Смерть всегда рядом

Но Господь милосерден. Он сжалился над несчастными и дал людям еще один шанс: в мире появились сновидцы. Мужчины и женщины, дети, старики… Они во снах своих видели нечистых и вступали с ними в борьбу. Иногда побеждали. Иногда – терпели поражение.

Но каково же было удивление предстоятелей Святой Церкви, когда выяснилось, что сновидцы появляются не только в христианской вере, а и у мусульман, иудеев, даже среди язычников! И, после долгих раздумий, часть Патриархов пришли к мнению, что ради спасения человечества нужно объединиться с теми, кого прежде считали еретиками. Папа не поддержал это решение. Мало того, он объявил сновидцев вне закона. Над ними проводили суды, и костры, кроме ведьм, сжигали и тех, кто мог спасти человечество.

У иноверцев творилось то же самое. Но мы сумели объединиться – сновидцев становилось все меньше, их защита и стала основной целью Ордена.

– Вы говорите о синкретизме, Ваше Превосходительство? Но это же…

– Что ты, – лицо епископа скривилось, – как можно! Но, как различные народы забывают о разногласиях в период опасности, дабы защитить свою страну, так и мы приняли помощь иноверцев. Ибо противостоит нам враг более сильный, чем когда-либо… но главное – это враг общий. И ты должен сохранять веру свою в чистоте, иначе душа твоя погибнет.

Крис молчал.

Епископ снизил напор. Он перестал читать лекцию и вкрадчиво поинтересовался:

– Ты же знаешь, на что способен Враг? Разве приход ночи не вызывает у тебя ужас?

Последнюю букву он прошипел. В комнате похолодало. Крис едва удержался, чтобы не начать согревать руки дыханием. Но морок длился доли секунды, хватило моргнуть один раз.

– Вижу, знаешь. Неужели не хочешь избавиться от этого кошмара? Спокойно спать?

Не слышать шепот… Не видеть сполохи в глазах… Не проводить в молитвах ночи… Чудо, к которому он готовился идти многие годы, изнуряя плоть постом и всенощными бдениями, казалось так близко. Требовалось только…

– Я согласен.

– Готовьтесь к Конфирмации, брат Иоанн. А ты, сын мой, ступай. Проведи оставшееся время в молитвах и укреплении себя в вере.

Крис принял благословение и снова прикоснулся губами к кольцу.

«Мистер безупречность» проводил его в церковь. Убранство внутри отличалось грубой простотой: сиденья и скамейки для молитв словно топором вытесали. У входа примостилась кропильница – камень с углублением. Годы, вода и руки прихожан сделали его гладким. Стены, никогда не знавшие штукатурки, контрастировали с витражами, которые словно принадлежали другому миру. Как и распятие. Столик со свечами у подножия, пламя играет на боках церковной утвари.

– Молитесь, брат. Вас не потревожат.

Эхо подхватило звук шагов, дверь закрылась с легким стуком. Крис остался один.

Он выбрал пятно света напротив распятия и опустился прямо на пол. Холод камня просочился сквозь одежду, но Крис сосредоточился на молитве. Получалось плохо: в голову лезло, что угодно, но не спасительные слова. А еще приходилось следить за светом.

Солнце огибало церковь по кругу, и цветные пятна ползли вслед за ним. Крис старался не попасть в тень, но очень скоро ему пришлось перейти в другое место.

– Кри…

Шепчущий не успел договорить имя: Крис прыжком преодолел полосу тени и рухнул на колени:

– Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae. Et in Iesum Christum…

– Ты готов?

Крис обернулся. У входа стоял ректор.

– Да, падре.

– Следуй за мной.

Дверь, выкрашенная под цвет стен, скрывалась в углу. Коридор изгибался и закручивался по спирали, уводя вниз. Длинные плафоны на потолке горели ровным светом, и время от времени встречались запертые двери. Ректор толкнул одну из них.

За ней скрывалась большая комната без окон. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, между ними примостились диваны и пюпитры. На одном из них висели сутана и брюки. Сверху, сложенное стопочкой, лежало белье.

– Переоденься. Как будешь готов, постучи в дверь. И не смущайся – все новое. Даже этикетки еще не оторвали.

Крис спешил. Штанины путались, рукава сутаны перекручивались. Комжа тоже не желала сидеть как следует. Справившись с одеждой, Крис постучал в дверь.

Ректор вошел тут же.

– Покажись, сын мой.

Оглядел со всех сторон, сам поправил взлохмаченные волосы, расправил складки:

– Теперь порядок. Готов? Тогда подпиши.

На втором пюпитре лежали исписанные листы. Крис пробежал глазами. Латынь.

– Мне нужно время, чтобы прочитать…

– Сын мой, в голосе ректора послышался укор, – мне известно твои затруднения с переводами. У тебя будет много новых обязанностей, но не забывай о самообразовании!

– Да, падре.

– Вот, – палец ректора указал на первый лист, – это прошение принять тебя в орден. Это, – палец ткнул в другой, – письменное подтверждение обетов. Подписывай!

Ставить свою подпись под незнакомым соглашением казалось глупостью. Но отказываться от избавления было глупостью еще большей.

Крис, не думая, окунул перо в чернила. Чудом с острия не упало ни одной капли. Ректор посыпал бумагу песком, подул, сдувая лишнее, и позвал:

– Он готов!

И вышел.

Криса взяли в кольцо четыре священника. Один впереди, два по бокам, последний замыкал шествие. В коридоре они почти касались друг друга плечами, но не отстали ни на шаг. Пол продолжал изгибаться влево и вниз, пока не уперся в тупик.

Дверь блестела от полировки. Сверкал желтый крест. Сияли драгоценные камни – Крис видел их достаточно на церковной утвари, чтобы не спутать со стразами. Но оглядеться ему не дали: первый священник трижды постучал. Эхо подхватило звук, отправило его по коридору, и ответ был едва слышен:

– Кто стучится в сию дверь?

– Жаждущий Истины!

На некоторое время наступила тишина. Затем провожатый Криса постучал снова.

– Что ищешь ты у сей двери?

– Защиты!