Как вырастить счастливого человека. Практическое руководство

А уж если случается нечто из ряда вон выходящее – укрепить семью планировал муж, а жена все равно ушла, оставив ребенка на папином попечении, – да еще если ребенка угораздило родиться девочкой, то… В таком случае основной своей задачей отец-одиночка видит воспитать дочь чрезвычайно высоконравственной особой. Средства выбираются самые что ни на есть действенные – абсолютный контроль за любыми действиями дочери, придирчивое «тестирование» друзей и просто знакомых, целый свод жесточайших правил и запретов… Дочери, подвергшиеся в детстве такому воспитательному натиску, как правило, используют любые средства, чтобы из-под этого морального пресса вырваться и пуститься во все тяжкие.

К детскому психологу родители таких детей – «спасителей семьи» – обычно обращаются очень рано, причем с целым списком претензий к собственному ребенку. Нередко оглашение этого списка проходит под девизом «Я боюсь, что из него вырастет такой же негодяй, как его отец (или такая же развратница, как ее мать)». Претензии в списке по большей части выглядят либо очень уж мелочными и не связанными между собой, либо совсем глобальными, описывающими ребенка как совершенное чудовище. Такие родители видят в психологе потенциального союзника на почве обвинения собственного ребенка в том, что он не справился со своей основной задачей.

Следующий вариант в основном имеет место в неполных семьях и условно может быть назван «Он меня будет любить». Происходит это обычно в ситуациях, когда одинокая женщина теряет надежду обзавестись полноценной семьей и решает, что ребенок будет для нее реальным спасением от одиночества. В этом случае на ребенка обрушивается целый шквал таких воздействий, которые любой опытный психолог неизбежно сочтет травмирующими юную психику. Во-первых, несчастный малыш становится для мамы воистину светом в окошке – со всеми вытекающими отсюда последствиями, подробно описанными в сюжете про ребенка, являющегося смыслом жизни. Во-вторых, в полной мере будет разыгран и описанный выше сюжет про стакан воды. В-третьих, ребенок почти наверняка будет лишен права на самостоятельность желаний – он ведь всего-навсего часть маминой жизни. В-четвертых, ребенок (если, к несчастью, это сын) оказывается обязанным заменить женщине отсутствующего в ее жизни любимого мужчину. В отдельных случаях у мамы даже возникают вполне определенно эротические чувства к ребенку. В-пятых, момент взросления почти неизбежно окажется отсрочен на неопределенный срок – ведь маме будет откровенно невыгодно отпустить ребенка в самостоятельную жизнь. Кстати, формы такого удерживания ребенка в детстве могут быть самыми что ни на есть неочевидными. Ведь вполне можно говорить ребенку «Конечно, милый (или милая), делай, как будет лучше для тебя», но при этом никоим образом не стараться скрыть собственные страдания по поводу «неправильных» решений ребенка. Ребенок оказывается между двух огней – его социальная жизнь требует от него реальных взрослых решений, а жизнь семейная всячески принятию этих решений препятствует.

Мамы таких детей обычно жалуются детскому психологу на то, что ребенок никуда их не отпускает, с огромным трудом привыкает к детскому саду и любому коллективу ровесников – а нередко и просто боится всего на свете. При этом, рассказывая о каких-то проблемах ребенка, они чаще всего говорят «мы»: «мы часто болеем», «мы боимся темноты» и пр. Согласитесь, все это выглядит вполне объяснимым – ведь ребенка с самого рождения приучали к тому, что он с мамой составляет единое и неделимое целое. Чего уж тут удивляться, что он поверил?

Такие дети обычно очень часто и очень тяжело болеют. К традиционным диагнозам в таких семьях относятся астма и нейродермиты. Нередко мамы воспринимают их болезни как наследственные, поскольку сами страдают такими же. Но ведь если мама и ребенок – одно целое, то и болеют они, естественно, одним и тем же…

Достаточно трагичным иногда выглядит рождение детей в семьях, перед тем потерявших ребенка или имеющих ребенка с выраженными физическими или психическими дефектами – например, детским церебральным параличом в тяжелых формах, умственной отсталостью в стадии имбецильности и т. п. Правда, трагичным появление другого ребенка становится только тогда, когда он рождается во исполнение родительских надежд типа «Этот сможет то, чего не смог тот». Понятно, что в таких случаях на ребенка возлагается своего рода обязанность быть каким-то вполне определенным. Каким именно ему должно быть, определяется обстоятельствами, предшествовавшими его появлению на свет. Один вариант – когда ребенок рождается в качестве «замены» умершему. В таком случае с него, с одной стороны, сдувают пылинки и сыплют разнообразные блага, как из рога изобилия. Но, с другой стороны, он постоянно пребывает в некоем негласном соревновании с умершим – и не дай Бог ему в чем-то оказаться хуже! Именно в этом случае его родители обычно обращаются к детскому психологу, ставя перед ним задачу «подредактировать» отпрыска, дотянуть его до уровня предыдущего ребенка, который неизбежно становится в памяти родителей практически недосягаемо совершенным.

Во втором варианте ребенок рождается как бы в доказательство того, что его мать – полноценная женщина, способная родить вполне здорового малыша. В этом случае такой ребенок оказывается обязанным стать совершенством во всех отношениях. Соответственно, мать постоянно ходит к психологам, либо затем, чтобы ребенка протестировали и подтвердили его (а, значит, и ее) предельную полноценность, либо затем, чтобы еще усовершенствовать его интеллектуальные достоинства. Чаще всего это заканчивается для ребенка либо неврозом, либо отказом ходить в школу.

Возможен, впрочем, и еще один вариант развития событий – свою функцию ребенок, родившись, уже выполнил, мамину полноценность удостоверил, и теперь все ее физические и душевные силы снова могут устремиться на уход за больным ребенком. В этом случае мама приходит к детскому психологу довольно поздно – и опять-таки по настоянию третьих лиц, обнаруживших какие-то проблемы в его детском существовании.

Конечно же, существует еще довольно много различных ответов на наш вопрос о причинах рождения детей – и, соответственно, разных систем воспитания, от самого рождения травмирующих ребенка и мешающих ему в будущем стать счастливым взрослым. Мы не будем стремиться объять необъятное и описать их все. В конце концов, все эти системы воспитания все равно построены на одном – в них во всех ребенок выступает не в качестве совершенно отдельной, самостоятельной, уникальной личности, а в роли способа удовлетворения тех или иных потребностей родителей.

Из какого ребенка вырастает счастливый взрослый?

Конечно, дорогие читатели, вы имеете полное право возмутиться – дескать, критиковать-то легко, это, как известно, каждый умеет. Как на ваш вопрос, господа авторы, ни ответь – все получается неправильно, все ребенку вредит… А как правильно-то? Зачем на самом деле нужны дети?

Зачем? А зачем вы читаете хорошую книгу или слушаете настоящую музыку? Может быть, вам просто интересно? Интересен мир, созданный писателем или композитором? Интересно, как они воспринимают жизнь, себя, людей вокруг? Интересно смотреть с их точки зрения на свою собственную жизнь?

Если вы согласились с таким предположением, то попробуем сделать следующий шаг. Уверены ли вы, что Достоевский задумывал и писал своего «Идиота» именно так, как понимаете его вы? Уверены? А почему тогда все читатели – разумеется, те, у кого об «Идиоте» имеется собственное мнение, а не набор цитат из школьных учебников, – воспринимают его по-разному? И, скорее всего, даже внешность героев романа в представлении разных читателей будет совершенно различной: для кого-то князь Мышкин – рыхловатый блондин с вялыми движениями, а для кого-то – утонченный мрачный брюнет. И не имеет решительно никакого значения, как главного героя описывает сам автор!

А происходит все это по одной простой причине: автор и читатель (слушатель, зритель и пр.) – на самом деле соавторы. И каждый, кто читает ту или иную книгу, творит свой собственный мир – разумеется, каким-то образом соотносясь с тем, что предлагает ему автор.

Вот точно так же, на наш взгляд, должно происходить и во взаимоотношениях родителя с ребенком. Ведь как бы будущий родитель ни хотел бы ребенка того или иного пола, той или иной внешности, с теми или иными талантами и чертами характера – никому из нас не дано, как папе Карло, выточить себе ребенка по заказу. Впрочем, кажется, в конце работы и Буратино начал сопротивляться «папиному» резцу – потому нос таким длинным и получился…

Есть в каждом ребенке нечто, что нам не дано изменить никакими силами – и это не только чисто анатомические и физиологические особенности, заданные набором генов. Ведь желания самого ребенка, его предпочтения, особенности характера и многое, многое другое тоже совершенно не обязательно имеют хоть какое-то сходство с желаниями, привычками и мировоззрением его родителей. Так что все это вполне можно считать тем текстом, который создает автор художественного произведения – только в нашем случае автором является… Впрочем, неизвестно кто: то ли природа, то ли Бог, то ли сам ребенок – кому как больше нравится. А родители, общаясь с этим «текстом», привносят в это общение свое видение произведения, свою эмоциональную наполненность, придают ему свои смыслы…

Поэтому мы, со своей профессиональной психологической точки зрения, предпочли бы именно такой ответ на вопрос «Зачем нужны дети?» – «А просто интересно, как будет устроен мир моего ребенка». Или еще проще – «Ребенок нужен затем, чтобы им интересоваться».

Кстати, заметьте: в русском языке существует два на первый взгляд очень сходных слова – «интерес» и «заинтересованность». Но обозначают они два принципиально разных отношения к кому-либо или чему-либо. Мы говорим «Я заинтересован в том, чтобы начальником стал такой-то», «Я заинтересована в том, чтобы этот человек мне помог». Иными словами, заинтересованным человек может быть только в каком-то определенном развитии событий – все прочие варианты его не устраивают.

Вам это ничего не напоминает? А ведь все типичные варианты ответов на вопрос «Зачем нужны дети?» предполагают именно заинтересованность родителей в том, чтобы ребенок вел себя каким-то определенным образом, имел какой-то определенный характер, способности и пр. Опять-таки другие пути развития ребенка родителей в этом случае не устраивают. И, как это ни грустно, подобная заинтересованность родителей совершенно неизбежна во всех случаях, когда ребенок для них является всего лишь способом удовлетворения каких-либо собственных потребностей.

А слово «интерес» как раз предполагает отсутствие какой бы то ни было корыстной заинтересованности в конкретных результатах – ведь интересным может быть все, что произойдет. Кстати, сами дети как раз и являются носителями самого что ни на есть живого интереса ко всему сущему: их ведь устраивает любой возможный ответ на вопросы «Почему встает солнце?», «Что у лошадки внутри?» и «Сколько на самом деле ножек у сороконожки?». Они этот ответ просто хотят знать.

Вот так и выходит, что главным условием воспитания счастливого ребенка является наличие у родителей бескорыстного, радостного, сконцентрированного интереса к нему. Кстати, а почему именно «воспитания»? Странно получается: весь сложнейший и тончайший комплекс действий по взращиванию ребенка сводится всего лишь к «повторяющемуся питанию». Ведь именно таково с этимологической точки зрения значение слова «воспитание», практически аналогичного слову «вскармливание». А другого, более подходящего слова в нашем словаре-то и нет! Не привыкли мы употреблять по отношению к ребенку такие слова, как «ращение», «взращивание», «выращивание», и все тут!

Но, может быть, такое значение слово «воспитание» все же имеет какой-то глубокий смысл и помимо сконцентрированности родителей на вопросах продовольственного снабжения ребенка? Нам почему-то кажется, что имеет. Вспомните, сколько в последнее время говорят и пишут о набирающем обороты процессе «инфантилизации» западного населения. Речь идет о том, что все больше и больше взрослых людей оказываются совершенно беспомощными в огромном количестве ситуаций, плохо обучаются (читай: многократно наступают на одни и те же грабли), не способны брать на себя ответственность за собственные поступки, не столько сами строят свою жизнь, сколько предпочитают, чтобы она «строила» их… А не связано ли это с тем, что современные мамы не обращают внимания на то самое изначальное значение слова «воспитания»? Ведь если родители ставят себе задачу всего-навсего обеспечивать ребенка всем необходимым для поддержания его жизнедеятельности, то все остальные жизненные задачи ему приходится с самого детства решать самому! Именно таким образом он и учится их решать. Делает свои ошибки и свои выводы из них, привыкает самостоятельно ориентироваться в реальности, строит свою собственную картину мира и жизненную позицию… Речь, конечно, не идет о том, чтобы просто купить ребенку необходимую ему еду и одежду – и на этом счесть свой родительский долг выполненным. Дело в другом: задача родителей (согласно значению слова «воспитание») – обеспечивать ребенку условия для самостоятельной постановки жизненных задач и их самостоятельного решения. Тут как раз и родительский интерес пригодится: ведь и в самом деле интересно, как ребенок справится с той или иной задачей и как, собственно говоря, он себе эту задачу поставит?

Между прочим, во всем написанном выше есть и еще один повод удивиться: а с чего мы решили, что ребенок, которым по-настоящему (то есть безотносительно к своим личным потребностям) интересуются родители, обязательно вырастет счастливым? И какого ребенка можно считать счастливым? И из всякого ли счастливого ребенка в будущем обязательно вырастает счастливый взрослый? И что это вообще такое – счастье? Простенький такой вопросик, не так ли?

Не волнуйтесь, мы не собираемся гипнотизировать вас высоко учеными философскими рассуждениями на тему имеющихся в культуре и психологии представлений о счастье. Нам вполне хватит нахальства попробовать предложить вам собственное понимание счастья. Более того, мы даже знаем, как оно достигается. Не верите? А ведь все очень просто. СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК – ЭТО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВСЕГДА ДЕЛАЕТ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ХОЧЕТ.

Вы думаете, что это невозможно? Но почему? Полагаете, в жизни каждого человека обязательно существует священное понятие «долг»? Никак не может порядочный, добрый, хороший (или какой-либо другой) человек не делать того, что он должен делать? Рискнем заявить: ДОЛГОВ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Вы, например, никогда не задумывались о том, в каких ситуациях вообще возникает понятие «долг»? Ведь, в сущности, оно появляется только тогда, когда для совершения каких-то действий нет настоящего, подкрепленного живыми эмоциями желания. Если я хочу заботиться о своих детях или родителях, если мне это в радость – я даже и не вспомню про сыновний, дочерний или родительский долг, а буду заботиться просто потому, что мне это приятно, радостно, интересно и т. д. Когда я пытаюсь добиться какой-то цели потому, что меня распирает жгучее нетерпение ее реализовать – я все имеющиеся силы и даже чуть-чуть больше положу на то, чтобы сделать все необходимое (у вас ведь тоже наверняка была возможность ощутить это на себе?). И, кстати, именно тогда я, скорее всего, добьюсь желаемого результата – хотя бы потому, что без него своей дальнейшей жизни просто не представляю.

Если, например, человек с детства обожает возиться с животными и не мыслит для себя иной профессии в будущем, то он будет читать все книги по зоологии, какие обнаружит, при необходимости найдет репетитора по тем предметам, которые ему нужно будет сдавать при поступлении на выбранный факультет, легко и без особых терзаний откажется от всяческих увеселений в период вступительных экзаменов – и все только потому, что все его существо рвется заниматься любимым делом. Как по-вашему, такой человек будет рассуждать о том, что он должен заниматься, чтобы поступить и т. д.? Он хочет, и все тут! А вот если никаких особых предпочтений у него нет, а идти служить в армию или работать на рынке ему неохота, тогда его мотив будет звучать примерно как «я должен получить высшее образование». Кстати, тогда он и сил в подготовку к поступлению вложит на порядок меньше, и при случае без зазрения совести сбежит от всевидящего родительского ока на дискотеку…

То же самое можно сказать и об отдельных конкретных действиях. Действие, совершаемое под влиянием истинного, обоснованного чувствами желания, всегда оказывается намного более эффективным и результативным, нежели то, которое движимо только и исключительно чувством долга. Почему так происходит, понять нетрудно. Эмоции, в сущности, и есть наша живая энергия, которую мы вполне способны претворить в реальные действия. Долг же – чисто интеллектуальная конструкция, вытекающая из всяческих социальных установок, запретов, предписаний и пр.

Впрочем, иногда выражение «я должен» служит всего-навсего словесной маской какого-то определенного «я хочу». Например, говорит человек, что он должен заботиться о своей тете. И не то, чтобы он ее очень любил, и не так, чтобы она ему наследство обещала, а вот поди ж ты – должен, и все! При внимательном рассмотрении вполне может выясниться – он просто хочет, чтобы о нем говорили как о человеке великого благородства и золотого сердца. Нормальное желание, ничем не хуже любого другого. Так что ему мешает, заботясь о престарелой тетушке, исполнять это свое желание, а не какой-то мифический долг?!

Правда, существует и еще одна категория действий, которые мы совершаем, говоря, что должны их совершать. Это – ситуации, описываемые известной поговоркой «Любишь кататься – люби и саночки возить». Речь в данном случае на самом-то деле тоже идет совсем не о долгах, а просто о плате за что-то, что получить нам хочется, но без дополнительных усилий это невозможно. Усилия-то мы, конечно, прилагать не хотим, но приходится… Вы хотите быть начальником? На здоровье! Только в обмен на этот статус у вас возникает необходимость (долг, обязательство – как вам понравится) совершать огромное количество очень обременительных действий. Но вы совершенно не должны их выполнять – можете просто сложить с себя полномочия. Извините за банальность – за все нужно платить. Даже саночки возить не обязательно – можно просто отказаться от катания на них.

Говоря простыми словами, если под каким-то своим «долгом» вы после длительных размышлений не обнаруживаете ровным счетом никакого настоящего желания, вам придется смириться с тем, что, скорее всего, этот долг исполнен не будет – можно даже и не начинать угрызать собственную совесть по этому поводу. И произойдет это потому, что для совершения необходимых действий просто нет достаточной энергии. Конечно, если исполнение такого священного, но «бесчувственного» долга не требует никаких серьезных усилий, то, вполне возможно, что-то вы и сделаете…

Можно, конечно, страшно возмутиться: а как же, скажем, денежные долги? Тоже можно не отдавать? Тут – своя специфика. Как может звучать просьба дать деньги в долг? Это ведь в любом случае будет та или иная вариация на тему «Дай мне, пожалуйста, взаймы». Так вот в этой фразе изначально содержится ваша готовность на определенные условия: вы сообщаете, что просите деньги не навсегда, а на время, и по истечении этого времени обещаете вернуть. Возникает вполне определенная договоренность. Если же такой договоренности изначально нет – как, кстати, и бывает в случае всяческих «долгов» в межличностных отношениях, – то откуда может взяться необходимость что-то отдать?

Представьте себе родителей, которые постоянно напоминают своим детям: мы, дескать, вам все отдавали, жизнь положили на то, чтобы вас вырастить – следовательно, вы перед нами в долгу. Или даже вслух не говорят, но подразумевают. Ну будем откровенны – откуда здесь может взяться долг?! Разве дети просили их рожать? Просили что-либо для них делать? Разве был у детей выбор – взять предлагаемое или отказаться? Разве перед тем, как их рожать, с ними оговаривали условия – мы вам дадим жизнь, а вы нам потом за это вернете то-то и то-то? Разве дети на эти условия соглашались? Нет уж, дорогие родители, давайте договоримся: жизнь и воспитание мы детям дарим. Да и то еще вопрос – детям ли? Разве мы делаем это не по собственному желанию и не для себя?

Следующее привычное возражение на наше представление о счастье обычно звучит так: «Делать все, что мы хотим, невозможно». А мы и не говорим о том, что счастливый человек делает ВСЕ, что хочет. Если он одновременно хочет и есть, и спать, то по определению сделать и то, и другое сразу он не сможет. Но какое бы из этих двух желаний он ни выбрал, он ведь все равно будет делать то, что хочет. Разве нет? Речь-то идет о том, что счастливый человек делает ТОЛЬКО то, что хочет.

Хорошо, скажете вы, но ведь, к сожалению, мы всегда хотим больше, чем можем. Удивительно удобная фраза! Она позволяет нам не слишком напрягаться в достижении желаемого – и одновременно чувствовать себя благородными страдальцами перед лицом безжалостной судьбы. Правда, именно эта фраза и заставляет нас мучиться потому, что мы не можем получить того, чего якобы «хотим больше всего на свете».

Но так ли все это на самом деле? И правильно ли мы обращаемся с самим словом «хочу»? Ведь в языке существует много других слов на эту же тему – «хочется», «хотелось бы», «было бы неплохо», «мечтаю» и т. д. Нетрудно заметить, что все они имеют несколько иной смысл, чем простое и ясное «хочу». Некоторые из этих слов не обозначают, кто именно хочет (как, например, безличное «хочется»), другие намекают, что «хочу» действует только при определенных условиях (условное наклонение «хотелось бы»). А такие, например, слова, как «мечтаю», «надеюсь» и прочие в том же роде говорят только о наличии некоего исключительно привлекательного образа желаемого результата и никак не подразумевают готовности потратить на достижение этого результата необходимого количества энергии. Обозначают такие слова обычно только одно: «я не буду возражать и, может быть, даже очень обрадуюсь, если мне это подарят».

При этом настоящее, полноценное, действенное и реалистичное «хочу» – это всегда ясный образ конкретного результата, четкое понимание того, что именно человек получит после реализации этого «хочу», и главное – азартная готовность сделать для достижения этой цели все необходимое. Помните выражение «руки чешутся сделать что-то»? Вот оно как раз про те самые истинные «хочу» – когда руки чешутся от предвкушения не только результата, но и действий, которые к нему могут привести. Только такие «хочу» мы и подразумевали в нашем образе счастливого человека.

Вам по-прежнему кажется, что наше представление о счастье принципиально невозможно? Или, может быть, вы, скрепя сердце, уже в душе согласились с его возможностью – но теперь вам очень трудно представить себе, как такое счастье выглядит в реальности?

А в реальности все очень просто. Действия счастливого человека обоснованы только его, и ничьими иными, желаниями – причем именно желаниями, а не такими туманными мотивами, как «хочется», «хотелось бы», «полагается» и т. п. Иными словами, перед совершением абсолютно любого действия такой человек обязательно задает себе вопрос «а действительно ли я этого хочу?». И если нет – то действие не совершается, даже если этого отчаянно хочет кто-то другой, очень близкий.

Ужасная картинка, правда? Получается, счастливый человек – просто абсолютный и законченный эгоист. Он ведь, выходит, ежедневно и ежечасно плюет на желания всех – и даже самых дорогих ему людей!

Так, да не совсем. Речь, разумеется, вовсе не идет о диком и неуправляемом эгоизме – только о разумном. Ведь самоуважение и соответствие собственных действий своей определенной внутренней системе нравственных ценностей для такого человека тоже вполне может входить в «список» желаний. Может, кстати, и не входить, но это решает исключительно он сам. Никто, между прочим, не сказал, что счастливый человек обязан являться приятным для всех и во всех отношениях.

Кроме того, счастливому человеку ничто не мешает в поисках ответа на вопрос относительно собственного «хочу» учитывать, например, и желание доставлять любимым людям всяческие удовольствия и т. д. Просит меня, например, любимый человек сходить в магазин за каким-нибудь особым тортиком. Прикидываю я в уме – хочу ли идти в магазин? Выходит – нет, не хочу. А потом смотрю в умоляющие глаза любимого – и представляю себе радость в этих глазах при виде вожделенного тортика. Хочу я посмотреть на эту радость? И если понимаю, что хочу – то иду в магазин. Но совсем не потому, что любимый человек этого от меня хочет – это я хочу его порадовать. А если я в это время книгу почитать хочу сильнее, чем порадовать любимого, то ни в какой магазин я не иду, а устраиваюсь на диване с желанным томиком. И если мой любимый человек в этой ситуации продолжает настаивать или начинает обижаться, то обозначает это только одно – это ему на мои желания наплевать, и хочет он, чтобы я сделала то, чего хочет он. Как известно, эгоист – это человек, который думает о себе, вместо того, чтобы думать обо мне…

Получается, что, прежде чем совершить любое действие, счастливый человек обязательно соразмеряет его и с некой внутренней «конституцией», и с иерархией имеющихся на данный момент желаний, и с внешними условиями, и с ресурсами, находящимися в его распоряжении в тот же самый момент. Он вполне способен выполнить просьбу другого человека – но только после такого же соотнесения.

Но этого мало. Любое действие, совершаемое счастливым человеком, является физически обоснованным. Это значит, что общая сумма его энергетических затрат на каждое действие не превышает сумму выигрышей от его совершения. Ну, в самом деле – зачем покупать «Оку» по цене «Мерседеса»? Или иначе – зачем продавать один диван, чтобы купить точно такой же и за ту же сумму? Зачем совершать какое-то действие без надежды получить хоть какой-то выигрыш – конечно, совсем не обязательно выраженный в материальном эквиваленте? Если человек выращивает картошку на дачном участке потому, что хочет есть экологически чистый продукт – это одно. Но ежели он полагает, что выращенная им картошка обходится ему дешевле, нежели та, которую он мог бы купить в магазине – то к действиям счастливого человека это уже никакого отношения не имеет. Достаточно сложить все затраты – финансовые, временные (на путь до дачи и обратно, полевые работы и пр.), энергетические (на уход за картошкой, перемещение необходимых для этого тяжестей от дома до дачи и урожая в обратном направлении), эмоциональные (на переживания по поводу погоды, стояния в пробках или езды в переполненной электричке и т. д.)… Что, вам все еще кажется, что самим растить картофель дешевле?

Это вовсе не обозначает, что счастливый человек сугубо рационален и постоянно занят арифметическими подсчетами – сколько сил он потратил и сколько получил взамен. Просто его внутренняя последовательная и неизменная позиция такова, что не позволяет ему совершать действия, предполагающие неадекватное использование энергии. Вам же не нужно каждое утро специально напоминать себе, что вы любите своего ребенка? Вы просто постоянно знаете это, и все.

Счастливый человек способен осознанно, с полным представлением о степени риска отдаваться любым жизненным процессам, в которые он считает нужным включаться. Если он, например, решает кому-то доверять – то в полной мере осознает, что это сугубо его личное дело и его собственный риск. Соответственно, он не будет обижаться на того, кто «обманул его доверие» – да ему даже такая фраза не придет в голову! Сам рискнул – сам и расплачивается.

Для счастливого человека совершенно естественно принимать все сущее таким, каково оно есть. Иначе говоря, он умеет различать то, что способен изменить, и то, что находится вне сферы его влияния. Соответственно, для него не существует плохих и хороших чувств – с любым из них он умеет взаимодействовать и находить в нем ресурс.

В любых отношениях, в которые он считает нужным вступать, он тоже умеет найти свое место – такое, на котором энергетические затраты опять-таки не будут больше получаемых выигрышей. Если же это невозможно, то ведь в такие отношения можно вообще не вступать! Разве человек не сам выбирает, с кем ему дружить и кого любить? А если все-таки существует некая объективная неизбежность вступить хоть в какие-то отношения такого рода, то счастливый (в нашем понимании) человек находит такой способ взаимодействия с другими людьми, при котором его потери, во всяком случае, минимальны.

Если счастливый человек ставит перед собой какую-то цель, то он прилагает абсолютно все усилия, которые считает нужным приложить – а если конечный результат зависит не только от него, то умеет спокойно принять любой исход: ведь ему известно, что все, зависевшее от него, он сделал. Посему для него не существует и ошибок, которые достойны сожаления – любая ошибка является благодатной почвой для понимания и получения опыта. Его представление об ответственности позволяет ему совершать только те действия, любые последствия которых он готов принимать.

И ведь все это напрямую вытекает из одного простого утверждения: счастливый человек – это человек, который всегда делает только то, что хочет!