Адское безобразие

«Чего?»

«Сид, она на самом деле не такая. Я понял, зеркало показывает душу, а не тело»

« И что ты видишь?»

«У нее нет волос, почти нет бровей и совсем нет ресниц. И тощая она. Вот…»

«Ну, что, обратно?»

«Да щас! Даже не думай!»

«Для тебя это странно, ну да ладно»

Какое-то время они рассматривали друг друга, каждый думал о своем. Велиар решил, что внешность в данном случае не главное и, не теряя времени, поражаясь собственному громкому урчанию, полез к ней на колени. Тут же получил крепкие объятья, ласковое поглаживание, приятную щекотку возле уха.

– И что же мне с тобой делать? – тихо спросила девушка.

«Гладь, гладь, гладь меня… Чеши брюшко… А-а, кайф…»

– Как же мне тебя назвать?

«Темный Ангел наследный Князь Велиар-младший, детка!»

– Назову тебя Пуфик.

«Чего?!»

–Голодный? Пошли на кухню.

Она попыталась встать, но Велиар не дал – прижал лапками тощие коленки, уткнулся носом в мягкий живот, вдыхая ее запах, наслаждаясь нежными прикосновениями.

«Ну, Пуфик, так Пуфик»

Она засмеялась, схватила его, прижала к себе и все-таки встала.

– Ох, какой ты тяжелый! И какой славный!

« Да, я такой, наслаждайся, детка!»

Она принесла его на кухню, осторожно опустила на пол, открыла холодильник.

– А у меня нет ничего, – произнесла растерянно, словно извиняясь. – Так, не порядок. Я сейчас!

И ушла.

Велиар хотел было увязаться следом, но проиграл захлопнувшейся возле самого носа двери.

«Сид!»

«Чего, Пу-уфик? Ха-х!»

«Да ну тебя. Я понял! Понял, почему она такая странная!»

«И почему?»

«Аура тонкая, местами темная. Это болезнь! Она чем-то недавно серьезным переболела. Восстановится – и волосы отрастут, и сиськи надуются!»

«Ладно, отрывайся. До завтра, Пуфик! Ой, не могу!»

Есть хотелось, даже очень, но миска из вонючей пластмассы и насыпанное в ней нечто отбивало аппетит. Велиар походил вокруг, потрогал лапой, понюхал и громко, разбрызгивая сопли, чихнул.

– Не нравится? – растерянно спросила девушка. – Странно, все кошки любят этот корм. Чем же тебя угостить?

«Жарким из куропаток и самогоном!»

– Хлеб с молоком у меня только. Будешь?

– Мяв!

Она мелодично засмеялась, взяла тарелку, накрошила туда хлеба и залила молоком. Велиар привередничать не стал и сожрал все в один миг. Вторую порцию доедал уже спокойно, краем глаза наблюдая, как она медленно, нехотя ест свой скудный ужин.

Потом таскался за ней по квартире, пытался забраться в ванную – не пустили, с удовольствием наблюдал, как она ходила нагая, тощая, но невероятно грациозная. Повозмущался на насыпной туалет в лотке, стыдливо закопал свои «проделки». А потом они лежали в кровати – она читала, держа в одной руке книжку, другой гладила его, а он мурчал и щурился от удовольствия, обнимая лапами ее тонкие ножки.

Утро началось превосхитительно! Он лежал головой на ее груди и получал очередную порцию ласки, мурча и пуская слюни.

– И куда же тебя деть? – тихо спросила она, обхватив пушистую морду ладошками. Велиар растянулся в блаженной улыбке, но тут сказанное дошло до его разнеженного кошачьего мозга.

«Куда меня деть?! Сид! Си-ид!»

«Ну чего?»

«Она хочет меня куда-то деть!»

«Возвращайся»

«Вот ведь ты какой!»

– Мяв! – постарался возмущенно, требуя разъяснений.

– Понимаешь, – она словно его услышала, словно поняла вопросительный кошачий взгляд, – в моей жизни было столько дерьма, что я тонула в нем с головой многие годы… Я так устала бороться и выживать, Пуфик! Всю жизнь я пыталась кому-то что-то доказать, быть для всех хорошей, но когда заболела – осталась одна. Пуф, я победила рак! Понимаешь? – из глаз, лишенных ресниц, но не утративших чудесный добрый блеск, потекли крупные, горячие слезы. Велиар потянулся, ткнулся носом в мокрую щеку. – Одна боролась, Пуф! Меня все бросили, похоронили, Пуф! Но теперь, – она посмотрела в его кошачьи глаза, натянув на бледные губы жалкую улыбку, – я хочу пожить для себя. Я набралась сил и сегодня сделаю то, о чем мечтала все эти годы – я пойду ночевать в горы! Пуф, я живу рядом с прекрасным горным массивом, но никогда не была там и не знаю, что такое высота! Что такое чистый горный воздух!

Велиар, слушая дрожащий голос, глядя в полные слез, но горящие идеей       глаза, боялся лишний раз вздохнуть, чтобы она не замкнулась, не замолчала, а продолжала рассказывать о себе, с каждым словом проникая в его сердце все глубже и глубже.

– И теперь я не знаю, куда мне тебя деть. Уйти собираюсь дня на два, понимаешь? Ты же с голоду тут умрешь…

– Мяв! Мяв! Ма-о!

Велиар, как мог, изображал желание пойти с ней вместе, ставя хвост трубой, топая лапами по кровати и фыркая. Она, конечно, не поняла, но когда собралась, накинула на тонкие плечи увесистый рюкзак, открыла дверь и сказала: