Бухучёт в яблоко

"А я – на ту, у которой прическа лучше," – парировала Лада.

Незаметно пролетели четыре часа, и вот они уже в Москве. Такси домчало их до Ипподрома быстрее, чем Жанна успела накрасить губы.

Ипподром встретил их гулом толпы, запахом попкорна и лошадиного пота.

"Боже, какой аромат!" – воскликнула Жанна, морща нос.

"Да, милая, это запах больших денег и маленьких надежд," – философски заметила Лада.

Они пробрались к трибунам, чувствуя себя как Золушки на балу. Только вместо хрустальных туфелек у них были дизайнерские шпильки, а вместо принца – перспектива сорвать куш.

"Итак, на кого ставим?" – спросила Жанна, разглядывая программку.

Жанна прищурилась, изучая лошадей на разминке. "Вон та, гнедая, у нее грива прямо как у меня после салона. Ставлю на нее и сверилась со шпаргалками друга!"

Лада хмыкнула. "А я, пожалуй, на вон того серого красавца. У него взгляд, как у моего Вадима Семеновича при разговоре с женой по телефону – отчаянный и готовый на все."

Жанна глянула в бумаги и одобрительно кивнула.

Они рассмеялись и направились делать ставки, готовые окунуться в мир азарта и конского ржания. Кто знает, может быть, сегодня удача улыбнется им так же широко, как лошадь после морковки?

Лада, к своему удивлению, втянулась в игру. Ставки, крики болельщиков, топот копыт – все это кружило голову не хуже, чем корпоративы в "Рогах и копытах".

К последнему забегу Лада была на удивление в плюсе. "Может, это мое призвание?" – подумала она. "Бросить бухгалтерию и стать профессиональным игроком?"

И тут случилось это. Порыв ветра сорвал с нее шляпку. Лада бросилась за ней и оказалась лицом к морде со старой кобылкой, готовящейся к своему последнему забегу.

"Эй, женщина!" – крикнул конюх. "Отойдите от Зорьки! Она на пенсию уходит, последний раз бежит."

Лада посмотрела в глаза лошади. В них она увидела усталость, но и какую-то отчаянную решимость. "Знаешь, что, Зорька," – прошептала Лада, – "давай покажем им всем, на что способны старые кобылы!"

Она подбежала к кассе и поставила все свои выигранные деньги на Зорьку.

"Ты с ума сошла?" – ахнула Жанна. "Эта кляча едва ноги передвигает!"

Но Лада только загадочно улыбнулась. "Иногда нужно просто поверить в чудо."

И чудо случилось. Зорька, словно вспомнив свою молодость, вырвалась вперед на последних метрах и пришла первой.

Лада смотрела на табло, не веря своим глазам. 870 000 рублей!

"Ну что, подруга," – сказала она ошеломленной Жанна, – "кажется, я нашла способ улучшить наш корпоративный бюджет. Как думаешь, Вадим Семёнович оценит, если я предложу ему инвестировать в скаковых лошадей вместо уток?"

Они рассмеялись, направляясь к кассе за выигрышем. Лада не знала, что этот день изменит всю ее жизнь. И что розовый айфон в ее сумочке вскоре станет ключом к разгадке преступления века…

В то время как Лада Петровна покоряла московский ипподром, ее любовник, Вадим Семенович, продирался сквозь тайские джунгли, словно Индиана Джонс на пенсии.

"Вадик, я больше не могу!" – простонала его жена, Алла Николаевна, запнувшись о корень размером с небольшой чемодан. "Ой, кажется, я ногу подвернула!"

Вадим Семенович остановился, вытирая пот со лба. Он посмотрел на жену, потом на извилистую тропинку, уходящую вверх, и тяжело вздохнул. До водопада Хуай Мае Кхамин оставалось еще шесть километров, и каждый из них казался марафоном в адском котле.

"Аллочка, милая," – начал он, мысленно проклиная того турагента, который подсунул им этот "уникальный тур по нехоженым тропам Таиланда", – "может, вернемся в отель? Там тоже есть бассейн…"

"Вадик!" – возмутилась Алла Николаевна. "Я так мечтала прогуляться под струями водопада вечной красоты! Неужели ты лишишь меня этого счастья?"

Вадим Семенович посмотрел на жену. В ее глазах стояли слезы разочарования, а на лице застыло выражение обиженного ребенка. Он вспомнил, как когда-то влюбился в эту женщину, как они мечтали вместе путешествовать…

"А, была не была!" – воскликнул он, неожиданно для самого себя. "Будет тебе вечная красота!"

С этими словами Вадим Семенович поднатужился и взял жену на руки. Алла Николаевна взвизгнула от неожиданности и обвила его шею руками.

"Вадик! Ты с ума сошел! Надорвешься же!"

"Ничего, дорогая," – пыхтел Вадим Семенович, делая первые шаги по крутой тропинке. "Я же не зря в спортзал хожу… раз в полгода."

Следующие шесть километров превратились для Вадима Семеновича в настоящее испытание. Он карабкался по скользким камням, перепрыгивал через поваленные деревья и отмахивался от назойливых москитов, все время удерживая на руках свою немаленькую супругу.

Когда они наконец добрались до водопада, остальные туристы уже вовсю плескались в природном бассейне. Вадим Семенович, красный как рак и мокрый от пота, осторожно опустил жену на землю.

"Вадик, ты мой герой!" – восторженно воскликнула Алла Николаевна, целуя его в щеку. "Я как будто заново в тебя влюбилась!"

Вадим Семенович смотрел на сияющее лицо жены, на струи кристально чистой воды, падающие с высоты, и вдруг почувствовал, как в его сердце что-то дрогнуло. Он вспомнил о Ладе, о своей двойной жизни, и ему стало немного стыдно.

"Знаешь, Аллочка," – сказал он, беря жену за руку, "а давай-ка и правда начнем все заново? Только ты и я, без всяких… уток."

"Каких уток, Вадик?" – удивилась Алла Николаевна.

"Неважно, дорогая," – улыбнулся Вадим Семенович. "Давай лучше искупаемся. Кажется, мне нужно немного охладиться."

И они вместе вошли в прохладные воды под водопадом вечной красоты, не подозревая, что в это самое время в далекой Москве Лада Петровна делала ставку, которая изменит их жизни навсегда…

Глава 3: Дебет желаний, кредит реальности

Кухня Лады Петровны напоминала поле битвы после победоносного сражения. Если бы Наполеон увидел этот разгром, он бы гордо кивнул и сказал: "Вот это я понимаю – Ватерлоо!"

Повсюду валялись пустые бутылки шампанского, словно павшие солдаты славной армии Вдовы Клико. Они лежали на боку, стояли, гордо выпятив горлышки, и даже висели на люстре – свидетельство того, что веселье достигло космических высот.

Коробки из-под пиццы громоздились, как баррикады на улицах революционного Парижа. Остатки пепперони, эклеров и оливок намекали на эпическую битву между голодом и изобилием, в которой, судя по всему, победили обе стороны.

Смятые купюры были разбросаны по всей кухне с небрежностью римского императора, швыряющего монеты в толпу. Они лежали на столе, выглядывали из-под тарелок и даже плавали в недопитых бокалах – молчаливые, но красноречивые свидетели триумфа на ипподроме.

На холодильнике красовалась импровизированная доска почёта: фотографии счастливых лошадей-победителей, пришпиленные магнитами в форме подков. Рядом висел календарь с отмеченными датами будущих заездов – планы новых завоеваний уже были в разработке.

Посреди всего этого великолепия, за кухонным столом, восседала сама Лада Петровна. В халате, надетом поверх вечернего платья, с феской на голове (откуда она взялась – оставалось загадкой) и с сигаретой в одной руке и бокалом в другой, она являла собой живое воплощение фразы "пришла, увидела, победила".

"Ну что, девочки," – обратилась она к подруге, которая возлежала в не менее живописной позе, – "кто сказал, что деньги не приносят счастья? Просто надо уметь их правильно вкладывать!"

И они снова рассмеялись, чокаясь бокалами над полем своей гастрономической и финансовой битвы. Кухня Лады Петровны не просто хранила следы вчерашнего триумфа – она была живым памятником удаче, авантюризму и умению жить на полную катушку.