произведением Александра Сергеевича Пушкина «Каменный гость».

Отшатнувшись от мраморного Дениса Давыдова, который вроде бы наклонился в ее сторону и даже присборил свою простоватую физиономию смешливыми морщинками, словно собираясь гаркнуть что-то вроде «У-уххх, плутовка!», Ольга Павловна в утешение самой себе пролепетала незабываемое, пушкинское:

– Уж, верно, нет; он человек разумный и, верно, присмирел с тех пор, как умер! – и тут же стрельнула глазами в демонически хохочущего Григория Потемкина.

Князь Таврический моментально разгладил беломраморное чело и замер, как и положено статуе.

– Креститься надо, когда кажется! – громко сказала себе Ольга Павловна и поступила в полном соответствии со сказанным.

Как на это отреагировали полководцы, она смотреть не стала, ускорила шаг, и ее каблучки застучали по серым плиточкам аллеи. Она торопилась поскорее избавиться от общества пугающих каменных мужиков.

Налетевшее на нее из глубины аллеи привидение Ольга Павловна увидела за несколько секунд до столкновения, но ничего не предприняла, потому что попросту не поверила своим глазам.

Привидение имело классический вид живого скелета, весьма высокую скорость передвижения и громкий голос, переливавшийся тревожным колокольчиком.

– Идет по улице скелет, на нас с тобой похож, ему совсем немного лет, и он собой хорош, – вспомнилось ошарашенной Ольге Павловне стихотворение Иртеньева.

Должно быть, скелет и впрямь был не стар годами, потому что летел он очень быстро и от удара не рассыпался – в отличие от Ольги Павловны, от которой «отвалились» зонт и сумка.

Сама же Ольга Павловна очень удачно упала на самшитовый куст.