Корона на табуретке

Окрыленный успехом, Даниил нацелился на Можайск66. Но вмешалась судьба-злодейка. Даниил Александрович заболел и умер в возрасте сорока двух лет.

Московским князем стал его старший сын Юрий.

Преждевременная смерть родителя смешала все планы Юрия, разбила все его честолюбивые мечты. Отец не пережил старшего брата, не успел занять Великий престол, а значит он, Юрий, теперь исключен из списка тех, кто имеет право на Владимир.

Злой на весь мир, Юрий продолжил дело отца и захватил Можайск. Но эта победа послужила молодому амбициозному князю лишь временным утешением.

А судьба как будто смеялась над Юрием. Прошло немногим более года, и во Владимире скончался Великий князь Андрей Александрович. Подумать только! Если бы его отец протянул еще каких-нибудь полтора-два года, все бы было для Юрия по-другому, а теперь Владимир достанется Тверскому князю, и сыновья этого Михаила получат право в будущем занять Великий престол.

«Ну, уж нет, – скрипел зубами Московский князь, – черту душу продам, но тверитянам Великое княжение не уступлю».

Михаил Тверской о коварных планах Юрия Московского не подозревал. Он был уверен, что является единственным законным претендентом на Великое княжение Владимирское, и видел, что окружающие считают также.

Митрополит Максим дал ему свое благословение. Воевода Акинф Гаврилович, бывший правой рукой Великого князя Андрея, вместе со своими сыновьями уже перебрался на службу в Тверь. Оставалось получить ярлык от хана и можно занимать Великий престол. Михаил был уверен, что препятствий на пути во Владимир у него не будет.

Перед отъездом в Орду Михаил заглянул в Афанасьевский монастырь, чтобы проститься с сестрой.

– Ох, горе у нас, горе, – запричитала сестра Евфросинья, пропуская князя в скрипучую калитку. – Захворала наша матушка, да так тяжко, что уж третий день не встает.

– Как? Что случилось? Почему мне сразу не сказали? – воскликнул Михаил и ускорил шаг, направляясь в келью настоятельницы.

Софья металась в жару и в бреду. Михаил привел к ней лучшего лекаря, а своим боярам объявил: «Вот установится зимник, тогда и двинемся в путь».

Затрещали морозы. Волга замерзла. Михаил каждый день ходил в Афанасьевский монастырь. Софья говорила, что брату незачем о ней беспокоиться, что ее окружают заботливые сестры, а он – князь и у него есть дела поважнее. Но Михаил видел, как она слаба и бледна. Он не мог ее такую оставить. Он снова отложил поездку, а боярам сказал, что отправится на ладье, как только Волга очистится ото льда.

В это время Юрий Московский со своими боярами уже мчался в Сарай.

Весна наступила ранняя и дружная. Волга, взломав ледяной панцирь, поднялась до самых стен Афанасьевского монастыря. Софья, всю зиму не покидавшая келью, попросила Михаила вывести ее на берег. Брат и сестра стояли рядом и провожали взглядом льдины, которые с бешеной скоростью, наползая одна на другую, неслись к Каспийскому морю.

– Поезжай и ты, – сказала Софья брату. – Сам видишь, мне уже лучше. Я буду ждать тебя и молиться за тебя. А ты упускать Великое княжение права не имеешь.

В первый день мая тверитяне собрались на пристани. Михаил дал последние указания воеводе Акинфу Гавриловичу, на которого оставлял свое княжество, а потом подошел к жене.

Сарафан княгини раздувался колоколом. Она опять была беременна. С правой стороны за ее юбку держался шестилетний сын Дмитрий, а с левой – Александр, которому недавно исполнилось четыре года.

Михаил пообещал, что скоро вернется, что привезет детям урюк и изюм, получил благословение от епископа Андрея и поднялся на борт ладьи, готовой отправиться в долгий путь вниз по Волге.

Последний участок пути Михаил со спутниками преодолели верхом и, наконец, въехали в огромный и многоязыкий город, окруженный вместо городской стены загонами, в которых доили кобылиц и разливали в меха67 знаменитый кумыс.

Миновав шатры, базары и постройки из желтого кирпича, князь со свитой добрался до русского квартала. Здесь хотя бы стояли нормальные бревенчатые избы, и рядом с ними высилась церквушка с православным крестом. Вот только возле паперти рос диковинный куст с ярко-розовыми цветами, а солнце палило нещадно. Михаил взмок под кафтаном и мечтал о баньке с веником. Но вспомнил, что мыться и стирать одежду здесь запрещено под страхом смерти, почесал шею и печально вздохнул.

Михаил спешился, мечтая скинуть кафтан и растянуться на лавке. Но не успел он сделать и пары шагов, как с удивлением услышал свое имя и обернулся. Посреди улицы, подбоченясь и широко расставив ноги, стоял дюжий парень лет двадцати в богатой русской одежде. Из-за его спины выглядывали еще несколько молодчиков. Вид у всех был крайне недружелюбный.

– Ты кто такой? – спросил его Михаил.

– Я – Московский князь Юрий Данилович, – ответил незнакомец. – А очень скоро стану Великим князем Владимирским, о чем и пришел тебе сообщить.

– Ты? Великим князем? Белены объелся? – пошел в наступление Михаил. – С какого это перепугу хан даст тебе ярлык?

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Юрий. – Даст, не сомневайся. Пока ты бока чесал, я с Тохтой уже обо всем сговорился.

У Михаила появилось нехорошее предчувствие, и он уже не так уверенно произнес:

– Ты ведь даже не сын Великого князя.

От этих слов Юрий скривился, как будто ему наступили на больную мозоль, но тут же гордо вскинул голову и ударил себя в грудь кулаком:

– Я – внук Александра Невского! Мой дед – Великий князь и великий полководец, имя которого прославится в веках. А твой отец – неудачник, с позором изгнанный из Новгорода. Любитель ловить зайцев и гоголей на общественных землях. Одно название, что Великий князь.

Московские бояре, стоявшие за спиной Юрия, все, как один, захохотали, держась за трясущиеся животы.

Михаил вскипел. Сжав кулаки, он пошел на Московского князя, но тверской боярин Давыд его остановил.

– Опомнись, Михаил Ярославич. Хан узнает – рассердится.

– Как хан решит, так и будет, – сказал сопернику Михаил, после чего пошел в дом, приказав своим людям следовать за собой и с москвичами не связываться.

В назначенный день соперники с разных сторон подошли к ханскому шатру. Не глядя друг на друга, переступили золотой порог и преклонили колено перед ханом, сидевшем на золотом троне в окружении жен и приближенных.

– Как я понял, – произнес Тохта, – вы оба жаждете получить ярлык на Великое княжение. Я готов вас выслушать. Ты, – хан ткнул пальцем в Михаила, – старше, ты и начни. Говори, почему я должен дать ярлык тебе, а не ему.

Михаил разъяснил, что он старший в роду и сын Великого князя.

После этого Юрий начал рассказ о своем замечательном деде.

– Хватит! – оборвал его Тохта. – Мне ваши предки не интересны. У нас в Орде тоже каждый третий мнит себя чингизидом68. Сделаем просто и справедливо. Кто пообещает мне больше дани, тот и получит ярлык. Но если пообещает и не заплатит – шкуру спущу. Все понятно? Предлагайте, я жду.

Тохта откинулся на спинку золотого трона и с наслаждением ждал исхода затеянного им торга. Его азартные жены оценивающе смотрели на Юрия и Михаила, хихикали и заключали друг с другом пари.

Михаил вспотел от волнения, а во рту у него пересохло. Он считал своим долгом получить ярлык во что бы то ни стало. Ведь на его стороне русское право и митрополит Максим. К тому же Тверь богаче Москвы.

Тверской князь набрал побольше воздуха в легкие и, мысленно перекрестившись, выпалил такую цифру, что у присутствующих глаза на лоб полезли. Юрий позеленел от злости, но стиснул зубы и опустил глаза, чтобы скрыть недовольство от хана.

Почувствовав себя победителем, Михаил осмелел и рискнул обратиться к Тохте:

– Позволь мне, великий хан, самому собирать дань со всех подвластных Великому княжению земель. Тебе незачем посылать баскаков в каждое княжество. Я все сделаю сам. А ты получишь свою долю. Ровно ту, которую я тебе обещал.

– А ты не прост, – заметил Тохта, с новым интересом присматриваясь к Михаилу. – Что ж так и быть. Рязань пока не трожь. А с остальных собирай. Справишься – отблагодарю, а нет – сам знаешь. Шкуру спущу, да и голову на плечах не оставлю.

Михаил снова преклонил колено, но голос его звучал твердо:

– Не сомневайся, мой господин, я свое слово держу.

Ладья доставила новоиспеченного Великого князя к Тверской пристани. Михаил сошел на берег и направился к Волжским воротам. Он бодро шагал и насвистывал веселую песенку. Еще бы! Как и его отец, он в тридцать три года стал Великим князем, а дома ждет любимая жена и сыновья.

На княжеском дворе Михаил увидел Анну, подхватил на руки и закружил, крича:

– Аннушка! Ты теперь Великая княгиня Владимирская! Прикажи накрыть столы. Гуляем!

На лице Анны не появилось ответной улыбки, а на глаза навернулись слезы. Михаил поставил жену на землю, окинул взглядом ее стройную фигуру и, холодея, спросил:

– Что с младенцем?

– С твоим сыном все хорошо, – заверила Анна. – Мальчика уже окрестили и нарекли Константином. А вот твоя сестра…

– Софья?! Она жива?

– Увы, – вздохнула Анна, – сегодня девятый день, как преставилась. Все хотела тебя дождаться, да не судьба. В обители, в церкви святого Афанасия похоронили.

– Так, – быстро поменял свои планы Михаил, – я сейчас переоденусь и в монастырь. Сегодня будем поминать Софью, а уж завтра гуляем. Да так гуляем, чтобы небо дрожало, и в Москве было слышно!

В просторной трапезной собрались на пир все тверские бояре. Пока чашники разливали мед, Михаил оглядел присутствующих и с недоумением заметил, что не видит воеводы Акинфа Гавриловича, на которого возлагал столько надежд.

– Где ваш отец? – обратился князь к сыновьям Акинфа.

– Наш отец, – ответил Федор, – хотел к твоему приезду вернуть в Великое княжение Переславль, да не тут-то было. Засел там Иван Данилович, брат Московского князя. Отец со своей дружиной пошел на штурм, но сам голову сложил, да и от дружины мало что осталось.

– Мы с братом тоже были там, – добавил Иван. – Чудом ноги унесли, а отца уберечь не сумели.

– Поторопился Акинф, – с горечью произнес Михаил, – Светлая ему память. Но я обещаю, клянусь, его смерть москвичам даром не пройдет. Московский князь Юрий и его братец Иван много мнить о себе стали, за что и будут наказаны. Но это завтра, а сегодня – возрадуйся, Тверь! Великий престол наш. Гуляем!

– Есть еще одна новость, – сообщил Федор, после того, как полные кубки были выпиты до дна, чашники побежали в погреб, а из поварни принесли новую смену блюд.

– Что вы тут еще без меня учудили? – недовольно спросил Михаил. – Вроде все остальные за столом. Неужели мы кого-то еще потеряли?

– Не потеряли, а приобрели, – загадочно произнес Федор. – У нас брат Юрия Московского, Борис, под замком сидит.

– Ничего себе! – удивился Михаил. – А как он у нас оказался?

– Очень просто, – ответил Федор. – Он, наглец, отправился в Кострому. Хотел там сесть на престол. Мы не дали, схватили и привезли в Тверь.

– Так зови его к нам за стол! – приказал князь. – Посмотрю, что это за Борис.

Федор мгновенно вскочил, а вскоре вернулся вместе с московским князем, которому на вид было лет восемнадцать, не больше. Оказавшись на чужом пиру, пленник неуверенно переминался с ноги на ногу и настороженно озирался по сторонам.

– Иди сюда, садись со мной рядом, – велел ему Михаил, – Пей мед за мое здоровье и не бойся. Завтра я тебя отпущу. Езжай в свою Москву и передай Юрию, что я, законный Великий князь Владимирский, требую от него подчинения, а в противном случае пойду на него войной.

Михаил исполнил все, как обещал. Отпустил Бориса и пошел на Юрия. Москвы не взял, но вернул в Великое княжение многострадальный Переславль-Залесский.

Юрий Московский потерю Переславля воспринял, как пощечину. Теперь он не просто хотел получить Великий престол, он всей душой возненавидел Тверского князя и жаждал отомстить ему за нанесенное оскорбление.

Юрий строил планы мести, один изощренней другого, и, не имея возможности их немедленно осуществить, срывался на всех, кто попадался под руку.

Михаил Тверской тоже свое столкновение с Юрием не забыл, и желание взять Москву у него не пропало. Но у Великого князя были дела поважнее. Он пообещал хану наладить сбор дани со всех подвластных земель, да еще отправлять в Орду весьма немалую сумму. Пришло время обещания выполнять. А тут, как назло, строптивые новгородцы отказались признавать над собой его власть и прогнали тверских наместников.

Михаил беседовал с епископом Андреем, когда молодой воевода Федор Акинфович, занявший место своего погибшего отца, засунул голову в полуприкрытую дверь.

– Извини, князь, но дело срочное. У ворот столпотворение. Приехали московские князья со своими дружинами. Рвутся к тебе.

– Князей – ко мне, а воинов московских – держать за оградой и глаз с них не спускать, – распорядился Михаил.

Воевода вернулся вместе с двумя молодыми людьми в богато расшитых кафтанах. В одном из них Тверской князь узнал своего недавнего пленника.

– Борис Данилович! Что-то ты к нам зачастил. Неужто, в Москве тебе скучно?

– Не скучно, а страшно, – признался Борис. – И мне, и брату моему Александру, который со мной приехал.

– Так и есть, – подтвердил Александр. – Напугал нас брат Юрий.

Александр сделал большие глаза и страшным шепотом добавил:

– Видно, демон в него вселился.

– Я с первого взгляда понял, что Юрий не в себе, – заметил Михаил, а епископ Андрей спросил с профессиональным интересом:

– В чем одержимость вашего брата выражается?

– Он Константина Романовича казнил, – чуть слышно произнес Александр.

– Кто такой этот Романович? – не понял Михаил.

– Если позволите, я все расскажу по порядку, – вызвался Борис, – только ты уж, Михаил Ярославич, нас, как в сказке, сначала напои и накорми. А то мы с дороги, а Санька до сих пор дрожит. Ему чаша-другая меда совсем не помешают.

За уставленным яствами столом москвичи пришли в себя и порозовели.

– Так кто такой Константин Романович? – повторил свой вопрос Михаил.

– Рязанский князь, – с набитым ртом ответил Борис, а когда дожевал, то начал издалека:

– Наш отец, в свое время Рязанского князя под замок посадил. Ничего худого против него не мыслил. Обещал отпустить, как только тот признает Коломну Московской. Но Константин Рязанский заупрямился, а наш отец скончался, царство ему небесное. Так и получилось, что Константин Романович у нас остался, и все про него забыли.

– Это я сдуру напомнил Юрию про Рязанского князя, – признался Александр. – Думал, Юрий его отпустит, а я доброе дело сделаю. А он ни с того ни с сего велел Константина Романовича казнить. А когда я возразить решился, так на меня ногами затопал, так слюною забрызгал и так глазами вращал… До сих пор жутко.

Александр поежился и залпом выпил кубок медовухи.

– Вот мы ноги от греха подальше и унесли, – закончил рассказ Борис. – Ведь если он Рязанского князя за просто так казнил, то и нас, не моргнув глазом, прикончить может.

– Так-так-так, – постучал пальцами по столу Михаил, осознавая, как фантастически ему повезло. – Юрий совершил преступление. Я как Великий князь обязан его покарать. Я объявляю поход на Москву! А вы, – обратился Михаил к москвичам, – готовы меня поддержать против Юрия?

– За тем и приехали, – с готовностью отозвался Борис. – Наш брат повредился головой и княжеством управлять не способен. А я, если сяду на Московский престол, спорить за Владимир с тобой не стану.

Тверской князь снова пошел на Москву и снова не смог ее взять.

Осада затянулась. Борис и Александр отправились на переговоры.

– Вы чего ж, предатели, от меня сбежали? – набросился на братьев Юрий.

Борис с Александром виновато потупились.

– Бес попутал. Напугал ты нас, когда Романыча… того…

– Саньке верю, а тебе, Борис, – нет, – рявкнул Юрий. – Знаю, что сговорился с Тверским князем меня с престола скинуть.

– В мыслях не было! – воскликнул Борис, глядя на старшего брата как можно более честными глазами.

Неожиданно Московский князь сменил гнев на милость.

– Хоть вы и дураки безмозглые, – сказал он братьям, – но все же мне родные. А потому открою вам секрет: Михаил Городецкий на ладан дышит, а сыновей у него нет. Будете мне честно служить – дам после его смерти одному из вас Городец, а другому – Нижний Новгород. Ну как, договорились?

– А не обманешь? – спросили хором Борис и Александр и, получив утвердительный ответ, с радостью помирились со своим старшим братом.

Михаил Тверской был вынужден отвести войска от Москвы и уступить Московскому князю Переславль-Залесский.

После заключения мира с Москвой, Михаил отправился в Новгород. В результате долгих и трудных переговоров новгородцы признали его своим князем.

Успех в Новгороде окрылил Михаила. Он стал называть себя Великим князем Всея Руси.

Юрий Московский не возражал. Он ждал своего часа.