Хотела бы я в омуте страстей
Дождливым вечером московским оказаться?
Не знаю! Но от неба жду вестей
И тайных знаков, стоит ли бросаться.
Не чуждо человеческой природе
Сухие губы истово кусать.
А я, восстав из омута, не против
Кого-то в сердце тайно прописать.
Убрать цветами уголок сиротский,
Небрежно бросить на подушки шаль.
Но циник Ваш кумир, Иосиф Бродский.
И нам не суждено… Мне «очин» жаль.
Мне «очин» жаль, что нам не суждено
Послушать бриз и лицезреть пейзажи,
Выгуливать собак и пить вино,
И делать вид, что не знакомы даже…
Читая Бунина
В «какое из морей впадает Волга?»
Он обещал дать правильный ответ.
Она ждала мучительно и долго,
И было ей всего семнадцать лет.
Он день и ночь строчил подробный очерк.
Наутро пальцы оказались липки.
Она кляла его корявый почерк
И две орфографических ошибки.
Когда закат нагрянет,
Пора писать записки.
Ну что, скажите, манит
Вас к этой гимназистке?!
Покой Ваш не нарушу,
Лишь крикну на прощанье:
«Не надо мне про душу
И лёгкое дыханье!»
Бессмысленное
В свиданьях наших пылких нету смысла!
(Привычный скрежет разума в висках).
Какой, скажите, смысл у коромысла,
Которое затеряно в песках?!
Наверное, для маленькой колючки
Нет смысла большего, чем вырасти в пустыне.
А я по глупости могу дойти до ручки:
Слова и мысли у меня пустые.
Я не пишу стихов при лунном свете,
Закусывая дужку у очков.
Мне просто нравится встречать на белом свете
Таких, как Вы, учёных дурачков,
Которым всласть раздумывать над смыслом
Стихов и прозы, пуха и пера.
А радуга нависла коромыслом.
До этого лило как из ведра!
Своим желаньям потакать я рада,
Хотя, признаться, нет порой удачи.
За испытания мне выпала награда
Вдыхать сирень на подмосковной даче,
Нанизывать мгновенья, как агаты,
Тянуть из трубочки густой коктейль весны,
Встречать восходы, провожать закаты
И рисовать безоблачные сны.
«Мне всё этой осенью мило…»
Мне всё этой осенью мило:
И грусть, и дождей пелена.
Я вдруг целый мир полюбила
И пасмурный вид из окна,
Себя в отраженьи витрины,
Таинственный взгляд иноверца,
Осколки взорвавшейся льдины
В твоём всепрощающем сердце.
В шкатулке сокровищ так много:
И бусы, и серьги, и броши,
И старая жизнь у порога
Оставила в полночь калоши.
Средневековый роман
За окошком палисадник.
Пыльный фикус на окне.
Вдруг я вижу: белый всадник
Лихо скачет на коне.
Гордый рыцарь предо мною
Преклонил своё колено:
«Станьте Вы моей женою».
Я сказала: «Непременно!
Отношусь к средневековью
Я с огромным интересом».
Он в ответ: «А я с любовью –
К сероглазым поэтессам».
Он подвёл ко мне коня,
На него помог взобраться,